Марина Земскова, президент Ассоциации отельеров и рестораторов Владимирской области 

Уходящий 2021‑й был знаковым для Ассоциации отельеров и меня лично, поскольку именно в этом году нас, участников, стало больше в три раза – более 110 организаций. В Ассоциацию вошли больше 70 ресторанов Владимира и области, это самые знаковые рестораны, те, которые представляют лучшую кухню и сервис в нашем регионе. Я очень горжусь этим событием, поскольку наконец-то все увидели друг в друге не конкурентов, а партнеров, с которыми можно делиться опытом, помогать, находить общие решения, ведь так проще работать.

2021 год показал нам, что перед опасностью заболеть равны все. Единственный вариант продолжать строить бизнес в текущих условиях – это вакцинироваться самому, а также призвать к этому своих сотрудников, объяснить им, что это прежде всего их личная безопасность и безопасность гостей, которые приходят в ресторан. Поэтому мы первые в регионе открыли на базе одного из ночных клубов пункт вакцинации и привили более 80% персонала.

Уходящий год показал нам, что у нас и региональных властей совершенно разное представление о ресторанном и отельном бизнесе, об их экономических показателях, о тенденциях, влияющих на деятельность, о людях, которые там работают, их проблемах и о том, насколько этот бизнес уязвим перед ограничениями, публикациями в СМИ цифр заболевших, лозунгов и прочее. Поэтому весь год мы проработали в достаточно тесном диалоге с представителями областной администрации. Не всегда, конечно, мы были услышаны с первого раза, и не все нас слышат до сих пор. Много было и интриг, и искажения информации ради каких-то личных выгод и амбиций, но наша настойчивость и неравнодушие к отрасли и туризму в регионе принесли свои результаты.

Не могу не сказать и про благие дела, которые осуществляются благодаря тому, что мы объединились. В уходящем году, кроме взаимопомощи друг другу, было много благотворительных проектов – это и помощь медикам, которые работали в пунктах вакцинации, и детям из неблагополучных и малообеспеченных семей, волонтерам и проектам по благоустройству города. 

Хочется пожелать всем в следующем году прежде всего здоровья, ярких событий, развития собственного бизнеса, обдуманных и взвешенных решений!

Екатерина Ашаева, фельдшер скорой помощи города Владимира

Уходящий год мне, как фельдшеру скорой помощи, запомнится многими моментами. В первую очередь, конечно, это работа с коронавирусной инфекцией. В любую из волн, с которыми мы уже справились, пациентов было катастрофически много, но в последнюю волну мне и моим коллегам было особенно сложно. Мы находились вместе с тяжелыми пациентами в автомобилях скорой, на территории станции скорой медицинской помощи по адресу ул. Александра Матросова, 28А, мы все ожидали, иногда даже по 8–12 часов, место в ковидном госпитале. Да, это абсурд. Моим коллегам пришлось даже к Белому дому привозить пациентов, чтобы привлечь внимание к этой проблеме и спасти жизнь людям.

Запомнился приезд во Владимир министра здравоохранения РФ Михаила Альбертовича Мурашко. Безусловно, это очень значимое событие, которое повлекло за собой приток новых кадров на скорую помощь города Владимира. На скорой помощи, конечно, сейчас нет такого количества бригад, как было обещано министру, но их число увеличилось за счет вновь принятых сотрудников и автомобилей, которые скорая города Владимира позаимствовала у других станций скорой помощи Владимирской области. Спасибо министру, возможно, надо приезжать чаще.

Ни один из предыдущих губернаторов не интересовался проблемами скорой помощи города Владимира, и уж тем более не приезжал лично, чтоб встретиться с коллективом. А вот врио губернатора Владимирской области Александр Александрович Авдеев приехал к нам лично, выслушал о проблемах и уже сделал часть того, что пообещал. Это ремонт основного здания на улице Александра Матросова, закупка необходимого оборудования для транспортировки пациентов. Будем надеяться, что все озвученные нами проблемы не останутся без внимания и у нас действительно будет такая скорая помощь, какая и должна быть по всем федеральным нормативам. И мы будем успевать спасти чью-то жизнь.

Запомнилась и частая смена руководства в департаменте здравоохранения Владимирской области. Только назначат нового директора, только будут озвучены ему проблемы, с которыми необходимо справиться в первую очередь, как мы узнаем, что директор уже не директор и на его место пришел другой человек. Это, конечно, оставляет проблемы без решения.

В новом году хочется поверить в чудо, в жизнь без ковида и в то, что станция скорой помощи города Владимира будет функционировать как организация, у которой основная функция – оказание своевременной и качественной медпомощи!

Антон Сидорко, депутат областного Законодательного собрания (фракция КПРФ)

Я бы выделил три очень важных события уходящего года. Во-первых, это борьба властей разных уровней с коронавирусной инфекцией. Вернее, полное фиаско властей. Мы видели, что даже по сравнению с прошлым годом заболеваемость росла, смертность росла, ковидных коек и кислорода снова не хватало, снова скорая помощь приезжала к Белому дому, снова наши врачи, которые работали на износ, получали выговоры и так далее. Это показывает, что власти не намерены изучать позитивный опыт других стран, не намерены слушать предложения со стороны оппозиции, ведь, по большому счету, мы давно говорили, что нужно смотреть на ведущие мировые практики по профилактике. Мы говорили о том, что здравоохранение надо развивать системно, создавать новые ковидные центры. Благо наконец-то об этом задумались и в Загородном парке будет ковидный центр. Но нужно было раньше заниматься, нужно было наращивать заблаговременно производство кислорода и поставку оборудования в наши учреждения. Нужно было делать упор, как многие страны, на добровольную вакцинацию с применением различных коронавирусных вакцин, в том числе зарубежных. Нужно было делать упор в плане вакцинации именно на меры поощрения и, скажем так, позитивного подкрепления, а не негативного.

Что же мы видели? Вместо создания новых учреждений здравоохранения наши больницы и поликлиники переоборудовались под ковидные госпитали, плановая помощь людям не оказывалась, в результате увеличивалась смертность от различных сопутствующих заболеваний. Мы видели, что шло наступление на малый и средний бизнес и вводились совершенно дурацкие ограничения, которые не приводили к снижению заболеваемости, но гробили целые отрасли предпринимательства. Мы видели наступление на права граждан – по области сотни людей были отстранены от работы по причине того, что они не прошли вакцинацию. И так далее. Поэтому так называемую борьбу с ковидом я бы назвал провалом года для властей всех уровней.

Второе важное событие – это, конечно же, прошедшие выборы в Госдуму. Они показали, что если вот это трехдневное и дистанционно-электронное голосование будет использоваться и дальше, то мы в принципе потеряем институт выборов как таковой, потеряем интерес к выборам, поскольку они будут проводиться на безальтернативной основе. Ведь мы понимаем, что это трехдневное голосование дает очень широкие возможности для контроля со стороны власти, для фальсификации и так далее. Но при этом отмечу позитив – несмотря на весь этот цирк с системой голосования, КПРФ получила очень серьезную поддержку. Это говорит о том, что партия в регионе развивается, может показать избирателям реальные дела, пользуется авторитетом и имеет неплохие стартовые позиции к предстоящим выборам губернатора [Владимирской области].

Ну и, конечно же, мы не можем обойти третье важное событие – смену губернатора Владимирской области. Уход Владимира Сипягина в Госдуму – абсолютно ожидаемое было событие, даже несмотря на то, что он многократно заявлял нам, что никуда не уходит. В общем-то, он и не планировал становиться губернатором, мы это понимаем. Он был техническим кандидатом, с неохотой вступил в должность главы региона и, я думаю, также с неохотой выполнял свои обязанности. По большому счету, область ничего не потеряла [с уходом Сипягина]. Другой вопрос – а приобрела ли она что-либо с приходом Авдеева? У многих был и есть осторожный оптимизм, что что-то изменится в лучшую сторону. Но лично меня настораживает и даже рушит какие-либо радужные надежды тот факт, что придя в область, Авдеев сразу возглавил партию «Единая Россия». Стало быть, вполне понятно, на какие принципы, на какую политику он будет ориентироваться при руководстве регионом.

Я бы напомнил, что многие сегодня говорят – «губернатор». Но все-таки Авдеев – временно исполняющий обязанности губернатора. И в следующем году выборы покажут, кто есть кто. Партия КПРФ сегодня к этим выборам очень серьезно готовится. Я думаю, что мы представим кандидата, который будет способен одержать победу.

Ну и в завершении хотелось бы отметить, что этот год унес жизни многих авторитетных добрых людей. И партия КПРФ стала в этом плане беднее, поскольку в этом году ушли от нас знаковые люди. Ушел Федоров Николай Владимирович, депутат Заксобрания двух созывов, мой учитель и в политике, и по жизни; Малахова Маргарита Анатольевна [бывший председатель городского Совета народных депутатов], Ильюшкин Евгений Павлович [экс-сенатор от Владимирской области] и много других. Хочется, чтобы жители области еще раз о них вспомнили.

Людмила Романова, уполномоченный по правам человека во Владимирской области

Уходящий год не был простым. Режим повышенной готовности, пиковое распространение инфекции, те меры, которые были предприняты для сохранения нашего с вами права на жизнь и права на охрану здоровья, изменили наш привычный уклад. Пандемия обрушила целый вал проблем: финансовых и социальных, с медицинским обслуживанием, с ситуацией на рынке труда. Появилось даже новое понятие «ковидные права».

Для института уполномоченного по правам человека этот год стал годом продолжения переосмысления привычных процессов в правозащитной сфере. Важно было найти баланс между индивидуальными и коллективными правами, соразмерностью и эффективностью предпринимаемых мер эпидемиологической угрозе.

Из общего количества обращений, которые поступили к уполномоченному по правам человека, наиболее часто граждане задавали вопросы, касающиеся законодательства об охране здоровья (оказания качественной и доступной медицинской помощи, проведения вакцинации); трудового законодательства (невыплата заработной платы, отстранения от работы); уголовно-исполнительного законодательства. По-прежнему много обращений поступает с жалобами на нарушения жилищных прав и сферу ЖКХ. В 2021 году жители Владимирской области часто жаловались на нарушение права на обращение в органы государственной власти, и с этим предстоит работать. 

Однако, несмотря на все трудности, уходящий год многому нас научил. Например, ценить редкие моменты личного общения. Научил каждого из нас ответственности и взаимоподдержке, уважению к правам других людей. 

Дорогие земляки, пусть наступающий 2022 год принесет всем только счастливые мгновения, пусть исполнятся все задуманные планы и во всем сопутствует удача! И, конечно, хочу пожелать, чтобы ваши права никто не нарушал! Здоровья вам и вашим близким, добра и гармонии в Новом году!

Дмитрий Резников, журналист и экс-редактор ПроВладимира

Как обычно скажет в новогоднем обращении президент России, последний год был непростым. И с ним необходимо согласиться. Продолжил падать уровень жизни простых владимирцев. Официальный рост доходов сильно отстает от реального роста цен. «Крутиться» для комфортной жизни нужно все больше. Но пройдемся по политическим изменениям.

Конечно, главным событием для региона стала досрочная смена губернатора. Александр Авдеев должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему вдохнуть новую жизнь в местный бардак, но по ряду причин этого не произошло. Знакомые чиновники говорят, что ждали свежий ветерок в коридорах Белого дома. Вместо этого врио приехал без команды и, возможно, без понимания, что и как нужно менять. Пиар и продвижение Александра Авдеева, могущие скрыть его серость, пока также не блещут. Доставшееся от Сипягина наследство сложно назвать удачным, что оперативно проявил уголовный «кейс Вишневского».

И все же появление нового губернатора, который позиционирует себя ведущим игроком на ближайшие 10 лет, неизбежно произведет тектонические сдвиги на владимирском политическом поле. Уже сейчас мы видим тренд на явную смену поколений, недаром некогда всесильному серому кардиналу 80-летнему Юрию Федорову дают почетную медаль, как бы отправляя на покой. 

На удивление быстро сплавили на ту же политическую пенсию Владимира Киселева, который был вынужден передать бразды правления региональной «Единой Россией» новому врио губернатора. За Киселевым осталась формальная должность председателя ЗС, где на каждом заседании кипят бурные страсти и творится полный беспорядок. Спикер по желанию Авдеева вполне может обратно превратиться в техническую фигуру, которой он был при Орловой. Если вообще сохранит пост. Ему уже также выдали будто бы прощальную грамоту в Государственной Думе, поблагодарив за многолетний законотворческий труд.

Протестные настроения и ухудшающийся уровень жизни дают все шансы системной оппозиции. К счастью для единороссов, владимирских коммунистов под управлением Антона Сидорко регулярно трясет от скандалов и конфликтов из-за шкуры неубитого «медведя» во всех прямых и переносных смыслах слова. Потому выше головы они все равно не прыгали в этом году и не смогут прыгнуть на следующих выборах.

Александр Аладышев, актер владимирского драмтеатра, создатель театрального товарищества «Завод»

Конечно, в первую очередь этот год запомнится мне созданием театрального товарищества «Завод». Я думал, что сделаю его, когда мне будет лет 40 с чем-то, я уже поснимаюсь в кино, еще что-то… А тут все так срослось, раз – и вот оно. Я случайно пришел на встречу в НКО, там что-то по поводу грантов говорили, про Фонд культурных инициатив. И я такой слушаю и понимаю – а в принципе, у меня прикольный проект. Я когда эту идею озвучил, оставалась, по-моему, неделя до конца подачи заявок. И пока мы с Машей Ремыгой [креативный продюсер и второй режиссер] писали заявку на грант, параллельно я уже начал сам что-то делать.

Сама идея по «Чернобылю» [полное названия спектакля – «Чернобыль. Путешествие с ангелом»] пришла в начале мая. Я сходил на пасхальную службу с сыном, а потом в 5:30 просыпаюсь и понимаю, что это должен быть огромный ангар, огромные двери, мужской хор, много света и люди, которые сидят на реакторе. Но по факту эту историю сейчас можно играть где угодно. Создание театрального товарищества и спектакля «Чернобыль» – это самые главные события для меня в этом году.

Плюс еще мы сделали проект «Солнечная линия» [по пьесе Ивана Вырыпаева] и начали сотрудничать с Владимиро-Суздальским музеем-заповедником. В ВСМЗ мы сделали очень теплую «ламповую» историю «Как я провел эту зиму». Плюс у меня были съемки в художественно-документальном фильме «Империя» для Первого канала. Я там играл Александра Даниловича Меншикова, в январе должна быть премьера.

Я продолжаю играть во владимирском областном театре драмы. Последнее для меня большое событие – это, конечно, спектакль «Идиот», где я играю князя Мышкина. Премьера состоялась еще в 2020 году, но эта работа для меня очень ценна. И еще гастроли в Северную Осетию запомнились – прекрасное было время.

Год интересный получился, я и играл, и сам что-то организовывал. Такой ответственности на мне никогда не висело. Конечно, и усталость есть, и нервишки. Но ты же живешь этим, большую часть тащишь на себе, на энтузиазме, непонятно на чем… А потом видишь, сколько людей вокруг тебя собирается, вокруг этой идеи, и понимаешь, что это уже не совсем даже твоя идея. Это уже не ты руководишь проектом, а он тобой руководит, а ты его обслуживаешь, потому что должен это сделать. И когда понимаешь, что все работает, что все не зря было – это кайф.

А еще я воспользовался в этом году областной субсидией на улучшение жилищных условий и построил дом. Можно сказать, что было два параллельных очень серьезных проекта в этом году – спектакль «Чернобыль» и строительство дома. Там еще газ не подведен, но я уже переехал и теперь живу за городом. Это очень круто, особенно сейчас, зимой.

Юлия Буйницкая, директор благотворительного фонда «Дорога добра» и основатель приюта для бездомных животных

2021 год можно считать для нас успешным, для всей команды волонтеров приюта, благотворительного фонда помощи брошенным животным «Дорога добра». Мы открылись, и у нас появилась возможность спасать еще больше хвостатых бездомышей. 

Конечно, было нелегко, да и дальше вряд ли будет все гладко. Но это нормально в волонтерстве, ни дня без приключений. Приют требует много времени, сил, откладывать проблемы никак нельзя, потому что от их решения зависит жизнь наших подопечных.

Благодаря неравнодушным людям мы не только построили сам приют (забор, вольеры, домик, склад) и продолжаем строительство, но и уже скоро займемся скважиной. Будет и электричество. Планов на 2022 год очень много!

В этом году нам удалось спасти более сотни собак и столько же кошек, из них 37 собачек и 43 кошки уехали домой. Сейчас в приюте и на передержках ожидают своих хозяев более четырех десятков бездомышей. И они обязательно тоже найдут семьи!

Год 2021 могу смело назвать удивительным. Сколько людей совершенно разных возрастов, профессий, мировоззрений помогали нам идти! Без такой мощной поддержки у нас бы ничего не получилось. Спасибо огромное всем, кто был рядом и протягивал руку помощи нашим хвостикам!

Мой личный год тоже сложился даже лучше, чем хотелось бы. Все смогла, что планировала. Что не успела – доделаю в следующем. И было много приятных сюрпризов, за которые я очень благодарна уходящему году. Надеюсь, что дальше тоже будет интересно…

Сергей Сухопаров, начальник управления по охране окружающей среды администрации города Владимира

В начале 2021 года отделу по охране окружающей среды горадминистрации возвратили статус управления. Это позволит нам более эффективно работать, в том числе и по решению задач, связанных с национальными проектами. Уже со следующего года у нас появится дополнительный сотрудник, который будет заниматься конкретно зелеными насаждениями. Несомненно, будет расширено финансирование и будут новые программы по озеленению. По заданию главы города Андрея Шохина мы уже разработали программу по озеленению центральных улиц города. В ближайшие годы она будет реализована.

В этом году через Владимир впервые прошел всероссийский экологический автопробег «Чистая страна 2.0». И я считаю, что Владимир прекрасно справился, хорошие мероприятия состоялись. Прошли круглые столы, где различные компании, которые утилизируют отходы, познакомились друг с другом. Эти федеральные компании сейчас обращаются и к нам, и в департамент природопользования, чтобы организовать площадки для отходов, которые будут в дальнейшем перерабатываться. Также мы посмотрели, как реализуется природоохранное законодательство в других городах, в других регионах – смогли сравнить, где мы впереди, где отстаем. Организаторы автопробега познакомились с талантливыми детьми из Владимира, которые работают над экологическими проектами. Возможно, они получат поддержку.

В последние годы во Владимире существовала большая проблема с раздельным сбором мусора. Старая система разрушена, а новая до сих пор не была выстроена. Но в 2021‑м у нас начали появляться эко-пункты. Надеемся, что в следующем году во Владимире будет не менее десятка эко-пунктов, где будут за деньги принимать какие-то виды отходов, которые не попадут на мусорный полигон, а будут переработаны.

У нас во Владимире появился Патриотический сквер, где было высажено 87 кедров и несколько десятков других видов деревьев. На будущий год еще ряд организаций планирует высадить там деревья. Также есть предложение сделать там аллею или рощу в честь героев-владимирцев, погибших в Великой Отечественной войне. Раньше на этом участке росли старые и больные деревья, теперь же этот сквер потихоньку обновляется и озеленяется. Думаю, что вскоре он станет излюбленным местом отдыха горожан.

В целом мы в этом году высадили 400 деревьев, большая часть из них была крупномерами. Высаживали аллеи в Юрьевце, на Верхней и Нижней Дуброве, Комиссарова, Добросельской, проспекте Ленина… Жители улиц, если видят, что где-то сажают деревья, обращаются к нам, чтобы и у них посадили.

Конечно же, хочу поздравить всех с наступающим Новым годом и пожелать удачи и здоровья. И помните, что сохранить природу просто, главное – бережно к ней относиться.

Сообщение Провожаем 2021 год. Чем он запомнится владимирцам? появились сначала на ПроВладимир.

Но даже в этих нестабильных для бизнеса условиях во Владимире открываются новые кафе, бары и рестораны. ПроВладимир попросил представителей стартовавших в течение полугода проектов – пивного ресторана Superbeerman, кофейни «Натура», гастробистро Lucky Duck и мидийной Middle – рассказать о концепции заведений, первом опыте работы и возникающих сложностях.

Никита и Алина, основатели и владельцы кофейни «Натура» (ул.Большая Московская, 37).

Никита: У моих родителей было давным-давно кафе. Оно было такое, своеобразное, и находилось не в центре. Родители его закрыли, но получается, что у меня есть небольшой опыт. Ну и какое-то оборудование осталось, которое по гаражам кочевало. Мы его частично использовали и здесь, и в рестодворе «Флигеля». Там у нас год назад открылась фермерская лавка «Коза Дереза», сейчас этот проект объединен с чайной.

С помещением для этой кофейни получилось случайно, в феврале я искал холодильную витрину под десерты и приехал сюда по объявлению на «Авито». Ремонт здесь был практически полностью сделан, и я спросил у ребят, что они планируют открывать. Они сказали, что уже ничего не планируют, потому что очень долго, два года, делали ремонт, потом – пандемия, потом еще одна волна… И они ушли в другие какие-то проекты, а помещение готовили к сдаче. Я оказался первым заинтересованным.

Такой вариант, как кофейня, был выбран, во-первых, потому что ребята тут как раз хотели кофейню открывать и все было разработано, вплоть до дизайна стаканчиков. А во-вторых, потому что это все-таки достаточно простой «для входа» общепит, без кухни. Кухню тут вообще нельзя делать по закону, потому что один туалет, а должно быть два, если хочешь что-то готовить. С алкоголем в принципе не хотелось связываться, потому что это сложно. А кофе, чай, десерты – это достаточно просто и понятно. Когда разрабатывали меню, обращались к ребятам из «Куртош кофе», Ольга Воробьева нам помогала с рецептурой, с калькуляцией, со всеми этими штуками, обучала основам приготовления напитков.

Алина: Наша кофейня открылась в конце мая. Но в начале мая было техническое открытие, мы доделывали ремонт и одновременно работали. Вообще, я когда впервые пришла сюда, то все сразу представила – вот тут цветок будет, там цветок, там три стола. Стены сами расписывали – ну, точнее, руками дружественной художницы Ани.

Никита: Цветы нам поставляет моя мама, она биолог по образованию и выращивает их. Это не коммерческая история, ей просто нравится. И мы у нее часть приобрели. Доски для барной стойки Тимофей с «Ретросклада» изготавливал. По Владимиру у знакомых какие-то вещи собирал, с миру по нитке.

«Наверное, есть какой-то положительный эффект от всей этой пандемии, потому что предприниматели стали больше между собой общаться, как-то делиться, помогать…»

Алина: Название выбирали очень долго. Изучили все про нейминг, сами стали как специалисты, можно сказать. Хотелось найти слово, которое отображает всю концепцию – натуральность, много цветов, не перегруженный интерьер. Целый месяц я просто просматривала словари, книжки какие-то. Мы склонялись больше к теме ботаники, но кофейня «Ботаника» есть в Казани, а мы не хотели такого, что уже есть. Это очень трудно. И как-то я сидела, смотрела словарь какой-то в Яндексе, а там – «натуральность, натура»… И я такая: «Натура»!

Потом у нас был диссонанс с тем, что ассоциации у всех разные. Для нас натура – это что-то натуральное, природное. А для кого-то натура – это как «ню». Я переживала первое время. Еще один из этапов при нейминге – склонение слова. Мы переживали, что будут говорить: «Где? В Натуре?». Но мы все эти сомнения отодвинули и решили, что оставим это название, потому что это отображение всего здесь.

Никита: Да, было страшно открываться из-за всей этой коронавирусной истории. До сих пор очень страшно, но арендодатели легко на диалог идут, готовы или переносить оплату, или делать скидку…

Алина: Когда ввели QR-коды, все испугались, а мы особенно. У нас только начался рост, про нас начали узнавать, и мы очень радовались, что у нас с утра до вечера люди. А тут QR-коды, и в понедельник – никого! Просто никто не пришел. И ты в такие дни очень расстраиваешься. А бывает, когда все интересуются, люди из Москвы, из Питера приходят, говорят – «Вау, у вас очень круто!». И ты сразу веселый.

Никита: Наверное, есть какой-то положительный эффект от всей этой пандемии, потому что предприниматели стали больше между собой общаться, как-то делиться, помогать. После истории с QR-кодами кучу чатов создали, там сидят, например, Александр Юрьев [«Пятница», Cha-Cha, Superbeerman] и Артем Силонов [«Добрый булки», «По чесноку»] и какие-то мелкие рестораторы типа нас. Мы все вместе чего-то обсуждаем, обмениваемся каким-то опытом. Это, по идее, хорошо. Потому что старшее поколение предпринимателей вроде как рассуждало, что «мы с конкурентами не дружим и ничем не делимся», а сейчас, получается, все как-то коммуницируют. Это хорошая тенденция.

Алина: Посетители из других городов узнают о нас через сайт TripAdvisor, и это действительно работает. Всем владимирским рестораторам, тем более владельцам маленьких кофеен, могу его посоветовать. На самом деле, это недооцененная в нашем городе вещь. Если посмотреть рейтинг владимирских кафе, то понятно, что очень мало кто свои силы и время в это вкладывает. Но вот если посмотреть рейтинг заведений «Мука» и «22А», то они на TripAdvisor в топах, и туда действительно приходит много туристов.

Если смотреть аккаунты в Instagram наших посетителей, то тоже можно сделать выводы, кто к нам больше приходит – местные или туристы. Туристов больше. Иногда бывает так, что 2–3 человека из Владимира, а остальные, например, из Москвы. Возможно, это еще из-за того, что сейчас лето, буквально в июле началась такая волна, приходят люди, которые гостят в нашем городе.

Никита: Внутренний туризм развивается, да. Но вот у нас до сих пор нет вывески. Это здание – памятник архитектуры, так что очень трудно согласовать вывеску. Этот процесс мы начали с марта, и он до сих пор тянется. Нам тут можно повесить только такую кругленькую «таблеточку» на кронштейне. Больше ничего не согласовали. И дело даже не в том, что у нас тут исторической здание, а в том, что управление архитектуры, которое занимается охраной памятников культурного наследия, очень неповоротливое. У нас сейчас финальный этап, я получил согласие собственников остальных нежилых помещений, мне вот этот пакет документов надо нести в управление рекламы. Но не хватает еще буквально одной бумажки…

Еще одна первоочередная задача сейчас – красота входа. Потому что у соседей надо обновлять таблички и вывески, с ними надо договариваться. Хочется вход красивый сделать, фасад оформить, ну и вообще, чтобы все было опрятно, как в Европе. 

Когда QR-коды ввели, мы хотели летник собрать на приусадебной территории перед зданием. Я хотел дверь пропилить, собрать настил, столики, чтобы все красиво было. Оказывается, это тоже нельзя, это нужно комиссию по летникам вызывать, а она на следующий год только сможет. Поэтому в следующем году надеемся.

«Если смотреть аккаунты в Instagram наших посетителей, то тоже можно сделать выводы, кто к нам больше приходит – местные или туристы. Туристов больше.…»

Алина: Если про меню говорить, то у нас чаще всего заказывают капучино. Это всегда самый популярный напиток. А средний чек – около 300 рублей. Допустим, это кофе и какое-то дополнение к нему, например, печенье или выпечка за 120–150 рублей. Но цифры среднего чека пока скачут, потому что у нас еще нет определенного потока людей. Бывает такое, что народу много и девочки-сотрудницы не справляются. А бывает, что затишье.

Никита: Когда мы начинали, у нас было 10–15 человек в день, а сейчас – 20–25. Но это тоже не очень много. Небольшие деньги в этом бизнесе можно зарабатывать. Хотя я не думаю, что сейчас все настолько радужно, что возможно только на эти доходы прожить. Параллельно надо обязательно еще чем-нибудь заниматься.

Алина: Мы очень рады, что наша целевая аудитория – это очень классные люди. Можно посчитать по пальцам, когда к нам заходили не совсем адекватные посетители, это два или три человека за четыре месяца работы. А так – приходят и совсем молодые люди от 17–18 лет, и те, кому от 25 до 35. Они любят посидеть, поговорить о чем-то… Очень часто мы общаемся, они говорят – «У вас очень классно», спрашивают про цветы. Кстати, идея продавать комнатные цветы у нас тоже есть.

Никита: У нас уже есть стеллаж, просто он пока не заполнен.

Алина: Мы надеемся на осень, потому что это здорово – приходить осенью в место, где много зелени. Да и зимой, в принципе, мы будем делать ставку именно на это. Как раз, наверное, поставим на продажу цветы – и живые, и сухоцветы…

Никита: Дизайном внутреннего убранства Алина занималась, я этот вопрос обошел стороной. Но есть достаточно очевидная вещь, что цветочки и какая-то выделяющаяся концепция дает право немножко не разбираться в других вопросах, типа альтернативного заваривания кофе. То есть поначалу приходили люди и говорили – а у вас воронки, или аэро-пресс, или еще чего-то? Это история про так называемые кофейни третьей волны, где другие запросы. Но большинству потребителей это вообще по барабану. Людей в регионах, углубленных в эту тему, очень мало. И мы на это дело просто забили, потому что в этом не шарим. Не в ущерб вкусу продукта, конечно же, – мы изучаем всю эту тематику постепенно. Регион произрастания кофе, какая обработка, степень обжарки – все важно. Чайная карта у нас тоже крутая, ее нам составляет профессиональный чайный мастер на все руки Алексей Витик. 

Главное, что люди к нам приходят, и: «О, у вас тут красиво, у вас цветы, у вас кирпичные стены». Мы рассчитываем продержаться на атмосфере, на обслуживании. И я думаю, что должен быть какой-то допассортимент. Вот как в «Маяке» – помимо кофе есть керамика и мастер-классы. А мы будем помимо кофе цветы продавать. И еще придумаем какую-то дополнительную штуку.

Александр Юрьев, основатель MonicaGroup и проекта Superbeerman (ул. Большая Московская, 10а)

- Мы начали строить Superbeerman еще до эпохи коронавируса, в декабре 2019 года. Когда пандемия началась, мы были уже в моменте стройки. Тут еще совпало, что у нашей команды, Monica Group, в одиночку бы не получилось создать проект, и я познакомился с товарищем, а у него всегда была мечта сделать футбольный пивной бар, где собираются болельщики, смотрят футбольные трансляции. Мы наши силы объединили. Из-за пандемии и ограничений были мысли – делать, не делать, но договор уже подписали, отступать было некуда, так что достроили. Superbeerman открылся 6 марта 2021 года. 

Если брать относительно недавнюю историю, то раньше на этом месте находился ресторан «Каретный двор». Это был такой пивной ресторан, который существовал много лет, но я в нем никогда не был. Ну, наверное, была тут своя аудитория. Потом, после него, должен был открыться или рестобар Darwin, или бар «Коба», но не получилось у них работать, и нам, по сути, все это передали. Там история была такая, что занимались люди, у которых родилась идея – а почему бы и не сделать, вроде так все просто… Но когда начинаешь строить, то понимаешь, что все гораздо сложнее. И это не просто игрушка, это бизнес, который живой, который надо «подкручивать». В наше время очень сильно повысился «вход» в этот бизнес. Потому что у всех есть Instagram, плохо уже не сделаешь. И люди говорят – да, мы живем во Владимире, но мы видели, например, как в Москве, и хотим так.

Когда говоришь «пивной бар», сразу такая ассоциация возникает, что должны быть лавки какие-то, флаги… А на самом деле, тема пива немножко разрослась вширь. Сейчас это целая отдельная отрасль, определенные сорта пьют из определенной посуды, и мы решили подойти к этому, как к культуре. Сейчас время коллабораций, должны быть добавлены опции. К пиву сразу присоединилась коктейльная культура. И получился такой пивной-коктейльный бар, куда мы добавили еще ресторанного комфорта и еду от нашего шеф-повара Виталия Алешина. 

Сначала появилась концепция заведения, а потом название. Есть Superman, это понятно, а есть Superbeerman – такой же, только про пиво. Мы недолго над названием думали.

«Сейчас в заведениях нехватка кадров. Огромное количество людей просто ушло из профессии. Говорили: «Я уйду на завод делать колбасу, пусть деньги небольшие, зато стабильность»...» 

Мне кажется, что концепция целевой аудитории для заведений общепита сейчас немножко пересматривается. Не по портрету целевой аудитории нужно работать, а по потребностям. Например, вы любите ходить в бар. Но если вам захотелось поесть – вы заходите в McDonald’s. А потом подружке позвонили, она говорит – да, надо встретиться, только у нас ребенок. Вы идете в ресторан, где есть детская комната. У вас, у конкретного человека, есть конкретные потребности. И  мы выстраиваем заведение не под целевую аудиторию, например – только под болельщиков. Отнюдь, мы будем рады и девочкам, которые вообще не смыслят ничего в футболе и он им не нужен, но они хотят встретиться. И пиво они не пьют, но вот есть сидр у нас, коктейльчики. К нам – это если про пиво, про коктейли, про посиделки с друзьями, про поесть.

По бару у нас такая концепция – он открытый. Есть сервис-бары, как в ресторане, есть контактные бары, это когда ты подсаживаешься за стойку, а у нас – суперконтактный бар. То есть бармен выходит вот сюда, к нам, к столу, и рассказывает – что есть, что он может предложить. И можно с ним сходить к нашей большой витрине, выбрать пиво, например. Получается очень клево, то есть бармен, в принципе, работает в зале. Мы настроены серьезно, и хотя недолго существуем, у нас была уже совместная вечеринка с El Copitas bar из Питера – это лучшая барная команда в Восточной Европе. Они единственные, по-моему, из баров нашей страны входят в топ барных заведений мира.

В меню у нас еда, которая идет «под бар» – закуски, бургеры, очень классные мини-чебуреки. Также есть легкие салаты, есть горячее, чтобы вот прямо поесть. И мы смотрим, что люди хотят. Просили пиццу – вот, изначально ее не было, а сейчас в «сезонке» она у нас появилась. Что касается какого-то блюда, которое популярнее остальных, то я не могу что-то одно выделить. В разное время разные блюда заказывают. Мне кажется, все должны есть. Не должно быть такого, чтобы салат «Цезарь» – суперхит в меню. Это не очень хорошо, это означает, что с гостем не общаются, что он знает только салат «Цезарь», его и заказывает. 

Также не могу сказать про средний счет. У нас разные гости, и счет у них разный. Мы не гонимся за ценой, то есть не утверждаем, что у нас дешевле. Но в то же время понимаем, что сильно много денег ни у кого не становится, поэтому стараемся держать цены. К сожалению, продукты дорожают, и за этот год очень заметно. Но мы ищем золотую середину, думаем о госте, чтобы он к нам вернулся. В первую очередь, мы же хотим сделать человеку праздник, а если мы еще на этом деньги заработаем – ну, вообще класс.

Основные сложности у рестораторов сейчас связаны с антикоронавирусными ограничениями. Они, конечно, наносят очень большой вред отрасли, и мы искренне не понимаем, почему в любой непонятной ситуации нужно закрывать кафе и бары.

Когда еще никто не прививался, нам говорили – давайте, вакцинируйте сотрудников. И был такой слоган: «Привитый бизнес – открытый бизнес». Мы убеждали наших работников, рассказывали, что мы всю жизнь в общепите, у нас есть медицинские книжки, мы проходим медосмотры. Ну что же, такая вот новая история, давайте прививаться. Если брать Superbeerman, то у нас тут сейчас, наверное, процентов 80 сотрудников привито.

Все эти ограничения для общепита, конечно, несут большой вред. Платим за эти антиковидные меры почему-то мы и семьи наших сотрудников. Мы даже зарплаты не сокращаем, но ведь официант и бармен живет чаевыми. Заработок у них конечно же уменьшился, а кому-то, например, ипотеку платить надо.

Сейчас в заведениях нехватка кадров. Огромное количество людей просто ушло из профессии. Говорили: «Я уйду на завод делать колбасу, пусть деньги небольшие, зато стабильность».

«Не должно быть такого, чтобы салат «Цезарь» – суперхит в меню. Это не очень хорошо, это означает, что с гостем не общаются, что он знает только салат «Цезарь», его и заказывает…» 

Когда мы строили бар, у меня спрашивали – а не боитесь, тут же конкуренция, тут и «Ром Рум», и «Пивоварня купца Андреева», да много кто. Но мы не делаем конкуренцию кому-то, мы изначально делали немножко другое. Мы отличаемся вот этим своим набором, потому что мы и про коктейли, и про пиво, и про еду. У нас большая веранда и внутри вместительная площадка, и, в отличие от других баров, мы можем позволить себе какую-то развлекательную программу.  Вот у нас уже была вечеринка с El Copitas bar, а в августе должен приехать Андрей Ещенко, футболист московского «Спартака», это уже встреча с болельщиками. 

За эти месяцы работы Superbeerman, однозначно, занял свою нишу. Мы когда стартовали, то специально делали это без какой-то рекламы. Мы хотели потихонечку набирать, набирать… Постепенно растем, этот процесс продолжается, и мы очень рады. Мы могли бы делать это быстрее, если бы не ограничения. Например, добавили бы интертеймента  – диджеев и музыкантов, но вечеринки пока запрещены.

Руслан Раимов, директор по развитию «Рынка на Студеной», маркетолог мидийной Middle (ул. Дворянская, д.27а, корпус 1)

- Идея открыть это заведение пришла одному из наших партнеров, Алексею Федулову. Сам Алексей занимается поставками чилийских мидий прямиком с завода, и он позвал директора «Рынка на Студеной» Дениса Найденова съездить в Москву и попробовать их. Поели и сразу вспыхнула идея, что надо открывать такое во Владимире. Подобные проекты с монопродуктом, только с мидиями, появляются сейчас по всей стране. В Москве есть даже премиум-сегмент, который работает исключительно на мидиях, называется Mollusca. Такие же заведения есть в Петербурге с названием «Мидийные личности».

На подготовку понадобилось полтора месяца. В целом нам хватило этого времени, чтобы все придумать и параллельно строиться. Сам корнер мы построили за месяц, аналогично можно построить ресторан и в любом другом месте. Вопрос только в  финансах, но здесь, слава Богу, в оборудовании нет никаких сложностей. Все, что нам нужно, было уже в городе, в наличии. Ничего под заказ, за исключением кастрюлек, покупать не надо. 13 августа было тестовое открытие мидийной Middle, 14-го уже начали работать полноценно.

Когда выбирали название, мы просто искали что-то созвучное слову «мидии». Поскольку каламбуры типа «Мидийные личности» и «Мидийное место» уже вроде как были, мы искали что-то похожее, а потом додумались до «Middle» – «середина». В первую очередь, потому что созвучно. Кроме того, в мидиях единственное съедобное – это середина.

«Начинать что-то новое во время пандемии и ограничительных мер было не страшно, потому что это время возможностей.…»

При открытии ресторана на «Рынке на Студеной» ты уже сразу работаешь с людьми, которые есть. Тебе не надо тратиться на маркетинг, чтобы завести себе в помещение первых 5, 10, 20, 30 человек. Плюс есть уже готовый ресурс типа Instagram на 18 тысяч подписчиков. Главный плюс, что уже с первого дня не работаешь в ноль или минус, ты зарабатываешь, даже если в концепцию не попал или сложности возникли. Из минусов здесь самое главное – плотная конкуренция. То, что люди сюда пришли, еще не значит, что они закажут именно у тебя. Есть люди, которые ходят каждый день на «Рынок на Студеной» и едят каждый день в разных корнерах. Пока до тебя дойдет очередь… То есть тебе здесь тоже нужно как-то заявлять о себе, потому что конкуренция крайне высока, товарозаменителей в виде ужина, обеда или завтрака на этой площади полно, как на любом фудкорте.

Концепция Middle заключается в том, что мы продаем монопродукт под разными соусами. Цель – сделать морепродукты как таковые, в том числе и мидии, более доступными, перейти на формат фастфуда. Одну порцию мидий мы можем отдать минут за 7–10. И вообще, стараемся, чтобы еда была, помимо того, что вкусной и недорогой, еще и очень быстрой в приготовлении. В дальнейшем, думаю, мы будем расширять ассортимент, вводить еще какие-то морепродукты, но основой останутся исключительно мидии в различных вариантах. Единственное, наверное, будем менять и вводить новые соусы.

Наверное, хотелось бы, чтобы посетители возвращались к нам каждый день, но мы не рассчитываем, что человек будет есть мидии ежедневно. Мы стараемся, чтобы как можно больше людей попробовало этот продукт, потому что для большинства мидии – это либо что-то запеченное из какого-то банкетного меню, либо вот эти вот, в пластиковой баночке, маринованные гадкие маленькие штучки. Ну или где-то в том-яме можно одну-две выловить. А мидии – это, действительно же, полезный и вкусный продукт, если уметь его готовить. Сейчас заметна тенденция, что люди возвращаются по нескольку раз за мидиями.

Начинать что-то новое во время пандемии и ограничительных мер было не страшно, потому что это время возможностей. К нашему счастью, многие рестораторы и предприниматели стараются во время кризиса ограничить свои расходы на развитие, на рекламу, на продвижение. А мы, наоборот, стараемся в это время усилиться, потому что падает цена на рекламные услуги на телевидении, на радио, и это отличный способ в такое рекламно-шумовое затишье погреметь как следует. Поэтому – когда, как не в кризис открывать что-то новое? Тем более, что лучшего времени не будет никогда. Если есть желание, то подойдет любое время. Мы уже, например, готовы запускать доставку, спустя неделю работы.

Главная сложность с этим бизнесом и сейчас, и в дальнейшем будет заключаться в том, чтобы объяснить людям, что мидии – это и вкусно, и полезно и, самое главное, доступно. Пока людям тяжело сопоставить блюдо за 440 рублей и маринованные мидии в контейнере. Пока надо объяснять, давать пробовать. Мы уверены в повторной продаже, но надо человека привести, чтобы он попробовал. Потому что все-таки это не суши, роллы или пицца, а продукт, который, хотя и вкусный, но специфичный, к нему нужно быть готовым морально.

Как и у всех, еще одна главная сложность – это персонал. Найти после второй волны ограничений персонал в городе просто невозможно. На любую позицию, от поваров до официантов, кассиров, барменов. Ну, за два-три месяца, наверное, кого-нибудь найдем.

Зарабатывать на общепите реально всегда, вопрос – кто и как считает деньги. Кто вкладывается в развитие, кто не вкладывается. Если вы возьмете срез или по любой федеральной доставке, или по нашей местной, но большой, типа «Вилки Нет», – то у них, наверное, есть какое-то падение, но в любом случае есть обширная база данных гостей. Не справиться, не заработать – это будет как минимум глупо. Кто умеет работать, тот зарабатывает.

«Главная сложность с этим бизнесом и сейчас, и в дальнейшем будет в том заключаться, чтобы объяснить людям, что мидии – это и вкусно, и полезно и, самое главное, доступно…»

Про нашу целевую аудиторию сказать очень сложно, потому что мы не оперируем в основном такими данными. Потому что рядовой человек может выпить кофе в McDonald’s, в четверг пойти в бар, в воскресенье посетить какое-то семейное кафе, поесть в «Глобусе» и так далее. Выбор очень большой, так что мы как-то не отталкиваемся от этого. Плюс по тому, что мы сейчас смотрим, есть и дети, которые пробуют мидии, чем мы были крайне удивлены. Как оказалось, эта история заходит и для них. Пробуют и взрослые, и молодежь – то есть это продукт для всех. Вообще, в целом на рынке мы не выбираем какую-то конкретную аудиторию, мы работаем с людьми разного возраста, разного пола, разной самоидентификации. Наша цель – кормить людей, а все остальное нам не очень важно. Возможно, в ближайшее время выделятся посетители 35–40 лет, и такие люди будут чаще заказывать мидии. Но пока нет такого.

Самые популярные блюда у нас сейчас – мидии в томатно-базиликовом соусе и в соусе с сыром горгонзола. На третьем месте, если не ошибаюсь, сейчас идет винный соус. Но понятно, что это еще не показатель, сейчас люди просто пробуют. Средний чек пока составляет от 800 до 1200 рублей, просто потому, что люди пробуют сразу несколько видов мидий. Я уверен, что когда они попробуют все и выберут свой самый любимый вариант, мы дойдем до того, что средний чек будет в районе 500–600 рублей. Но мы, опять же, находимся не в полноценном ресторане, а на фудмолле или фудкорте, поэтому эта сумма нас вполне устраивает.

Ирина Залевская, основатель гастробистро Lucky Duck (ул. Девическая, 11)

- Все наши проекты (клиника «Бэбибум» и «Лавиани», салон красоты Cesare Ponti) и все, что мы делаем, так или иначе связано со счастьем людей. Еда тоже делает людей счастливыми, так что открытие ресторана стало естественным и логичным продолжением развития нашей компании. Кроме того, я всегда шучу, что давно и профессионально ем. Мы всегда ездили за едой по разным местам, я всегда знаю, где и в каком городе какой страны какой шеф и какие у него фишки. Я очень это люблю, и всегда выбираю только те сферы деятельности, которые откликаются лично мне. 

Мысли о ресторане были в голове очень давно. В четкую концепцию они оформились около трех лет назад, и я поехала учиться в школу ресторанного менеджмента Novikov School, чтобы получить базовые знания в ресторанном бизнесе, решить все свои вопросы и боли новичка в этой сфере.

Потом мы искали место мечты, чтобы оно было с историей и своей атмосферой, потом убедили потрясающих дизайнеров Krivtsova&Redina, что ребята из маленького города тоже готовы делать действительно крутые вещи, потом утвердили бренд-шефа, шеф-сомелье, шеф барменов… Однако начался ковид, и планы пришлось отложить на год. 

Но останавливаться на полпути не имело смысла. Конечно, из-за пандемии коронавируса было страшно всем, но, как мы знаем, страх решается только действием. Мы открылись в апреле 2021 года.

«Самое дорогое здесь – интерьер. Конечно, мы могли обойтись малой кровью, сделать все на порядок проще, но я очень уважаю нашего гостя…»

О том, как появилось название для гастробистро, я рассказывала в своем Instagram в декабре 2020 года: «Жила-была одна маленькая девочка, у которой была большая мечта. И у этой девочки был секретный талисман – маленькая уточка. Она брала ее на все важные события, экзамены, и эта уточка приносила ей удачу. И когда эта девочка выросла, она захотела поделиться этой удачей со всеми, кто придет к ней в гости. Своей Lucky Duck».

Lucky Duck – это современное бистро с открытой кухней, винотекой и собственной пекарней, расположенное в особняке XIX века в центре Владимира. Мы хотим, чтобы кулинарные хиты со всего мира стали понятными и доступными для всех. Пространство рассчитано на 100 гостей.

Кухня у нас полностью открытая. Гости могут наблюдать, как готовится еда, выпекается хлеб и свежая пицца. Большинство блюд готовится в гриле Josper на живом огне. Отдельное меню сделали для пекарни, откуда гости могут взять с собой ремесленный хлеб с добавками, приготовленный здесь же в печи.

Фокус меню – сезонные продукты и современная техника приготовления. Винная карта включает биодинамические и органические марки, с широкой линейкой побокальных позиций. В нашем баре – большая коллекция авторских коктейлей, а кофе обжаривают специально для Lucky Duck.

Если говорить про блюда, которые пользуются особой популярностью у гостей, то среди завтраков можно выделить наш фирменный «Бенедикт» с лососем на бриоши, эти булочки мы сами печем каждое утро. На обед или ужин – паштеты, тартары, салаты. На горячее – наша утка с пюре из сельдерея или потрясающие пасты, например, птитим с обожженным лососем с Фарерских островов. И, конечно же, десерты: «трюфельная Ева» с мороженым, которое мы делаем сами, или медовик по рецепту бабушки нашего кондитера Анны. 

Средний счет в Lucky Duck – 1000 рублей. Аудитория у нас очень разная, но наших гостей объединяет желание отдохнуть и любовь к вкусной еде и хорошему вину. Это может быть и пара на свидании, и подружки за завтраком, и рабочая встреча, и большая семья на обеде, и большая компания на праздновании дня рождения.

Учитывая, что мы сделали заведение совершенно нового формата, с новой кухней, другим вином и совершенно другим сервисом, самые большие силы и средства тратились и тратятся у нас на обучение. Сейчас нет такого бизнеса, где нет сложностей с персоналом. Но мы, как компания, очень много можем дать сотрудникам и являемся привлекательным работодателем: постоянное обучение, возможность работать с лучшими профессионалами своего дела в России, белая зарплата, активный рост, развитие и, что для многих крайне важно, серьезная вовлеченность в проект руководителей. 

«Сюда можно прийти и в свитшоте после тренировки, и нарядившись в красивое платье. Сейчас такое время, когда гость сам решает, как ему удобнее, и мы с удовольствием этот тренд поддерживаем…»

Когда мы открывали Lucky Duck, для нас изначально важно было сделать недорогую и очень «френдли» концепцию. Смотрите – это формат бистро, который сам по себе говорит гостю о френдли-проекте. Здесь нет «файн дайнинга», белых скатертей, сложного сервиса, дорогих блюд. Посмотрите даже на форму официанта – очень легкая, свободная, такая же, как и сервис. Здесь все продумано до мелочей и сделано не просто так. Здесь и собаки, и дети, здесь очень свободно и легко всем. Сюда можно прийти и в свитшоте после тренировки, и нарядившись в красивое платье. Сейчас такое время, когда гость сам решает, как ему удобнее, и мы с удовольствием этот тренд поддерживаем.

Самое дорогое здесь – интерьер. Конечно, мы могли обойтись малой кровью, сделать все на порядок проще, но я очень уважаю нашего гостя. Мне кажется, жители города заслуживают такого интерьера, такого тепла и заботы, именно такой атмосферы, такого места силы. Чтобы люди, какой бы сложной иногда не была жизнь, приходили сюда и были счастливы. 

По поводу выводов за это время работы могу сказать, что первый месяц был очень сложным. Мы не могли справиться с таким объемом гостей, и был ряд ошибок. Но мы умеем эффективно трудиться, сейчас наши процессы отточены – в бистро вкусно, быстро, атмосферно и легко. И перспективы развития у Lucky Duck огромные.

Сообщение Общепит и пандемия: как работают недавно открывшиеся во Владимире гастропроекты Superbeerman, «Натура», Lucky Duck и Middle появились сначала на ПроВладимир.

ПроВладимир пообщался с известными владимирцами и узнал, чем запомнится им уходящий 2020 год.

Александр Юрьев – ресторатор.

С такими трудностями, как в этом году, общепит не сталкивался никогда. Четыре месяца заведения были закрыты полностью, с 26 марта и по 22 июля. Но падение выручки у нас началось уже с 8 марта, на фоне сообщений в СМИ и паники по поводу пандемии. Получается, что и март был минусовой. Начиная с 16 октября мы снова попали под жесткие ограничения, Владимирская область оказалась в этом плане впереди большинства регионов страны, не знаю, с какой целью. В итоге мы в этом году практически восемь месяцев не можем просто нормально работать. Но нагрузка по расходам не снизилась: налоги, ЖКХ, арендодатели и так далее. И сложно людям объяснить, что ты не можешь никому платить, потому что тебе не разрешают получать доход. Трудности колоссальные в этой ситуации.

Федеральные меры поддержки в первую волну пандемии, пускай и с опозданием, мы получили. Только благодаря им, в общем-то, многие предприятия открылись летом. Потому что за четыре месяца долгов накопилось много. Сейчас тоже ждем поддержку, но она запаздывает. Хотя ситуация во многом сложнее, чем весной. Ограничения накладываются только на отрасль общепита и, может быть, где-то на отели. Когда было закрыто все, было проще, потому что все понимали ситуацию. А сейчас никто в наше положение не входит, со всех сторон душат, выкручивают руки. Тут работать нельзя, там работать нельзя. Мы-то терпим, а наши работники уже терпеть не могут. 

Если идти по Новому Арбату в Москве, то там помещения бывшего общепита пустуют через одно. Порой даже страшно смотреть на это: аренда, пусто, аренда, пусто… У нас, во Владимире, предприятия вроде держатся, прямых закрытий нет. Но сейчас очень много  «предприятий-зомби». Они вроде как существуют, но должны уже всем, и любая небольшая острая ситуация приведет к закрытию. Таких – огромное количество в нашей отрасли.

Во многих регионах дополнительные новогодние ограничения для общепита не вводились: в Тверской, Ивановской, Липецкой областях, в Уфе и Казани. Там оставили существующие требования по обработке поверхностей, по замеру температуры у посетителей, – этих мер вполне достаточно. Но у нас в области ограничения жестче, да и ввели их раньше на месяц. Да, нам пришлось объединиться в Ассоциацию отельеров и рестораторов Владимирской области [сейчас в нее входят примерно 40 отелей и 50 предприятий общепита]. Потому что проблемы у нас одни и те же, и это сейчас ни в коем случае не вопрос «прибыли», это вопрос жизни и смерти отрасли, конкретных людей и их семей. 

Очень радует, что у нас с начала октября наладился диалог с властью. Вначале было трудно, но сейчас мы встречаемся, слушаем друг друга – и онлайн, и даже офлайн встречи были, с участием вице-губернатора Александра Ремиги, губернатора Владимира Сипягина. Мы, конечно, понимаем, что такое пандемия, и разделяем общую обеспокоенность. Но мы хотим, чтобы и нас тоже понимали, потому что запреты часто не обоснованы, и мы считаем их популистскими мерами. Вот сейчас в ресторанах у нас ограничения, а в гипермаркетах перед Новым годом толпы народа, очереди. У нас это вызывает какое-то недоумение.

Мы не считаем, что общепит возможно назначить ответственным, виновным за распространение пандемии. В чем мы виноваты? Мы все делаем, что от нас требуется: и проветривание, и qr-коды, и маски для персонала, и журналы проверок – там огромный список. И если посмотреть статистику по заболевшим в общепите, то она ничтожна.

Конечно, надежда есть. Мы себя считаем локальными патриотами нашей Владимирской области, хотели бы продолжить здесь работать, создавать рабочие места для людей. Сейчас из-за этого вируса предлагают всех разобщить, но я считаю, что это в корне неверная позиция. Есть такая мудрая фраза, что «царство, разделившееся само в себе, не устоит». Надо, наоборот, объединяться. И мне бы хотелось верить, что эта сложная ситуация сподвигнет нас объединиться и бороться всем вместе  с вирусом, а не с людьми. Наша ассоциация – тому пример.

Ирина Салтыковская – куратор владимирского регионального отделения поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт».

2020 год был сложным для нас по многим параметрам. Пандемия привела к ряду ограничений. Мы были вынуждены во время поисков использовать средства индивидуальной защиты, мы не могли проводить полноценное обучение добровольцев, занятия по профилактике в школах. Но вместе с тем пандемия принесла новые реалии, которые, наверное, влияют на дальнейшее развитие. Появились удаленные занятия при помощи конференций в Zoom, допустим. Так мы проводили общероссийские родительские собрания – это занятия для родителей, а также занятия для детей в дистанционном формате. Это новый опыт и новая практика.

Очень важно, что отряд развивается технологически. При поиске пропавших людей в этом году мы очень активно использовали беспилотную авиацию – коптеры, после чего отсматривали сделанные снимки. У нас во Владимирской области есть поиски, которые закрыты благодаря использованию беспилотной авиации. На тех же поисках ребенка в Камешковском районе было сделано 44 000 снимков, все они просматривались сначала при помощи нейросети, а затем отобранные изучали люди. Все точки были проверены пешими группами. Это хорошая история, которая работает, и не только в этом поиске. Это классный технический ресурс, который экономит силы добровольцев и приносит результаты.

Если вспоминать про поиск ребенка в Камешковском районе, то основной вывод, который я лично для себя сделала, касается человеческого ресурса и человеческого неравнодушия – обычных людей, силовых служб, представителей бизнеса, СМИ, администраций разных уровней… Это было ощущение сумасшедшего единения. Баннеры о пропавшем размещались, например, в Рязани – представители рязанского бизнеса сами пришли и сказали: «Ребята, мы хотим помочь». Это было важно, потому что в процессе любого поиска распространение информации играет большую роль.

Очень много людей затратило силы. Мы помним даже моток скотча, переданный пожилой женщиной из Владимира добровольцам, потому что ей было очень важно поучаствовать. Любая помощь равно неоценима, важна для хода поиска и для нас – как поддержка. Это было потрясающе, и я, наверное, именно с этой точки зрения поиск в Камешковском районе рассматриваю.

При этом у нас сейчас происходит история, когда все СМИ массово и громко начали говорить о детской безопасности, причем со ссылкой на случившееся в Камешковском районе. Это неправильно. Детская безопасность – это постоянная зона ответственности взрослых, она не должна быть привязана к событию. Мы, взрослые, должны постоянно рассказывать детям, как вести себя на улице, что такое безопасная дорога домой, кто такой свой, а кто такой чужой, что делать, если ты потерялся и так далее. Мы забываем о том, что по статистике в природной среде 9 из 10 трагедий, случившихся с детьми, – это лед и вода. И в любое время водоемы опасны, надо постоянно говорить об этом. Тогда это будет работать, а не на фоне каких-то отдельных историй.

Люди в последнее время, и в последний год в том числе, стали больше обращать внимание на одиноких стариков на улицах. У нас есть памятка о том, что делать, если вы встретили растерянного пожилого человека. Чтобы пожилых людей не отправляли никуда, не покупали им билеты на автобус или электрички. Это часто встречающаяся ситуация, но мнимая добродетель приводит к плохим последствиям. У нас на днях девушка нашла на улице бабушку. Девушка была из числа тех, кто недавно заинтересовался отрядом, она задала бабушке несколько вопросов и поняла, что та совсем не понимает, где и что происходит. Дальше мы уже при помощи сотрудников полиции достаточно быстро нашли контакты родственников и передали им бабушку.

Я не буду говорить, увеличилось ли количество волонтеров «Лиза Алерт» во Владимирской области. Все-таки наш вид добровольчества очень сложный и специфичный. Со стороны может показаться, что поступила заявка, сбегала группа в лес, вышли оттуда героями с бабушкой на руках и все здорово. На самом деле, это огромная работа, и работа зачастую рутинная – выясняются все вводные по поиску, готовятся карты и оборудование, прорабатывается стратегия, проводится много времени в лесу в не самых простых условиях… На это нужно много времени, сил и терпения. Да, в отряд пришло какое-то количество новых людей, но здесь, наверное, важнее то, что люди в принципе узнали про  «Лиза Алерт» и оценили необходимость распространения информации. У нас, например, увеличился отклик на просьбу о репостах ориентировок. И это хорошо, потому что по статистике порядка 15–20% достоверных свидетельств о пропавших в городе приходят из соцсетей. Это очень значительно.

Роман Александров – директор официальной лиги КВН «Владимирская Русь». 

Из-за пандемии нам впервые за 12 лет не удалось провести сезон игр официальной лиги КВН «Владимирская Русь», поэтому начинать сезон 2021 года будет очень не просто – многие команды распались. По развитию подросткового движения КВН ситуация лучше. Благодаря поддержке фонда Президентских грантов весной мы провели школу-слет подростковых команд КВН, потом несколько игр для них. Две команды от региона приняли участие в международном онлайн-фестивале детских команд КВН, по итогам которого сборная школ города Коврова – команда КВН «Ырыска» – была приглашена к участию в игре телевизионного проекта «Шоу талантов “Детский КВН”».

В личном плане, пожалуй, самым запоминающимся событием стало мое участие в конкурсе по замещению вакансии директора департамента молодежной политики и общественных проектов Владимирской области. Мою кандидатуру выдвинули и поддержали несколько десятков молодежных и общественных организаций, в том числе и федеральных, всем им я очень благодарен за доверие. Я не жалею, что поучаствовал в конкурсе, хоть и действующий губернатор Сипягин не поддержал мою команду, так как оказался не готов к нашему энергетическому заряду и масштабу мыслей. Нас так испугались, что предприняли даже попытку меня дискредитировать в глазах общественности и подорвать мой боевой дух. Но не получилось, общество у нас уже зрелое, да и меня как политика это только закалило.

Благодаря открытой избирательной кампании и большой группе поддержи мне удалось разработать программу развития сферы молодежной политики и институтов гражданского общества, которая, на мой взгляд, соответствует актуальным запросам молодежи и деятелей некоммерческого сектора Владимирской области. Думаю, в 2021 году придет новый губернатор Владимирской области и нам удастся эту программу начать реализовывать.

Марина Колтунова – пресс-секретарь управления Роспотребнадзора во Владимирской области.

Этот «сложный год» начался для нас 30 декабря 2019-го, когда на селекторном совещании с Москвой мы узнали, что появилась новая коронавирусная инфекция. Сначала это было как-то странно – ну, появилась где-то там. А уже в январе Москва стала настойчиво давать рекомендации, и мы начали понимать, что на Россию и на Владимир в том числе надвигается серьезная эпидситуация.

Мы сначала отслеживали эпидситуацию в Китае, потом у нас появились списки китайских студентов, и мы контролировали – кто из них поехал домой на праздники, кто вернулся. Таких студентов было примерно пятьдесят, мы всех их по именам знали. А где-то с середины февраля начались списки наших соотечественников, которые возвращались из-за границы. Италия пошла огромными списками, потом Австрия, Германия… Всех туристов отслеживали.

В конце марта мы получили первого заболевшего коронавирусом во Владимирской области. Нужно отметить – прогнозировалось, что это случится раньше. Все-таки территориально мы между Москвой и Нижним Новгородом находимся, и там в это время коронавирус уже «полыхал». Нам даже журналисты звонили и упрекали, якобы мы что-то скрываем. А я говорила: «Ну вы что, радоваться же нужно, что нет».

Если в конце зимы и в марте у нас работа была в основном бумажная, то когда появились люди с симптомами, возникла необходимость проводить тестирование. И первый удар взял на себя Роспотребнадзор, так было в целом по России. Правительство выделило большие деньги, все регионы закупили оборудование. Но была проблема с человеческим ресурсом – наши сотрудники срочно проходили обучение, чтобы работать на этом оборудовании. Хочу отметить, что весной и мы, и медики работали на износ – до 11 вечера, без выходных… И знаете, был какой-то дух единения. Дух того, что нам всем надо сдержать эту ситуацию.

Потом было принято решение о самоизоляции. Это оправданно, потому что на тот момент было неизвестно, что это за инфекция, при этом фиксировался рост смертельных случаев в Европе и в Китае. Правительство все взвесило и решило, что лучше перестраховаться. Я думаю, через какое-то время еще пройдет «разбор полетов» и будут сделаны выводы о том, что мы, как сказал Владимир Путин, выбрали верный путь. 

Мы смогли немного выдохнуть только в августе и в сентябре. А потом, как только из Турции народ начал возвращаться, вновь прибавилось работы. В том числе пришлось штрафовать тех, кто не хотел по-хорошему регистрироваться на Госуслугах и проходить тест на COVID-19.

Сегодня, по сравнению с весной, «нам не страшен серый волк». Мы знаем, с чем имеем дело, как лечить, у нас есть хорошее  оборудование, койко-места. Но если сравнивать сейчас с Москвой, то у нас, например, соотношение заболевших в разы больше. И смерти есть, это факт. Так что одна проблема ушла, другая появилась. Как сказала руководитель федерального Роспотребнадзора Анна Попова, по-хозяйски вирус пришел к нам в Россию именно осенью.

Но есть и кусочек ветчины в этом свинстве. В этом году в России циркулируют четыре гриппозных штамма, в том числе и новые, к которым пока нет популяционного иммунитета. Эпидемиологи очень переживали по этому поводу, но разобщение, масочный режим и мытье рук дали нам снижение числа ОРВИ, аденовирусов, риновирусов – всей этой сопливой истории. А все потому, что мы стали больше заниматься своей гигиеной.

Сама я пока не болела коронавирусом. Летом сдавала анализ на антитела – их не обнаружили. Я часто хожу в Белый дом на брифинги, и после того, как губернатор Владимир Сипягин заболел ковидом, даже говорила – ну вот, надо было поцеловаться, чтобы переболеть уже и отстреляться. Потому что все равно у 60% населения должен выработаться иммунитет. Скорее всего, мы все переболеем, вопрос – в какой степени. Но я, как оптимист, надеюсь, что если все-таки переболею, то это будет легко.

А пока – надо уметь переключаться на хорошее. Например, Новый год – это семейный праздник, надо больше гулять, с детьми больше времени проводить. У кого есть возможность – ехать в лес, в деревню, на дачу. Вот у меня взрослые дети уже, так что на каникулах будем с мужем ремонтом заниматься. И потом, не такие уж большие ограничения будут в эти десять дней. Тот же общепит работает, хотя и по сокращенному графику. Вообще, если меня спросить как официальное лицо в малиновом пиджаке, я могу сказать только одно – Роспотребнадзор предлагает все закрыть, чтобы не допустить распространения коронавирусной инфекции. Но по-человечески я прекрасно понимаю, что людям надо на что-то жить.

Желаю всем самого главного – здоровья!

Дмитрий Павлов – депутат Совета народных депутатов города Владимира, член партии «Единая Россия».

Почему вы считаете, что 2020 год ужасный? Он нормальный. Просто очень многие, в том числе и я, пересмотрели свои взгляды на привычный ход вещей. Например, в соцсетях наблюдал сообщения о том, что раньше люди жаловались, что надо ехать на работу, а теперь – «вау, наконец-то можно на работу!». Согласитесь, стали значительно больше ценить человеческое общение.

Понятно, что есть и негативные итоги. Предпринимательство довольно серьезно пострадало. Но есть и те, кто заработал на пандемии, исходя из вида бизнеса, и те, кто сумел быстро подстроиться к новым условиям. Конечно, были моменты, которые оказались тонкими. А ведь где тонко, там и рвется. Кто-то думал, что он по жизни на коне, а оказался в данных условиях «социально незащищенным». Никому не нравилось сидеть дома – сколько мы там просидели, два месяца? Конечно, в этом есть доля негатива. С другой стороны, многие же просили отпуска от надоевшей работы и хотели просто посидеть дома, чтобы никто не трогал? Вот, пожалуйста. Действительно, со своими желаниями надо быть аккуратными.

С некоторыми предпринимателями разговаривал, и они говорят, что в первый раз в жизни получили деньги от государства. У меня супруга – индивидуальный предприниматель, суммарно ей пришло на карточку около 50 тысяч рублей. Часть денег за то, что ее сфера попала в перечень неработающих, часть – на санитарную обработку, все вот эти жидкости, гели и так далее. Это было приятной неожиданностью, никогда от государства деньги не получали.

В 2020 году меня переизбрали депутатом горсовета. Конечно же, положительному результату всегда радуешься. Некоторые говорили, что победу «Единой России» обеспечило досрочное голосование. Но на ход поршней, простите за образное выражение, это, как показала практика, не влияет. Если даже убрать те голоса, которые за предварительные дни поступили, то результаты голосования не изменятся. Вообще, оказалось, что не так много людей досрочно проголосовало. Ну и ладно. Ранее часто слышал жалобы на то, что была возможность отдать голос только в один день из-за личных планов. Теперь, в течение трех дней, стало значительно проще уделить этому время.

Сейчас часто делают критический акцент на том, что в горсовете собрались депутаты одной фракции. Но зато теперь у нас значительно меньше самопиара на заседаниях. Некоторые товарищи из оппозиционных сил этим грешили в предыдущем созыве, из серии «а давайте проголосуем за все хорошее и против всего плохого». Да конечно, давайте каждому по миллиону или по миллиарду раздадим, все это хорошо! Только откуда взять, пирог-то один и не такой большой. А сейчас в новом горсовете больше КПД, больше сути, конкретики, разумного рационализма.

Но все же если говорить о прошлом созыве, то я считаю, что все всегда делали максимум, исходя из своих сил. Чтобы кто-то дико филонил и отлынивал – я бы даже и не назвал никого, наверное. И про предыдущий, и про этот созыв я бы сказал, что это – патриоты нашего города.

В этом году заседания горсовета проходили в закрытом режиме или даже удаленно [чтобы депутаты проголосовали по вопросам повестки дня, их обзванивали по телефону]. С моей точки зрения такой режим не упрощает и не усложняет работу, а – обедняет, что ли. Когда люди очно присутствуют на заседаниях, есть живой диалог, общение, эмоции. Не знаю, насколько это влияет на эффективность работы, но с точки зрения восприятия личное присутствие ничем не заменишь.

Я буду вспоминать этот год с ностальгией, совершенно точно. Потому что такой встряски еще ни разу не было за все мои 44 года жизни. Мы сошли со стандартных рельсов и стали по-другому смотреть на вещи. Исходя из своих хобби, я сравниваю это с нашими походами. Когда мы идем в экспедицию на сплав, у нас с собой ровно то, что мы взяли. Находясь в дикой природе, ты понимаешь, что не так много и надо человеку. И когда возвращаешься в город, сначала думаешь – да зачем вот это все? А потом со временем втягиваешься, конечно.

Артем Черней, сооснователь общественного движения «Владимир будущего».

Будущее наступает незаметно. Каждый день происходят события, которые неуловимо и неизбежно меняют нашу жизнь. Владимир тоже развивается, просто делает это очень медленно.

Хочу выделить две урбанистические истории, которые будут иметь долгосрочные последствия, — открытие велошеринга и разработка концепции парка у ДДЮТ.

Рязанцы — красавцы. Пришли, увидели и открыли велопрокат, доказав то, что на самом деле в доказательствах не нуждается, — велосипед может быть полноценным городским транспортом, несмотря на рельеф и 10 месяцев зимы. Жду в следующем году проката электросамокатов.

Около концепции парка у ДДЮТ было много обсуждений, споров и эмоций. Концепция получилась неплохой, хоть и не без спорных моментов — площадь общественного центра надо сокращать в разы и повышать транспортную доступность. Но главное следствие — то, что активные горожане получили первый опыт соучаствующего проектирования. Безликое усредненное «население» превращается граждан с мнением и голосом. Желаю всем нам не растерять, но преумножить этот опыт.

Главным антигероем этого года назову улицы-убийцы, которые продолжают забирать жизни людей. Многочисленные аварии и жертвы — прямое следствие плохого дизайна дорожного движения. Грамотное проектирование сводит к минимуму вероятность и цену человеческой ошибки.

Думаю, вы уже догадываетесь, что я попрошу у Деда Мороза.

Татьяна Гусева – юрист, экоактивист, депутат Киржачского райсовета.

Уходящий год ознаменовался для нас важной победой – возвратом Филипповского леса в Киржачском районе в собственность государства. Это 1500 гектаров, на которых командой бывшего губернатора Светланы Юрьевны планировалось организовать крупнейший мусорный полигон. Эта территория должна была стать свалкой отходов от московское реновации, но благодаря активности жителей Филипповского сельского поселения мы выиграли процесс. Борьба шла более трех лет. 30 июля было заседание в суде кассационной инстанции, а 30 ноября состоялось заседание в Верховном суде РФ. В итоге появились знаковые судебные акты, сейчас весь этот участок имеет назначение «земли лесного фонда».

Мы надеемся, что больше этот лес не будет предметом посягательства олигархов и прочих заинтересованных лиц. Потому что на территории, где расположен этот лес, находится месторождение питьевых вод, и эти земли могут использоваться исключительно для ведения лесного хозяйства. Другие варианты запрещены лесным и водным законодательством.

Но, к сожалению, расслабляться нельзя. Сейчас всех волнует вопрос с утверждением новой территориальной схемы обращения с отходами во Владимирской области. Вы, наверное, слышали, что уже стоял вопрос о строительстве мусоросортировки рядом с мусорным полигоном у деревни Храпки Киржачского района. Для этих целей были отведены 10 гектаров земли, чему мы очень сильно удивились. Мы полагаем, что для строительства мусоросортировки такой большой площади не нужно. Да и потом, само строительство этого объекта только для Киржачского района или даже для прилегающих районов нецелесообразно. Строительство подобных объектов также предусмотрено, насколько мы помним, на территории Петушинского и Александровского районов, и у нас закрадываются подозрения, что все-таки это делается под отходы из Московской области. Мы слышим заявления, которые делает губернатор Московской области Воробьев, – что будут закрыты у них полигоны. А если у них закроют, то куда повезут отходы? Несложно догадаться.

Мы в Киржачском районе написали возражение от депутатов в адрес руководителя департамента природопользования Татьяны Клименко [по поводу строительства мусоросортировки рядом с деревней Храпки]. Я лично делала депутатский запрос в «НИИ Парашютостроения», потому что рядом с этим полигоном в Храпках находится действующий аэродром. В НИИ нам подтвердили, что строительство каких-либо объектов на этой территории запрещается. Потому что возможны аварийные ситуации, уже падали самолеты и вертолеты из-за того, что на этих свалках птички живут в огромном количестве. И вот, небольшая победа – наши замечания приняли, этот объект исключили. Но, как я уже сказала, расслабляться рано. Потому что чиновники, по нашему мнению, не всегда соблюдают все необходимые законы и не учитывают мнение населения в этих вопросах.

Мусорная реформа у нас по факту не состоялась. Вот эти вопросы с раздельным сбором мусора на территории нашей области, к сожалению, не решаются. У нас готовы только плодить новые мусорные полигоны и увеличивать их площадь. Это очень печально, и я думаю, что в 2021 году эта история не закончится.

Хотелось бы цивилизованного обращения с отходами. В законе раздельный сбор мусора закреплен как основной принцип. Почему у нас это не внедряется? Видимо, коммерческим организациям, крупнейшим игрокам мусорного рынка, это не нужно. Если речь идет о строительстве мусороперерабатывающего завода, то в той же Костроме он находится чуть ли не в черте города. Я сама лично туда не ездила, но активисты из Александрова были и рассказывали. Если это не мусорный полигон и не свалка, а нормальное перерабатывающее предприятие – почему бы и нет? Для этого не нужно 10 гектаров земли, там всего три гектара под этим заводом. А у нас огромные площади под мусорные объекты выделяются, причем они находятся в собственности мусорных компаний, и нет никакого контроля у населения – попробуйте попасть на частную территорию.

Наши победы вселяют надежду в других активистов. Вы знаете, мне звонили не то что из других районов, а из других регионов и говорили – вы своей победой нас вдохновляете. Я всегда отвечаю, что у нас получилось, потому что была очень большая активность людей. Вы вспомните, у нас только на суды ездили по два автобуса, народ приезжал туда на личных автомобилях, на поезде. Даже когда было невозможно в суд попасть, люди стояли и ждали нас на улице, чтобы поддержать. Благодаря этому мы победили. У нас в Филипповском очень активные люди, настоящие патриоты своей земли. И это вселяет надежду на то, что мы не дадим превратить нашу землю в свалку для московских отходов.

Дмитрий Кушпита – директор школы № 40 г. Владимира, член партии «Яблоко», советник мэра по вопросам образования, физкультуры и спорта.

Наверное, главное воспоминание о 2020‑м на долгие десятилетия вперед касается так называемой пандемии коронавируса, этого коронавирусного сумасшествия, которое охватило не только наш город, но и всю нашу страну и весь мир. Понятно, что это отразилось на моей деятельности, как директора школы. Но знаете, что хорошее для себя я отметил в этом году, так это то, что так называемая «дистанционка» в апреле-мае показала свою полную несостоятельность. И подтвердила мои мысли о что, что ни о какой дистанционке в общеобразовательных школах не может быть и речи. Кроме как личного общения «учитель-ученик» ничего другого придумать невозможно. 

Да, мы ответственны за здоровье детей. Но еще мы ответственны за то, какое поколение через пять-семь лет выйдет из стен наших школ. Не дай бог, чтобы из наших школ вышло поколение дистанционщиков, которые потом придут в экономику, во власть… Причем я думаю, что вся эта шумиха вокруг коронавируса – только ширма для того, чтобы протащить эту идею дистанционного образования. Я прекрасно понимаю, что на это выделены колоссальные деньги, их надо распилить, их надо освоить. И моя позиция – противостоять этому, насколько хватит моих сил как директора школы, как политика от партии «Яблока», как советника главы города и просто как гражданина Российской Федерации, который хочет, чтобы наши дети росли умными, образованными, самостоятельными.

Выборы в горсовет в памяти особо не отложились. Я не первый раз участвовал и прекрасно знаю, что это такое. А то, что сейчас происходит с выборами, не только в городе Владимире, а вообще, в целом… Сначала мы посмотрели, как голосовали по изменениям в Конституцию – и на пеньках, и на багажниках машины. В принципе, все то же самое было и на выборах в горсовет. Причем появились даже какие-то странные названия. В нормальном демократическом обществе есть слово «выборы», которое обозначает выборы. А у нас – «предварительные выборы», «досрочные выборы» и «выборы». Какое-то чудище трехголовое.

Я по-честному отработал свою избирательную кампанию, но что делали с нашими бюллетенями во время вот этих предварительных, досрочных и просто выборов… Наблюдатели были допущены только в последний момент, да и то только днем. В общем, результат меня не удивил, даже больше скажу – никакого огорчения не было. Поэтому, наверное, и эти выборы у меня в душе не отложились. А когда я узнал, что там 25 единороссов на 25 мест, – о чем тут говорить. Жизнь покажет, что будет дальше, вот сейчас мы с вами и будем наблюдать.

Я себя причисляю к оппозиции, хотя очень много выслушал в свой адрес колкостей после моего назначения советником Андрея Шохина. Но это как раз одна из возможностей влияния на власть. Заметьте, когда я был депутатом, я пытался пробить идею бесплатной для родителей охраны школ, но у меня не получилось. Я понимаю, там была определенная ревность у представителей «Единой России» – даже если какой-то «яблочник» и правильно советует, мы это не пропустим. Ну а сейчас, если вы наблюдали, удалось этого добиться. Мы сняли примерно 13–14 миллионов рублей ежегодного финансового бремени с плеч родителей. Есть еще вопросы, которые можно решать здесь, на муниципальном или на региональном уровне. Но очень много вопросов в образовании связано именно с федеральным уровнем, и я очень надеюсь, что со статусом помощника главы города Владимира смогу на что-то повлиять и что-то изменить.

И еще я счастлив, что мои внучки хорошо учатся, растут умными и здоровыми. Меня это очень радует. Если кого-то в моей семье и затронул коронавирус, то все это было в легкой форме, и меня это тоже радует. Все живы-здоровы, и я думаю, что вот они, главные итоги года. Это моя семья, близкие, родные, друзья. А все, о чем мы до этого говорили, – это второстепенно. 

Александр Аладышев – актер владимирского академического театра драмы.

Изначально планы на 2020 год у меня были, конечно, немножко другие. Но несмотря ни на что это был очень хороший год – касаемо проектов, личных перемен, перемен в работе. Я снялся в коротком метре – это такой фестивальный фильм, он выйдет в следующем году. Участвовал в историческом проекте для Первого канала. У меня впервые появился агент…

Вообще, 2020‑й начался с того, что мы организовали концерт с группой BLACK coverband. Давно думал сделать что-то на стихи Бродского, от него есть флер депрессивности, минорные ноты, стереотип, а хотелось показать его иначе. Так возникла идея взять музыку из мюзикла «Гамильтон» Лин-Мануэля Миранды и попробовать сочетать. Все-таки еще Гребенщиков про Бродского говорил, что это первый рэпер Руси… Есть еще авторские идеи, хочется организовать во Владимире большой концерт, часа на полтора, с поэзией, а может быть даже с прозой. Но на это нужно будет, конечно, бюджет искать.

Весенняя самоизоляция прошла у меня очень плодотворно, потому что у меня был наконец-то постоянный график и его ничто не могло сбить. Было здоровое питание, здоровый сон, зарядка-йога-медитация, прогулки в лес, занятия… Немножко изучил за это время монтажные программы для видео, сделал несколько роликов, в том числе памяти Великой Отечественной войны. Два ролика сделал на стихи владимирского поэта Владимира Пучкова, получилось вроде неплохо.

Еще мы сделали два zoom-спектакля. «Варшавскую мелодию» – вместе с актрисой драмтеатра Валерией Емельяновой, сейчас этот спектакль взяли на один российский онлайн-фестиваль. И еще – zoom-спектакль «Руслан и Людмила» с актерами из Москвы, Питера и других городов. Кроме того, сыграл моноспектакль «Hamlet’s Dreams» на английском на международном онлайн-фестивале в США, New Jersey city (Jersey city international theatre festival 2020). Однако тут сложный вопрос, потому что я не знаю, нужно ли это кому-то, все-таки театр – это живая история. Но мне было интересно попробовать сделать онлайн-спектакли живыми.

Летом произошел пожар во владимирском драмтеатре. Шутки шутками, но теперь мы буквально «актеры погорелого театра». Это, конечно, трагично, но не фатально – если лес сгорит, то на его месте вырастет новый. Театр – важное место, это развитие культуры в городе, более высокий уровень ментальности. Поэтому его, естественно, восстановят. Вопрос – когда это будет. Сейчас мы пока работаем на разных площадках. Это не очень удобно. При этом есть малая сцена, на которой можно репетировать, на которой можно играть, – это плюс.

В октябре в драмтеатре была премьера спектакля «Идиот», где я играю роль князя Мышкина. Для меня это очень важная роль, давно хотелось сыграть что-то такое, «цепануть» что-то настоящее, чистоту, детство, «не театр». В следующий раз этот спектакль покажем, кажется, в январе. Такие вот большие перерывы из-за отсутствия своей площадки.

А еще в конце августа – в начале сентября у меня была поездка на Байкал, по работе, на фестиваль RADI SVETA. Есть такая театральная форма site-specific performance, когда, грубо говоря, нет декораций, при этом само место является важным или даже главным действующим лицом. И на острове Ольхон, на рыбном заводе, который сгорел пару лет назад, а также на пляже устроили site-specific performance по «Божественной комедии» Данте Алигьери. Участвовало человек 70 или даже больше. Были три постановочные группы, которые делали «ад», «чистилище» и «рай». Я провел там девять дней, все это время мы репетировали, готовились, а потом был показ.

Я очень давно хотел съездить на Байкал, и тут все совпало. Может быть я не успел везде пошарахаться как турист, но… Я же был на морях, на океане был, на нашем Севере, однако энергия Байкала – вообще другая какая-то. Логикой это объяснить довольно сложно, вроде бы – вода, горы… Это, действительно, место силы. Причем это не курорт, это такая суровая история, она может тебя по-разному принять. Мне там в какой-то момент нужно было в Байкале плескаться, а это сентябрь. Но не сказать, что мне было холодно, и я не заболел после этого. Еще – когда вода из Байкала в рот попадает случайно, ощущение, что ты минеральную воду пьешь. Несмотря на все попытки испортить экологию, вода там прекрасная. Очень хочу вернуться на Байкал. Я оттуда просто с другой энергией приехал. Мне даже спать не хотелось, было жалко время на сон тратить.

Сообщение Чем запомнится владимирцам уходящий 2020 год? появились сначала на ПроВладимир.

Конечно же, затронули мы и тему коронавируса. Узнали у нашего коллеги, много ли заболевших было в семимиллионном Чанчуне, какие ограничения там вводились и как поступали власти, если видели, что карантинные запреты не работают.

Я уже лет пять изучаю китайский язык и втянул в это свою однокурсницу. Хотелось пожить за границей и попрактиковаться, так и появилась идея поработать в Китае учителями английского. Тем более, что это наша университетская специальность.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 18 Янв 2020 в 2:30 PST

Так получилось, что однокурсница уехала пораньше. Она искала работу по всему Китаю, но ей не хотелось на юг к морю, потому что там жарко. И еще такая тема — есть native speakers, то есть носители английского языка. Их работа оплачивается выше, поэтому они едут в самые экономически благополучные районы, где больше конкуренция, но и зарплата больше. А она, как не native speaker, поехала на север Китая, в Чанчунь. Потом туда же приехал и я — в начале ноября 2019 года.

В Китай я летел самолетами — сначала в Пекин, а оттуда уже в Чанчунь. Какого-то шока от переезда не было. Меня встретили, довезли — все нормально. Единственное, когда начал засыпать в первый вечер, отвернулся к стене и думаю: «Блин, что я наделал, я в другом государстве!». Было какое-то ощущение внутреннего страха. Но с утра все закрутилось: медосмотр, регистрация, меня также водили на уроки — смотреть, как они проходят.

Я жил вместе с другими иностранцами-преподавателями в крутой двухэтажной квартире. Всего там жило семь человек. У меня была своя комната с кладовкой, свой санузел и балкон. Также в квартире были общественные пространства, общая кухня и офис, в котором работали сотрудники-китайцы.

В Чанчуне практически нет зданий старше 30 лет, он внешне очень похож на район Выхино или Люберцы — новые многоэтажки, мало зелени. Но вот с парковками дело обстоит иначе. Там у каждого автомобиля свое место. Если оно занято кем-то, то человек платит штраф. Везде камеры, которые считывают номера. Есть также гостевые парковки. А вообще, с автомобилями в Китае огромная проблема, и Чанчуня это тоже касается, тем более, что там несколько автомобильных заводов. Пробки на улицах бывают дикие, хуже, чем в Москве.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 10 Фев 2020 в 6:40 PST

Есть несколько вариантов, как поехать работать в Китай, но в основном едут через компанию, которая обещает и работу, и зарплату. Это не всегда исполняется, но так шансов найти работу больше, чем если едешь самостоятельно. Кроме того, если ты договаривался напрямую с работодателем, то после увольнения виза аннулируется и ты возвращаешься в Россию. А если у тебя договор с компанией, то ты можешь легко менять работу, если что-то пошло не так. Это плюс. Минус — компания забирает где-то половину твоего заработка. Иногда две трети. Я себе выторговал в районе 10 тысяч юаней, сейчас это около 100 тысяч рублей. Компанию лучше искать через знакомых. Если находить через соцсети или сайты поиска работы, то можно попасть не в самые хорошие условия.

Я преподавал в нескольких местах одновременно — в тренинг-центрах, а с января еще и в детском саду. В Китае другая система образования и другие принципы обучения. Школы там гораздо меньше нацелены на логику, чем российские. В целом китайская система образования — это такое заучивание. Показал картинку — получил ответ, тестовая система. В итоге человек может правильно отвечать на все вопросы, правильно произносить заученные слова и фразы, но в коммуникативной части будут пробелы.

Конкретно там, где я работал, у меня была большая свобода действий. Был план на каждый урок, и я мог как-то тасовать материал. Ну и все-таки я занимался с детьми, там не было каких-то сложных моментов. Дети же по умолчанию хотят учиться, в них это заложено.

Вообще, уровень английского в Китае достаточно низкий даже там, где ты ожидаешь, что он будет высоким. Даже те китайцы, которые работают преподавателями или в сфере сотрудничества с иностранцами, достаточно плохо говорят по-английски. Но я встречал китайцев, которые хорошо знают английский язык, чаще всего они изучали его по личной инициативе.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 2 Янв 2020 в 3:30 PST

В Китае есть резкая пропасть между бедным и средним классом. Средний класс — это те, кто зарабатывает, грубо говоря, от 200 тысяч рублей в месяц на наши деньги. Бедные — 20–30 тысяч рублей. Эти две группы живут в разных районах, ходят в разные магазины, носят разную одежду. И даже рост у них разный. Богатые − выше.

Интересно еще вот что. Я жил в районе, название которого можно перевести как «Район богатых людей», хотя роскошных домов там практически не было. Это как если самые дешевые духи назвать «Миллионер». Таких пафосных вещей в Китае много. Например, достаточно дешевая одежда будет украшена золотыми вставками. Кстати, название города Чанчунь переводится как «длинная весна», хотя мне рассказали, что весна и осень там очень короткие.

На севере Китая живет достаточно много русских. Там есть университеты, где учились русские, которые приехали из Сибири и с Дальнего Востока, и там же остались. Плюс есть смешанные браки. Надо понимать, что у китайцев мужчин в два раза больше, чем женщин, это отголоски программы «одна семья — один ребенок». Так что в смешанных семьях муж — китаец, а жена — русская.

Я никогда не видел в Китае какого-то негатива от местных в свою сторону. К иностранцам там нормальное отношение. Если они заходят в кафе, то считается, что это круто, и хозяин делает скидку. А в ночных клубах Чанчуня для иностранцев бесплатный алкоголь.

У китайцев в годы дружбы с СССР был бум на изучение русского языка, и старшее поколение знает некоторые слова: привет, здравствуйте, до свидания. Или йогурт — китайцы считают, что это русский продукт, да и слово русское. И если йогурт хороший и дорогой, то на упаковке еще и собор Василия Блаженного нарисуют. Еще пиво русское в Китае уважают. В магазине может стоять хорошее баварское пиво и наше, по одной цене.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 6 Фев 2020 в 3:45 PST

Первое время после приезда в Китай я ничего не мог есть. Вообще, многие люди говорят, что с едой там поначалу сложно. Например, чтобы поесть европейской еды, ты заходишь в KFC, тебе на выбор предлагают острый или оригинальный вкус. Выбираешь оригинальный, пробуешь и думаешь — они меня не поняли, что ли? А потом понимаешь, что в Китае просто оригинальный вкус в KFC острее нашего острого.

Но острая еда — это не главная проблема. Главная — это другой вкус. То ли добавки другие, то ли специи, то ли еще что-то. Вкус это же часть национальной культуры, его воспитывают. И пока ты его не поймешь, китайские блюда будут несъедобными.

За время пребывания в Китае я привык и даже успел полюбить некоторые блюда. Например, местный суп с лапшой и мясом, что-то вроде японского «рамена» и вьетнамского «фо-бо». Еще пареная утка — это что-то. Там мясо во время приготовления много раз поливается травяным соусом, из-за чего приобретает какой-то древесный привкус. Кстати, куриное мясо там очень вкусное. И поскольку большой процент населения живет в селах, выращенная частником курица по цене будет не сильно отличаться от бройлеров.

На севере Китая есть три типа заведений общепита. Во-первых, это китайская кухня и барбекю. Это когда на тонкой деревянной или железной палочке жарят все что угодно — картошку, хлеб, ростки чеснока, рыбу, креветки, лягушачьи лапки. Там такая специальная коробка, в нее ставятся свечки, сверху кладется фольга. И фольга нагревается настолько, что все прожаривается.

Еще есть «хот-пот», это можно перевести как «горячий горшок». Представьте круглый стол на несколько человек, в середине стоит большая кастрюля, которая постоянно подогревается, и внутри кипит бульон со специями. Туда опускают всякие ингредиенты на палочках и достают уже вареными.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 29 Дек 2019 в 4:13 PST

Еще есть корейская кухня, она тоже распространена на севере Китая. И собак там готовят, причем это не деликатес, можно зайти в какую-то забегаловку и просто заказать. Собак я не ел, конечно. Я вообще ничего не ел из такого, ни лягушек, ни летучих мышей. Блюд из летучих мышей я вообще не видел, кстати.

И третий тип заведений общепита на севере Китая — мусульманская кухня, моя самая любимая. Она похожа на китайскую, но с нюансами. Конечно, там не будет свинины, не будет алкоголя. Зато будет куча чеснока и имбиря, а еще специфические приправы, которые ты сам добавляешь из чашек. Мусульманская кухня в Китае, пожалуй, самая привычная для европейского человека.

Еще в Китае есть такая тема — по качеству, вкусу и разнообразию еды дешевые места не уступают дорогим. Если ты идешь в дешевое место, тебе там, возможно, будет гораздо вкуснее, чем в дорогом. Специфика кухни такая. Я ходил в одно семейное заведение, там работали муж-повар, его жена и сын лет 12–13. Мальчик уже отходил в начальную школу, обязательного общего образования там нет, так что он закончил учебу и работал с утра до вечера. И в этом заведении была такая вкусная лапша… Ты видишь, что они делают ее вручную, но она все идеально ровная, круглая. Ты понимаешь, что есть какой-то семейный секрет. У нас я такого не встречал даже близко.

Если говорить про экзотику, то на севере страны во всех супермаркетах продаются личинки майского жука — большие, жирные. Сначала я думал, что замороженные, но потом в какой-то момент понял, что они ползают. Даже могут по всему магазину расползтись. Стоят эти личинки недорого, а как их едят, я не знаю. Обычно китайцы покупают их домой, а вот в меню я никогда личинок не встречал. Ни в дорогих ресторанах, ни в дешевых.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 24 Фев 2020 в 2:35 PST

На севере Китая любят пиво. В кафе первая бутылка стоит дороже, а все остальные — по 10 рублей. И если приходит компания из трех человек, то они просто берут ящик пива и пьют его. А так есть и русская водка, и виски, и корейская соджа — это что-то типа алкогольного сиропа. Из соджи делают коктейли и ее же в пиво добавляют, в результате оно становится фруктовым.

Еще есть такая тема — пищевой спирт в магазинах продается канистрами. Прямо пяти- или десятилитровыми бутылками. Можно купить пять литров рублей за 500 и сделать настойку. При этом я не видел пьяных, которые валялись бы на улицах. Хотя зимой там, конечно, сложно валяться, потому что холодно — все время минус 20 было, плюс-минус три градуса.

Про местные рынки могу сказать — даже если он недорогой, там будет огромное разнообразие всего, и все будет очень свежее. Даже если это яблоки, которые стоят два рубля за килограмм, это будут свежие яблоки. Чуть-чуть несвежее — и это уже не продается, а бесплатно раздается. И в этом смысле китайцы гораздо круче нас.

Что касается одежды, то брендовая одежда типа Nike, Adidas, Bershka, Zara в Чанчуне была дешевле, Uniqlo — рубль в рубль, но ассортимент больше и скидки интереснее. На католическое Рождество было много скидок, но я в то время как-то не про шопинг был. Хотя купил в Bershka хорошую футболку за 30 рублей и еще что-то.

Еще там есть брендовые вещи, которые стоят дороже, но ты можешь купить за 10 тысяч рублей толстовку, которая здесь будет стоить тысяч 40–50. Например, там будут вышиты перламутровые переливающиеся драконы, обвивающиеся вокруг каких-то зданий… И ты понимаешь, что никогда и ни на ком такую больше не увидишь, что это действительно шедевр, произведение искусства. Я вот жалею, что не купил такую. Просто думал, что поработаю подольше и успею купить, но не получилось.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 18 Янв 2020 в 2:38 PST

Как китайцы развлекаются? Например, там есть огромное количество спа, это что-то типа общественных бань с массажем, кафешками и так далее. Это они очень любят. Кажется, спа даже во время антикоронавирусных ограничений закрылись позже всех.

Есть караоке, его китайцы тоже любят. Но это не как у нас, когда в зале 50 человек и все поют по очереди, это караоке-кабинки, для компаний.

Еще в Китае популярны автоматы для танцев — люди встают на специальную платформу и повторяют движения на экране. Я много раз видел, когда там развлекались, и это было очень захватывающе. Потому что я раньше не думал, что этим можно так профессионально заниматься.

Есть кинотеатры, в основном там показывают китайские фильмы. Иностранные фильмы пускают в местный прокат с большей вероятностью в том случае, если в сюжете есть положительный герой-китаец. Поэтому в марвеловских комиксах появились положительные герои-китайцы. Еще, когда я жил в Чанчуне, в кинотеатрах шел фильм про каникулы китайцев в России, вокруг него было много хайпа. Но я так и не ходил, правда. Наверное, его можно найти в интернете.

Да, в интернете есть «великий китайский файрвол», это как стена между Китаем и остальным миром. Это то, к чему Россия никогда не придет, к счастью, потому что у нас большая интеграция, куча серверов за границей, да и культура пользования интернетом другая. А с Китаем такая история — они практически не знают английский язык, а в мире мало кто знает китайский, поэтому интернет был естественным образом сегментирован. Соответственно, даже если ты пользуешься иностранным сайтом, который не запрещен как Google или YouTube, то загрузка будет происходить с очень маленькой скоростью. При этом местные сайты работают нормально. Если человек хочет посмотреть иностранный сайт, ему придется воспользоваться платным VPN. Годовая подписка примерно две тысячи рублей будет стоить.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 29 Дек 2019 в 4:28 PST

В Чанчуне было всего 90 заболевших коронавирусом на 7,5 миллиона человек, когда я уезжал. По меркам Владимирской области, это — совсем ничего.

Поначалу я не придавал никакого значения этой теме, был уверен, что это просто новый штамм гриппа. Только когда мы отмечали Новый год и в компании говорили о странном заболевании, я подумал, что распространение COVID-19 может вырасти до масштабов эпидемии. Ну а потом знакомые соотечественники перед китайским новым годом массово уехали на Бали… и вернулись уже в карантин.

Ограничения в Чанчуне вводили очень медленно, по чуть-чуть. Вплоть до того, что каждый день закрывали по одному входу в каждый кондоминиум. А когда везде остался только один вход-выход, власти ввели пропуска на каждую квартиру. Они выглядели как бумажные карточки с печатью, по ним можно было выходить за территорию кондоминиума и входить, подтверждая, что ты здесь живешь. Как понимаю, задача была в том, чтобы люди выходили по одному, а не семьями.

Закрылись торговые центры, но тоже не целиком и сразу. Сначала закрылись отделы, но сами торговые центры еще неделю работали, то есть туда можно было зайти и пройтись. Почему так — я не знаю. Наверное, это какая китайская фишка, все делать дозировано. Но в конце концов закрылось вообще все.

А вот самый большой внутригородской парк закрывался только на два дня. Там люди привыкли гулять, вынужденно оказавшись без работы, и когда парк закрылся, все начали ходить по периметру, за ограждениями. Естественно, власти на это посмотрели и вновь его открыли. Потому что лучше гулять по парку соблюдая дистанцию, чем всем вместе ходить по кругу. В Китае местные власти вообще не боялись отменять ограничения, если понимали, что они не работают.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Kirill Vasilev (@baudolino717) 3 Фев 2020 в 5:22 PST

В феврале я понял, что финансы заканчиваются, работы до лета не будет точно, поэтому принял решение вернуться в Россию. Денег оставалось только на обратный билет и на какую-то небольшую покупку, типа макбука.

Хотя не все мои коллеги улетели из Китая. Там были люди, которые уже по пять лет работают, у них есть финансовая подушка, даже чтобы год просидеть там. У меня же так получилось, что я работал недолго, плюс достаточно много денег потратил на перевод документов, апостиль и прочее. Кроме того, я не знал, что такая фигня с коронавирусом будет, так что тратил деньги в январе дико — ездил только на такси, ходил в недешевые кафе…

С обратным билетом были сложности, рейсы либо отменялись, либо стоили дорого, по 50 тысяч. До сравнения — туда перелет с пересадкой мне обошелся в 13 тысяч. Но знакомые китайцы долго шаманили, гуглили и нашли вариант не сильно дороже. Правда, пришлось две недели подождать.

Я пробыл в Китае почти пять месяцев, это немного меньше, чем планировал изначально. У меня виза открыта до конца года, и чисто теоретически, если здесь все пойдет не очень и эпидемиологическая ситуация будет позволять, я рассматриваю вариант вернуться. Но сейчас это уже больше как «план на всякий случай».

Сообщение Пять месяцев в Китае: отношение к иностранцам, особенности кухни и ограничения из-за COVID-19 появились сначала на ПроВладимир.

Сейчас добровольцы «Лиза Алерт» есть во многих регионах России, в том числе и во Владимирской области. Мы пообщались с пятерыми из них и попросили рассказать о самых запомнившихся поисках, а также о том, как они пришли в отряд.

Валентина Савинова, домохозяйка и мама троих детей, г. Владимир.

Детские поиски сложные во всех планах, начиная с эмоционального и заканчивая вопросами охраны информации. Мы не разглашаем подробности случившегося, все данные, которые остаются за ориентировкой, являются конфиденциальными. Потому что это — доверие к нам людей и служб.

В нашей области резонансных детских поисков не было давно. Но был у нас городской поиск по ребенку младшего школьного возраста, который не в первый раз уходил из дома. Это было страшно, потому что я понимала, что к утру он мог погибнуть. Дело происходило зимой, и мальчик в прямом смысле был на улице.

Если исключить криминал, то детские поиски чаще всего связаны со «сказочными путешествиями». Ребенок куда-то пошел, например, за бабочкой или к реке. Для ребенка это интересное приключение, он не понимает, что могут быть последствия, для него не существует понятия «смерть».

Информация о пропавшем мальчике поступила к нам на рабочей неделе, поэтому добровольцев было не так много. Начали искать около восьми вечера, по нашим стандартным практикам и отработанным алгоритмам. Мы пытаемся отследить путь ребенка, и здесь очень важно, чтобы о пропаже нам сообщили как можно раньше. В этом случае мы соберем больше информации. У нас говорят: «Медлить — значит, хоронить». К сожалению, люди так устроены, что на третьи сутки они уже не вспомнят, кого и когда они видели.

Первое, что мы делаем, — обследуем территорию вокруг места пропажи, составляем карту камер. Кто-то нам разрешает посмотреть записи, например, если камеры частные и установлены на коттеджах. Бывает, даже в магазинах и на заправках разрешают. А некоторые говорят: «Нет, только с полицией». Соответственно, мы должны эту информацию оперативно до полиции донести…

Люди осматривают район пропажи, закрывают квадрат за квадратом. У нас карты по поиску разбиваются на квадраты, это очень удобно, потому что можно дать задачу на основании этой карты. И человек на основании этой карты может по телефону или по рации сказать, где он находится.

И вот мы работаем, много чего уже сделали, время за полночь. Параллельно работает полиция — на поиск детей весь город поднимают. У меня остается последняя свободная группа, которой нужно дать задачу. По результатам предыдущих поисков этого ребенка я делаю вывод, что надо проверить одно из общественных мест города. Посылаю туда людей, говорю — посмотрите в туалете неподалеку, потому что он теплый, и на детской площадке. А когда человек на эту детскую площадку приезжает, то сразу звонит: «Валя, все, я нашел». Это было уже примерно в час ночи.

Это пример быстрого поиска с хорошим результатом. Состояние мальчика было нормальным, обошлось без переохлаждения. И нет, он не думал, что делает плохо. Он понимал, что доставляет неудобства родителям, полиции, нам, но это еще не тот возраст, чтобы осознавать всю серьезность ситуации. Испуга как такового тоже не было, потому что времени прошло не так много. Плюс детская психика очень гибкая. Помню, несколько лет назад ездили на поиски четырехлетнего мальчика в лесу в Нижегородской области. Сутки ребенок провел под проливным дождем, причем это была уже осень. Но когда его потом расспрашивали, то он сказал, что спал дома в кроватке… Хотя дети могут испугаться и даже быть в шоке, если провели ночь в природной среде.

На поиск детей всегда максимум сил применяют. Бывает, что люди по несколько суток не спят, или спят в машинах, а потом снова уходят на задачу. Потому что мы находили маленьких детей в природной среде на четвертые, на пятые сутки — живых. И у нас есть понимание, насколько важно продолжать искать.

Конечно, во время детского поиска испытываешь очень сильные переживания, я же сама мама троих детей разного возраста. Однако прячешь все эти переживания поглубже, потому что голова должна быть холодной. Зато если поиск закончился хорошо, то чувствуешь радость и большое облегчение. Но эти эмоции меня обычно догоняют не сразу, а намного позже — через сутки, может быть.

Про «Лиза Алерт» я узнала из интернета. Увидела, что идет поиск, подумала — у меня есть полноприводная машина, есть оборудование для похода, есть опыт, так как я бывший сотрудник полиции… Почему нет? Потом я почти на год «выпала из жизни», так как был маленький ребенок. Ну а полноценно пришла в отряд летом 2017-го.

Я отвечаю за очень многое. Например, я информационный координатор — это тот человек, который удаленно управляет поисками. Его задачи — организовать печать ориентировок, связаться с полицией, со СМИ, заказать лошадей, собак… Также я выезжаю на место как координатор, который непосредственно ведет поиски. Кроме того, я старшая Конного направления в регионе. У лошадей есть огромное преимущество, потому что они тихие, в отличие, например, от квадроциклов. У нас в Селивановском районе был случай, когда на третьи сутки дедушку в лесу нашли. И он сказал, что слышал квадроциклы, но они «орали» так, что его крики о помощи никто не услышал.

Еще я — старшая по Новичковому направлению в регионе. Новых людей приходит много, особенно если поиск резонансный. Но не все готовы постоянно тратить на это свое время и деньги. Конечно, мы стараемся, чтобы подготовленных и обученных волонтеров было больше. Однако даже если человек просто сделал репост с нашей странички «ВКонтакте», то это может помочь.

Юлия Хисамиева, детский педагог, г. Ковров.

Бывают поиски, которые запоминаются до мелочей. Поиск, про который я сейчас расскажу, начался 14 сентября 2016 года и длился для меня 31 час, из них всего полтора часа — на сон. Причем на место я не выезжала, была инфоргом, то есть информационным координатором.

Заявка на поиск поступила на горячую линию ближе к вечеру. В Кольчугинском районе женщина 59 лет ушла за грибами и не вернулась. Она вместе с семьей приезжала на дачу, иногда ходила в лес неподалеку на пару часов, и тут так же пошла, но заблудилась. Успела рассказать мужу и сыну по телефону, что уже провалилась в болото и промокла, а также дать небольшие ориентиры о своем местонахождении. Потом связь пропала. Дело осложнялось еще и тем, что у женщины были заболевания, которые требуют регулярного приема лекарств. Ну и по стечению обстоятельств именно в эти дни на протяжении всего поиска шел дождь, лес был сырой насквозь.

Сначала родственники пытались найти потерявшуюся самостоятельно, а потом обратились за помощью. Вот у нас часто спрашивают, почему мы ищем ночью. А когда нам искать, если заявки приходят только вечером?

К 10 вечера на место выехал экипаж с координатором, с Сашей Абакумовым. В лесу первым делом пробиваются линейные ориентиры. Это то, куда человек может выйти сам: на дорогу, под ЛЭП, к реке. И там он обычно сидит, потому что понимает, что так его быстрее найдут, чем если он обратно в лес зайдет. Также нами отрабатываются природные ловушки. И потом уже ребята начинают прочесывать квадрат за квадратом.

Кстати, вот на этом поиске в Кольчугинском районе с нами очень хорошо действовала полиция. Мы даже одному местному начальнику уголовного розыска слова благодарности в нашей группе «ВКонтакте» написали. Он настолько самоотверженно искал, как и все наши ребята — без сна, без отдыха!

Мы всю ночь, где-то до пяти утра, выполняли задачи. Но результат был нулевой. Потом подъехали новые силы: добровольцы, местные жители, лесники, полиция. В семь утра заблудившаяся женщина снова смогла выйти на связь. Она позвонила супругу, сказала, что всю ночь провела на каком-то поваленном дереве, что никого не слышала — то есть работа на отклик велась далеко от нее, что ей очень холодно и очень страшно. И все, связь прервалась окончательно.

Снова весь день велись поиски, ближе к вечеру на месте сменился координатор, потому что Абакумов по факту уже больше суток не спал. Передача смены — это не просто так, это полный отчет: где были, какие треки, где и какие ловушки. Кроме того, прорабатывается концепция следующих задач…

И вот ближе к 23 часам группа добровольцев в лесу услышала… даже не отклик, а слабый стон. Женщина лежала на земле, была без сознания и самостоятельно передвигаться уже не могла.

Эвакуация шла четыре часа — в некоторых местах дорогу пришлось пробивать при помощи бензопил. Сначала женщину полтора километра несли на мягких носилках, а дальше подъехали квадроциклисты из местного клуба, они нам безумно помогли. Я с ними потом созванивалась и знаю, что у них достаточно весомо пострадала техника, один квадроцикл даже ушел в серьезный ремонт. Но они большие молодцы!

Женщину доставили до кареты скорой помощи и сразу же отправили в реанимацию. Ее супруг — врач, когда он увидел жену, то сказал, что состояние очень тяжелое. Мы сильно переживали и хотели, чтобы все закончилось хорошо. И она выкарабкалась! Провела в реанимации две недели, потом ее перевели в отделение терапии, а потом выписали домой. А мне этот поиск запомнился, потому что это был 31 час нон-стоп борьбы. Я постоянно искала ресурсы, чтобы применить их. Мы даже пытались договориться, чтобы поднять в воздух вертолеты или дельтапланы. При последнем звонке заблудившаяся сказала, что перед ней поле и рядом березки — с высоты можно было бы опознать местность…

Когда человек нашелся, то очень сильные эмоции испытываешь, часов десять тебя трясет от счастья, от того, что успели, что смогли. Ну а потом просто «выключает». Я, например, после сложных поисков могу отсыпаться сутки.

Причин, по которым люди приходят в отряд, очень много, от «найти жену» до «почувствовать социальную значимость». Да, молодые парни приходят в отряд, потому что знают, что там есть девчонки. А почему бы и нет? Пусть этот Вася кадрит девчонок, если он потрясающе выполняет поставленные задачи и может помочь поискам.

Я пришла в отряд, когда сидела в декрете, а младшему ребенку было восемь месяцев. Мне было необходимо делать что-то важное и полезное для общества. А тут — раз, и в интернете ориентировка промелькнула. Посмотрю — да, интересно. Зайду на сайт «Лиза Алерт», думаю — а чем я могу помочь? Считала, что ничем.

Но летом 2016-го у нас в городе был большой поиск: мужчина уехал в лес на велосипеде и пропал. Родственники создали большой резонанс, поиск затянулся аж на 21 день. «Лиза Алерт» тогда тоже приезжала, я посмотрела, как ребята работают. Через неделю отряд уехал, и нас это удивило. Это сейчас я понимаю, что было сделано все возможное, потому они и свернулись. А тогда у нас у всех были «плащи Бэтмена»: «Да вы ничего не понимаете, мы сейчас найдем». Но по факту мы просто каждый день топтали лес. К слову, этот поиск до сих пор не закрыт и есть в наших базах…

Во время поисковых действий я прямо с коляской ездила на место, чтобы регистрировать группы добровольцев. Тогда и познакомилась с владимирским куратором «Лиза Алерт» Ириной Салтыковской. Она мне предложила: «А хочешь, я тебя научу, расскажу, как надо?». И вот уже четыре я года занимаюсь поисками, учусь, получаю новые навыки, учу новеньких.

Когда я начинаю перечислять, чем занимаюсь в отряде, то сама удивляюсь, на сколько меня хватает. Потому что я — координатор поисков, то есть сама выезжаю на место, ставлю задачи. В основном я профилирую городские поиски, и если пропал человек с психическими отклонениями — это тоже ко мне. Кроме того, я выезжаю как регистратор на резонансные поиски и обучаю других регистраторов. Еще я руководитель Направления профилактики, оно ориентировано на детей, подростков и их родителей. И также я по-прежнему инфорг: продолжаю прозванивать заявки, если поиск далеко от меня и я не могу выехать на место.

Поиск людей стал неотъемлемой частью моей жизни, хотя я давно уже вышла на работу. Я не могу сказать, что это легко. Бывает, что и тяжело. Просто у всех свое хобби. Кто-то на рыбалке сидит, кто-то на велосипеде катается. А я пытаюсь помочь, дать шанс человеку, который потерялся. Мой супруг теперь тоже в отряде, занимается поисковой деятельностью. Благодаря этому у нас есть понимание, кто поедет на поиски, а кто останется дома с детьми. Мы это всегда обговариваем.

Александр Абакумов, начальник отдела на заводе, г. Киржач.

Лет пять назад в Кольчугинском районе пропал дедушка, лет за 70. Начало лета, грибы пошли уже. У них с бабушкой дача неподалеку от леса, вот он туда и ходил. Но однажды не вернулся.

К делу подключили полицию Кольчугинского района. У нас с ней очень тесные отношения. Они там и без нас достаточно успешно искать умеют. А тут звонят, рассказывают, что уже сутки никак не могут дедушку «локализовать».

Когда человек заблудился в лесу, очень важно, чтобы он оставался на месте, так его легче найти. А тут дедушка сам искал дорогу. Когда он еще был на связи и рассказывал по телефону о своем местонахождении, в полиции понимали, где это. Ему говорят: «Дед, стой там, мы сейчас приедем». Но приезжают, а там никого нету. Потому что дедушка решил никого не ждать и пошел дальше. Вот так они его ловили-ловили, да не выловили.

Дело было вечером, мы выехали на место. Я ехал координатором группы, но так как нас было всего четыре человека, я тоже пошел в лес. Хорошим фактором была достаточно теплая погода. А сложности были в том, что лес, грубо говоря, по площади был как прямоугольник: в ширину всего пару километров, но при этом длинный, порядка 20 километров. И все зависело от того, в какую сторону дедушка пойдет. Как оказалось, он пошел по длинному пути. Он несколько раз выходил на щебеночную дорогу между деревнями, но уходил обратно в лес. Почему так — сам потом не смог объяснить.

Однажды ему даже удалось выйти на небольшую ферму, где круглосуточно находились охранники. Дедушка попытался туда постучаться, посветить телефонным фонариком в окно, но на ферме были большие собаки, так что он снова ушел в лес.

Мы тем временем разбились на группы по двое, вошли в лес… и вышли ни с чем. К утру на место по нашей просьбе приехал лесник. Пока у дедушки еще работал телефон, он рассказывал, что нашел в лесу столб с какими-то цифрами, и называл их. Лесник достал большую карту, и по этим цифрам мы смогли определить три наиболее вероятных столба, потому что одной цифры не хватало. Все они находились в разных местах, на расстоянии друг от друга в 8–10 километров.

Собственно, недалеко от одного из этих столбов мы и наши дедушку. Он был уже в разодранной одежде, искусанный мошкарой. Но с грибами! Их он так и не бросил, почти двое суток носил с собой по лесу. Мы его, кстати, прозвали Дедом Морозом, потому что он был с бородой и полностью седой, причем седина такая, серебристая. Состояние у него было нормальное. И тут, по опыту скажу, именно моральная составляющая важна, он хоть и был уставший, но сыпал шутками-прибаутками.

Когда мы его наконец из леса вывели, был счастливый момент встречи с родственниками — со слезами и так далее. Его дочка взяла у нас контакты, а потом, через какое-то время, дедушка решил в знак благодарности подарить нашему поисковому отряду фонарик. Специальный, водонепроницаемый…

Есть мнение, что на поиски стариков собирается меньше людей, чем на поиски детей. Это, пожалуй, справедливо для новичков, которые встречают ориентировки в СМИ и соцсетях. Тут психологический момент: дети считаются беспомощными, а взрослые как бы могут о себе позаботиться. Но если человек давно в поисковом отряде, то для него нет разницы. Жизнь человека — это жизнь человека, и не важно, бабушка это или ребенок.

В отряде «Лиза Алерт» я уже шестой год. У нас в Киржачском районе как-то был поиск, и я узнал об этом — знакомые сказали. Приехал на место, пошел в лес. Особой подготовки не было, разве что в детстве с отцом на охоту и рыбалку ходил. Просто подумал, что могу помочь, почему бы нет. Так и продолжаю помогать. Сейчас я координатор, руковожу группой поиска на месте, ставлю задачи. И отношусь к этому так: «Если не я, то кто?».

Татьяна Кузнецова, сотрудник салона сотовой связи, Ульяновская область (до переезда жила в г. Александрове).

Поздней осенью 2018 года на горячую линию «Лиза Алерт» поступила заявка на поиск в Муроме. Дедушке примерно 70 лет, каждый день он выходил на улицу, чтобы прогуляться, подышать свежим воздуха. Но однажды не вернулся домой. Родственники подали заявление в полицию, а там порекомендовали еще и к нам обратиться.

Дедушка на улице уже сутки, а там все-таки холодает. Когда я увидела заявку, ни на секунду не сомневалась, что возьму в работу. Знаете, это какое-то необъяснимое внутреннее чутье — именно ты должна заняться. Как инфорг звоню заявителям, то есть родственнику. Задача — за короткое время узнать максимальную информацию о жизни дедушки. Начинаю выяснять, оказывается, что дедушка внешне абсолютно здоровый, просто в последнее время стал чуть-чуть забываться. Для родственников это стандартная ситуация, а для нас — звоночек. Расспрашиваю, оказывается, что дедушка уже немножко жил в прошедшем времени, где-то в 70–80 годах.

В таких ситуациях родственники, естественно, нервничают. Они думают — пропал человек, надо его искать быстрее, а мне какая-то тетя задает много вопросов по телефону. Да какая разница, где он работал 30 лет назад, где он жил 40 лет назад? Но то, что кажется неважным для нас в обычной жизни, именно в поисках обычно помогает. Долго вспоминали нюансы, подключили даже других родственников, уточняли адреса. В конце концов определили те места, которые дедушке были близки — четыре точки на карте.

Это как пазл складывать. Бывает, что не хватает какой-то детальки и ничего не понятно. А когда весь пазл сложился, сложился и маршрут — куда наш дедушка мог пойти. И мы, естественно, сразу же организовали выезд группы.

Я не только инфорг, но также и старшая Группы коротких прозвонов. Ребята начинают экстренно звонить в больницы — а вдруг с нашим дедушкой что-то случилось, и пока мы бегаем и ищем, его госпитализировали? В это время другие волонтеры должны проехать по старым адресам пропавшего.

Приходит отчет из группы коротких прозвонов — не дозвонились ровно до одной больницы. Везде берут трубку, а тут никак. И я разворачиваю группу на середине пути: «Ребята, сначала едем в эту больницу, а потом уже дальше по маршруту». Подумала, что не могут в больнице просто так трубку не брать. Значит, они чем-то заняты. А вдруг дедушка там?

Ребята разворачиваются, едут до больницы… А туда только-только перед ними приехала скорая помощь. Открываются двери — и там наш дедушка! Причем скорая забрала его с того адреса, где он провел много лет своей жизни. Именно туда ребята ехали, прежде чем я их развернула. Могли разминуться, но все получилось. Поиск занял два часа.

Дедушка провел ночь на улице, испытал очень сильный стресс и врачи в итоге диагностировали у него проблемы с памятью. Все, как мы и предполагали. Просто поначалу изменения в сознании были не так заметны, а после все вот так стремительно развилось. Он даже не узнал близкого родственника: «Как так, ты еще не родилась, я только-только женился». В его голове была четкая картина 40-летней давности. Все были шокированы…

Про поисковый отряд «Лиза Алерт» я узнала в конце сентября 2017 года, когда жила в Александрове. Просто однажды обратила внимание на оранжевые ориентировки «Помогите найти человека». Бабушка на фото была очень похожа на мою. Знаете, такая классическая, маленькая, худенькая, морщинистая. А лицо доброе-доброе, как из сказки. Моей бабушке было 90 лет, когда она умерла, и тут возраст такой же. Сжалось все, что могло. Я долго смотрела на эту ориентировку, думала — чем я могу помочь, я же ничего не умею. Там же поисковый отряд, они все крутые, они профессионалы…

Я сделала себе скриншот ориентировки, сохранила ссылку на поиск, а вечером поняла, что просто так не могу. Я должна была что-то сделать. Эта бабушка пережила войну, голод, разруху, прожила всю жизнь, ну как она может пропасть? Это неправильно. Я позвонила на горячую линию по бесплатному номеру, мне дали телефон какого-то инфорга — я тогда вообще не понимала, кто это и зачем. Но мы поговорили и сошлись на том, что я распечатаю листовки и расклею по своему району.

С утра я напечатала эти ориентировки, дошла до магазина, в который хожу каждый день, поговорила с продавцами: «Если увидите бабушку, пожалуйста, позвоните по этому телефону». И только вышла на улицу, как приходит смс-ка: «Бабушка найдена. Погибла. Спасибо за участие».

Я стояла посередине улицы с телефоном руках, читала смс и не понимала, что читаю. Это был абсолютно чужой и неизвестный мне человек, а мир перевернулся. У меня в руках куча ориентировок, она на фото смотрит на меня, улыбается… И все, точка.

Я вернулась в магазин, чтобы забрать ориентировки. Остановилась даже очередь, видимо, по моему лицу был понятен результат поиска. Кассир спрашивает: «Нашли?». Все, что я могла, это кивнуть в ответ. «Погибла?». Снова кивнула… А потом снова позвонила в «Лиза Алерт», сказала, что хочу вступить в отряд. И где-то через месяц взяла свой первый поиск как инфорг.

Несмотря на то, что я уже год как переехала в другой регион, я остаюсь волонтером «Лиза Алерт» Владимирской области, но теперь еще принимаю участие в поисках в Ульяновской области. Являясь старшей по направлениям Группа коротких прозвонов, Группа репостов, а также информационным координатором, смело могу сказать, что расстояние не преграда. Если нет возможности выехать на поиск, то всегда можно помочь удаленно. В отряде много разных направлений, и каждый может выбрать себе по душе, по духу, по возможностям и потребностям.

Марина Дедиц, бухгалтер, г. Александров.

Осенью прошлого года был поиск, который мне запомнился. Это случилось в ноябре, когда уже достаточно холодно. В Киржачском районе потерялась 72-летняя женщина. Она просто ушла днем с дачи, чтобы как обычно погулять по дорожке в лесополосе. Должна была вернуться домой через час-два, но не вернулась. С ней был телефон, но дозвониться не получалось, то ли разрядился, то ли сети не было.

Заявка на поиск поступила вечером в пятницу, на 21:00 был организован сбор добровольцев. Я тоже приехала на место как первый координатор.

Этот поиск привлек много людей. Женщина потерялась на границе с Московской областью, поэтому оттуда к нам приехали добровольцы. Кроме того, из ярославского отряда приехали. Работа шла постоянно, и на земле, и с воздуха. Потерявшуюся искали при помощи беспилотников, было отснято и отсмотрено много кадров.

По ночам температура в ноябре уже минусовая, и поэтому поиск был, можно сказать, на грани. Бабушка же наверняка оделась не так тепло, чтобы провести на природе двое суток. Я тогда обратила внимание, что замерзшая трава под ногами хрустит. В лесу в такую погоду очень тяжело и холодно. Летом у потерявшихся и добровольцев все-таки немного больше времени есть, а здесь его было мало, поэтому мы торопились.

Кроме того, у бабушки были заболевания, которые осложняли ситуацию и могли привести к трагическому исходу, так как лекарства она с собой не взяла. Ведь все думают, что идут в лес ненадолго, поэтому — зачем мне брать воду, зачем спички, таблетки, я же всего на пару часов. Но, к сожалению, эта пара часов может превратиться в сутки и даже не одни.

Координаторы сменяли друг друга, чтобы ни в коем случае не останавливать поиски, ни днем, ни ночью. Меня сменил Александр Абакумов, потом приехала Валентина Савинова из Владимира… В конце концов бабушку нашли почти через двое суток, в воскресенье днем. К счастью, живой. После двух ночей в лесу она уже была без сил и лежала на земле, но услышала голоса добровольцев и откликнулась. Оказалось, что одета она была довольно тепло и состояние у нее неплохое. Но ее все равно сразу забрали на скорой в больницу, чтобы обследовать.

На самом деле, женщина отошла от своего обычного маршрута не так далеко, примерно на полтора километра. Вообще, потерявшие редко когда уходят на десятки километров, чаще всего плутают и ходят кругами. Но в этом случае поиски осложнились затрудненной местностью — овраги, болотные каналы.

Зачем бабушка свернула с привычной дорожки в лесу, мы не знаем. Но такое может быть с кем угодно, тем более, что впереди грибной сезон. Просто пожилые больше подвержены опасности. Люди среднего возраста и молодежь ходят в лес с гаджетами, с навигаторами. А бабушки и дедушки зачастую боятся взять телефон, чтобы не потерять.

Мы напоминаем раз за разом о том, что в лес телефон брать нужно. И даже если пожилые люди эти напоминания в интернете не увидят, то мы надеемся, что им расскажут о них дети и внуки. Кроме, того мы расклеиваем памятки у деревень и садовых товариществ о том, что с собой нужно брать, когда идешь в лес, как действовать — самое главное, это оставаться на месте, и куда звонить — по телефону 112.

Про поисковый отряд «Лиза Алерт» я узнала семь лет назад. У меня пропала знакомая, точнее, коллега. Сначала ее искали близкие, потом на поиски пригласили добровольцев. Они приехали в Александров, пробыли тут пару дней, и мы уже вместе со штабом отрабатывали какие-то задачи, расклеивали ориентировки. Так состоялось знакомство.

Где-то через полгода поступила новая заявка — в Александрове пропала бабушка. И нам позвонили, как самым активным людям на первом поиске. Мы снова приняли участие… Так я и втянулась в отряд.

Сейчас я являюсь в областном поисковом отряде и координатором, и инфоргом. Я занимаюсь этим, потому что хочется помочь людям. И тем, кто потерялся, и их родственникам. Я не хочу, чтобы родственники пропавшего оставались со своей бедой один на один. Они же в растерянности, не знают, что делать и куда обращаться, помимо полиции.

А еще у нас во Владимирской области очень крепкий сплоченный коллектив добровольцев «Лиза Алерт». Мы поддерживаем друг друга, и в том числе ради друг друга продолжаем этим заниматься.

Телефон горячей линии ПСО «Лиза Алерт» — 8 (800) 700–54-52.

Как стать добровольцем «Лиза Алерт», можно узнать в сообществе поискового отряда во «ВКонтакте» и на официальном сайте движения.

Сообщение «Но однажды не вернулся домой»: добровольцы «Лиза Алерт» рассказали о запомнившихся поисках во Владимирской области появились сначала на ПроВладимир.

«Задумывалась ли я, что эта болезнь может коснуться меня или моих близких? Мой ответ: «Да!«. Поэтому максимально старалась уберечь себя, членов своей семьи и, конечно, родителей.

26 апреля заболела я, 28 апреля заболел мой муж, а 30-го — мои родители. Чуть позже переболели дети, поочередно один за другим — температура 38 пару дней, при этом они оставались активными. Старшая дочка жаловалась на невыносимую головную боль, которая прошла бесследно.

Нашей роковой ошибкой стала встреча с родителями, мы просто соскучились друг по другу за месяц самоизоляции. И, с учетом «здоровья» каждого из нас, 24 апреля провели день вместе на даче. По пути туда мы заехали в гипермаркет, который, возможно, и стал для нас источником инфекции.

Инфекцию запросто подхватить в общественном месте, об этом я знала, поэтому средства индивидуальной защиты всегда были с нами. Работа, магазины, заправки — где угодно, когда угодно. В магазины я ходила крайне редко, это временно стало обязанностью моего супруга. Кстати, на работе никто не заболел после контакта со мной и с ним, а это может означать, что инкубационный период достаточно короткий, всего пару дней.

У меня все началось в ночь с воскресенья на понедельник. Сильно разболелась голова, температура поднялась до 38,6. Ее удалось быстро сбить парацетамолом до 37,8, и первые три дня с такой температурой я была довольно бодрой. Мы не часто болеем, я подумала, что простыла на даче: был сильный ветер, работала с холодной водой. И только пропавшее обоняние без заложенности носа на вторые сутки смогло меня обеспокоить. А когда к вечеру 28 апреля у мужа поднялась температура до 39,2, которая не сбивалась в течение двух дней, я уже не сомневалась, что вирус пришел в нашу семью.

В первый сутки я еще чувствовала вкус, но на следующий день и он полностью пропал. То, что не чувствуешь вкуса и запаха, конечно, смущает. Но этот вирус отличается тем, что слабость настолько сильная, что в острый период не испытываешь дискомфорта. К утру четверга встать с постели оказалось невозможно: слабость, невыносимая ломота в суставах и мышцах — как будто побили палками, я чувствовала каждую часть своего тела. В дополнение к этому возникло ощущение, что меня облили кипятком, прикасаться к коже спины и живота было крайне неприятно. Надеть на себя одежду, сесть или удобно лечь, поворачиваться в постели — все было некомфортно.

Тогда же возникло ощущение тяжести в груди, на вдохе начинаешь волноваться — а могу ли я вдохнуть? Боль в груди сковывает, панические атаки дают о себе знать. Приходит понимание, что поверхностное дыхание позволяет оставаться в сознании и разуме, а попытка сделать глубокий вдох только усиливает тревогу.

Специфического лечения нет, и мы осознавали, что обильное питье в первые дни, употребление жаропонижающих препаратов и витаминов — залог скорейшего выздоровления. Кстати, пить и есть не особо хочется, все время хочется спать, но нужно заставлять себя — это крайне важно!

С первого дня я ушла на больничный, вызвав на дом доктора из частной клиники. Учитывая жалобы на первый день заболевания, работу на воздухе и с холодной водой, данных за ОРВИ было больше. А в пятницу доктор приехала снова и уже тогда, сопоставив все данные, дала направление на КТ легких.

Компьютерную томографию мне и мужу сделали на пятые сутки, считается, что до этого периода патологического процесса в легких еще не происходит. В заключении обследования звучало: «КТ-картина двусторонней вирусной пневмонии, COVID-19 с высокой вероятностью». Объем поражения легких у меня — 13%, у супруга — 15%. Доктор сразу назначила нам более сильное лечение.

Учитывая незначительное поражение легких и высокие показатели сатурации, мы лечились на дому. У нас есть пульсоксиметр, мы сами мерили уровень кислорода в крови — это немного нас успокаивало. На фоне нового лечения температура у супруга оставалась на цифрах 38,2. Через несколько дней мы повторили ему КТ. Выяснилось, что динамика отрицательная и объем поражения легких составляет уже 38%, сатурация начала падать. Учитывая все эти факты, а также вероятные внезапные риски значительного и даже стремительного ухудшения, вызвали скорую помощь. К слову, уже тогда скорая ехала к нам 13 часов. Мужа госпитализировали в ковидарий при ОКБ.

Моим родителям больше 65 лет, они входят в зону риска. На пятые сутки после первых симптомов они тоже поехали и сделали КТ. У папы легкие были чистые, а у мамы сразу обнаружили поражение более 40%. Кстати, папа переносил первые пять дней с высокой температурой и сильной слабостью, а вот мама при 37,4 чувствовала себя хорошо. Однако к четвертым суткам и она начала температурить, парацетамол не помогал. Каретой скорой помощи она была госпитализирована в ОКБ.

На сегодняшний день немного изменились стандарты проведения КТ, если предполагают COVID-инфекцию. Когда пациент чувствует себя относительно хорошо, температура меньше 38 и высокая сатурация, то КТ правильнее сделать ближе к десятым суткам. Не нужно спешить, потому что иначе она может быть неинформативной — без признаков пневмонии. Или они только будут появляться, что расценивается как легкая степень тяжести и является критерием для лечения на дому. Примером этого как раз является мой супруг.

Ковидарий на базе областной клинической больницы открыли 5 мая 2020 года. На 10 мая больница была полностью заполнена. И тому подтверждение — фото моего мужа, сделанное из окна своей палаты над приемным покоем.

Если говорить о больнице, то сложилось впечатление, что поначалу врачи были растеряны. Новые условия работы, большое количество пациентов — назначения выполнялись хаотично. Надо отдать должное, что медики быстро взяли себя в руки. Однако с питанием в ОКБ, конечно, не особо хорошо. Кормили скудно, завтрак в десять утра, обед в час, ужин в семнадцать. Потребность в полноценном питании для пациентов с таким заболеванием, как пневмония, это важный шаг к выздоровлению. Передать продукты в больницу нельзя, и это вроде как обнадеживает, что по данному моменту вопросов быть не должно, но…

Во время госпитализации у супруга дважды брали тест на коронавирус, так как два отрицательных результата — это критерий для выписки. Обычно положительный тест бывает при бессимптомном носительстве, на фоне первых дней высокой температуры и сохраняется до десяти суток. Далее он, как правило, уже отрицательный. Так что у нас диагноз — COVID-пневмония с не подтвержденным лабораторно результатом.

Кстати, из Роспотребнадзора к нам так никто и не пришел взять тест — ни ко мне, ни к моему папе, как к возможно контактным родственникам. Это к вопросу статистики. Ну и ремарка: в период болезни положительный тест не даст волшебной таблетки, чтобы раз — и стало хорошо. А соблюдение самоизоляции зависит от сознательности каждого индивидуума. Когда мы поняли, что это COVID-19, то сразу самоизолировались. Единственное, куда мы ездили, это на КТ — на своей машине, с направлением от доктора, предупредив сотрудников клиники о своем визите.

Есть еще такая особенность: в семьях болезнь протекает гораздо сильнее, наверное, это связано с концентрацией вируса. Этим также можно объяснить более тяжелое течение заболевания у медицинских работников.

Диагностика и лечение COVID-инфекции — удовольствие недешевое. Взять КТ, это обследование стоит примерно три с половиной тысячи на человека, а если на семью… Тут экономить не будешь: если есть показания, то это, по сути, единственный метод диагностики пневмонии. В целом на меня одну ушло порядка 10 тысяч рублей — вместе с КТ и лекарствами. Контроль КТ легких выполняется в сроки от месяца до трех, и это дополнительные траты в дальнейшем. На сегодняшний день у нас была возможность пройти обследование, купить лекарства. Для людей, которые не имеют такой возможности, хорошая альтернатива — обратиться в поликлиники для выполнения КТ легких по квоте, уехать в стационар, где лечить заболевание будут теми же медикаментами.

У нас есть пульсоксиметр, с ним спокойнее. Даже если мне было плохо и тяжело, я измеряла сатурацию и понимала, что все пока еще не так страшно. Вообще, обычная модель этого прибора стоит до тысячи рублей, но сейчас их продают в разы дороже. Да и не найти их особо в продаже. А вот нужен ли он в обычной жизни в каждом доме — вопрос. Скорее, будет лежать, как тонометр, которым мы, например, пока очень редко пользуемся.

Среди наших знакомых мы переболели первые. Наши друзья относились к угрозе распространения коронавируса по-разному. Одни, как и мы, восприняли все очень серьезно, понимали, что это не фейк, что надо беречь себя и родителей. Другие говорили, что устали от самоизоляции. А были те, кто заявлял: «Да ну, это все ерунда, мы и гулять ходим, и общаемся». И когда мы им сказали: «Ребят, а у нас COVID-пневмония, и ситуация такая, что мужа и маму на скорой увезли», то в ответ было долгое молчание… Потом, конечно, начинали соглашаться, что все это не шутки. А тех, кто вообще не верил, мы троллили: «Да? Тогда приходите в гости, стол накроем, посидим!».

Но это все лирические отступления. Наши друзья показали себя самыми заботливыми людьми: ежедневные проверки связи, а еще продукты, средства личной гигиены и игрушки для детей под дверью. Вот она, настоящая дружба!

Самое неприятное в этой болезни — ощущение разбитости. Я раньше так никогда не болела. Ты просто-напросто не можешь встать с кровати, лежишь, не хочется ничего, апатия, астения. И думаешь — быстрее бы дни прошли, чтобы скорее все закончилось. Иногда при засыпании становилось страшно, просто до слез — а вдруг не проснешься. Хотя понимаешь, что все неплохо, все в штатном режиме. Возникновение панических атак при данном заболевании патогенетически еще не доказано, но отсутствие обоняния и особая чувствительность кожи не исключают проникновения вируса в центральную нервную систему. Ну и СМИ отчасти усугубляют ситуацию.

Однако надо понимать, что так, как у нас, заболевание протекает относительно редко. Большая часть людей перенесет COVID-19 как типичное ОРВИ. Моя история — для того, чтобы не бояться, чтобы быть осведомленным, что такое течение может быть. И если человек относительно здоров, то при соблюдении режима отдыха, питьевого режима и назначений доктора все пройдет как страшный сон. Самолечение здесь неуместно.

Больничный лист мне закрыли почти через месяц после первых симптомов. Кстати, обоняние появилось тогда же. Хотя окончательно здоровой я себя все еще не чувствую — есть слабость, есть желание вздремнуть в течение дня. Классическое течение пневмонии, вне зависимости от того, какая она, всегда дает выраженную астению на стадии выздоровления. Силы появляются не сразу, но семья, дети, работа довольно быстро возвращают в существующую реальность.

Оптимизма прибавляет понимание того, что мы все это пережили. Нелегко, но пережили. Мои родные дома, и пока COVID-19 нам не страшен!

Введение самоизоляции требовалось больницам, чтобы провести строительные работы, закупить необходимое оборудование и лекарства. А врачам — чтобы переквалифицироваться в COVID-специалистов и достойно спасать человеческие жизни. Хочется сказать огромное спасибо бесстрашным докторам всех специальностей: терапевтам, офтальмологам, ЛОРам, хирургам, нефрологам, неврологам и так далее, медицинским сестрам, санитарочкам, которые, несмотря ни на что, стоят на передовой, рискуя своим здоровьем и здоровьем своих близких… Берегите себя, будьте здоровы!»

Сообщение «Ребята, а у нас COVID-пневмония»: личная история борьбы с болезнью появились сначала на ПроВладимир.

Артем Силонов, совладелец сети пекарен «Добрые булки» и ресторана «По Чесноку».

Ресторан сейчас закрыт, потому что он относится к общепиту, а весь общепит закрыт с 28 марта. Но у «Добрых булок» одно из направлений — торговля продуктами питания, поэтому мы имеем право работать. Мы являемся производителем и продавцом такого продукта первой необходимости, как хлеб.

«Добрые булки» — это пятнадцать торговых точек. На сегодняшний день работают все, кроме одной — на Гагарина. В центре, объективно, нет людей, там просто не для кого открываться. Все остальные точки работают навынос, о чем мы предупреждаем наших гостей табличками и устно. Но, возможно, что-то где-то закроем еще, потому что покупательский спрос очень сильно упал, несмотря на то, что мы находимся в эконом-сегменте. Мы сейчас работаем на 10–20 процентов мощности в лучшем случае.

Ресторан «По Чесноку» — это франшиза, и наш франчайзер создал приложение для доставки. Это никак не связано с «макаронавирусом», это была абсолютно отдельная история. Когда вся эта ситуация произошла, приложение только-только начали тестировать. В принципе, они предлагают нам в этом поучаствовать, и мы рассматриваем такую возможность — запустить доставку. Когда это получится и получится ли — не знаю. Но мы наблюдаем, как идут дела с доставкой у наших коллег, соседей по цеху, в том числе владимирских. За всех я отвечать не могу, но многие жалуются, что дела «не фонтан». Те, кто всегда занимался доставкой, говорят, что заказов стало меньше. Те, которые только начинают, говорят, что еле-еле удается гасить затраты на продукты и на оплату персонала. Про налоги и аренду речь не идет.

Представьте себе — люди сидят дома, им нечем заняться, поэтому они готовят. Тем более, что сейчас огромное количество рестораторов генерирует контент в интернете — всякие курсы, мастер-классы. Кроме того, все закупились гречкой, а ее тоже надо как-то расходовать. Третий фактор — люди начинают думать: «А сколько мы еще просидим дома?». Если человек не может рассчитывать на доход в будущем, зачем он будет тратиться сейчас?

Вы, вообще, представляете себе, на чем держится экономика? Экономика — это количество и сумма сделок. А сделка — это когда один выполняет услугу или что-то продает, а второй это оплачивает. Например, человек произвел пальто и хочет его продать. Вот если он его продаст, он получит деньги. Но если не продаст, то не получит. И раз он недополучит эти деньги, то он их и не потратит. То есть их недополучит кто-то другой. Это как снежный ком. В итоге экономика сожмется, потому что количество и сумма сделок уменьшатся в разы.

Если говорить о поддержке бизнеса властями, то давайте я включу прагматизм. Почему государство должно нам, общепиту, помогать? Я считаю, что все-таки помогать нужно тем, кто реально важен в этой жизни. Народ проживет без общепита, но не проживет без медицины, без сельского хозяйства… А общепит — будет ли он нужен в новом мире в том количестве, как раньше? Может, пора извлечь уроки и чем-то важным заняться? Пока нам разрешено, я выезжаю на дачу, смотрю вокруг — и что-то нигде ничего не сеется, не пашется, ничего не происходит… А чего мы жрать-то будем? Может, туда надо поддержку направить?

Есть такой ресторатор и предприниматель — Дмитрий Левицкий. Он сказал одну вещь, с которой я согласен на 100 процентов. Суть в том, что в сложившейся ситуации не нужно корректировать свои ранее намеченные планы и думать, что однажды жизнь пойдет своим чередом. Нужно думать совершенно по-иному. Нужно понимать, что на выходе из этого пике будет новый мир. И нужно понимать — кто я в этом новом мире, что будет нужно в этом мире. Без поправок на то, что ты делал до этого. И прогнозы я еще не готов делать, это бесполезно. Пока приходится только наблюдать.

Дмитрий Рабоволик, основатель сети цветочных магазинов «Флора-Центр».

У нас десять торговых точек, сейчас закрыты все, кроме одной, которая работает на доставку цветов. Некоторые наши сотрудники дома сидят, некоторые уволились. Кто-то отпуск взял, кто-то по очереди работает на доставках. Заказов через интернет стало больше, но если говорить про объемы онлайн-продаж, то они, разумеется, в десятки раз меньше, чем были, когда все магазины работали в полном объеме.

Цветы к нам приходят из-за границы — Эквадор, Кения. На этой неделе ждем новую маленькую поставку. Была еще одна поставка, которую заказывали заранее, за десять дней. Так получилось, что цветы у поставщиков тогда были дешевые, потому что спроса не было. А сейчас в Европе потихонечку начинают открываться магазины, и цены растут, так как спрос растет. И по новому курсу, по новым ценам уже дороговато получается.

У нас в последнее время цены были невысокие, так как была задача продать дешевле и без остатка. Понимая, что все цветы не продадим, мы их отправляли на благотворительность, например, отвозили в больницы и дарили врачам.

Кстати, на тепличных комбинатах в России странная ситуация складывается. Они же являются предприятиями непрерывного цикла, их не закрыли. Цветы растут, только продавать их некому, розничные магазины не работают.

Пока неизвестно, что будет дальше в нашей сфере, потому что неизвестно, когда это все закончится. Какая будет отсрочка с налогами — толком непонятно, с арендой тоже не все ясно. У нас же разные арендодатели. Хотя есть те, кто идут на уступки, с пониманием относятся. Для них же это тоже бизнес.

Такая ситуация впервые сложилась не только у нас, но и вообще у всех. Поэтому что-то прогнозировать я сейчас не могу. Наверное, будет сложно. Насколько — не знаю. Все будет зависеть от покупательской способности, насколько она упадет и как быстро восстановится. Мне кажется, что в мае нам работать еще не разрешат. Мое субъективное мнение — эпидемия только начинается и быстро не закончится.

Анна Лукьянова, владелица лавки рукоделия «Dream Up».

Наш магазин закрыт, осталась только доставка. Заказов на доставку стало больше, однако это все-таки не тот объем, чтобы за счет выручки жить как раньше. Арендодатель пошел нам на уступки, мы договорились, что не будем платить в этом месяце. Но я много с кем общаюсь из предпринимателей, и так понимаю, что мало кому идут навстречу. Насколько я слышала, такой практики нет. А где человек возьмет денег на аренду, если он не работает?

У нас не было каких-то накоплений, которые помогли бы легко пережить эту ситуацию. Мы сейчас работаем исключительно на кредиты, налоги и зарплаты. Нам еще повезло, потому что в феврале и марте мы чисто интуитивно сделали закупки. Нам есть, что продавать и доставлять. У нас есть интернет-магазин, там около 15 тысяч товаров. Люди сидят дома, хотят себя чем-то занять, поэтому заказы поступают.

Еще мы сами начали шить многоразовые маски. Но это не медицинские изделия, и спрос на них не такой, как на аптечные. Кроме того, наши маски стоят не копейки, оптом их не продашь, люди берут пять-десять штук на семью. А так как шьют их сейчас все кому не лень, многие уже закупились, так что спрос на них упал.

Наши сотрудники в основном сидят дома и выходят по одному раз в три дня, чтобы работать на доставке. Конечно, получают меньше, чем обычно. Все прекрасно понимают, что в прежнем объеме я не смогу им платить.

Когда вся эта история с коронавирусом началась в Китае, я вообще не думала, что она до нас дойдет. Казалось бы — этих вирусов уже столько было! А вся эта паника — какие-то политические игры. Я читаю чат предпринимателей одного крупного маркетплейса, так вот там еще в начале марта все было прекрасно, все работали, никто и намеков никаких не кидал «ребята, скоро нам пипец». А теперь все эти люди, которые в этом чате, уже не работают вообще. Ничто не предвещало, никто не ожидал.

В начале апреля я надеялась, что эта ситуация ненадолго. Но теперь смотрю на официальную статистику и понимаю, что скоро это не закончится. На самом деле, я считаю, что в этой истории с вирусом больше половины надуманного. Не знаешь, кому верить…

Другие магазины для творчества и рукоделия во Владимире просто не работают. Кто и как выживает — обычно не обсуждается, потому что мы все-таки конкуренты и тут каждый за себя. Естественно, все возмущены, все в панике. Понятно, что беда полнейшая. Мы еще как-то держимся, потому что имеем право работать как пункт выдачи и потому что продаем товары первой необходимости — мыло, свечи…

Апрель мы продержимся, а что будет в мае — посмотрим. Я надеюсь, что сильные все-таки выживут, в том числе и мы. Мы стараемся следить за ситуацией, у нас есть и планы, и варианты как подстроиться к современным реалиям. Хотя я понимаю, что если все это продлится долго, то у людей просто не будет денег. А те деньги, что останутся, люди будут тратить на продукты, оплату кредитов, коммунальных услуг и всего такого. Ничего покупать они не будут, старайся ты, не старайся…

Михаил (имя изменено), владелец бутика в «Мегаторге».

Мой бизнес никоим образом от других одежных или обувных не отличается. И проблема у нас в том, что торговые точки закрыты, а арендодатель требует заплатить аренду.

Арендаторы «Мегаторга» на прошлой неделе составили письмо на имя руководства торгового центра с просьбой убрать арендную плату на время режима самоизоляции. Это обращение подписали все арендаторы, во всяком случае, владимирские. Хотя я уверен, что владельцы федеральных сетей тоже со своей стороны пишут какие-то письма на эту тему. Руководство вроде бы пошло на уступки, обещав, что пока мы будем оплачивать только коммунальные услуги и содержание арендуемого имущества. Но точнее я узнаю на днях, когда у меня состоится встреча с руководством торгового центра. Переговоры с каждым арендатором проводятся индивидуально.

Думаю, договариваться стали, чтобы не потерять арендаторов. Еще до коронавируса в «Мегаторге» достаточно много отделов стало освобождаться. И я сомневаюсь, что даже федеральные сети захотят куда-то входить в такое смутное время. Очень многие, у кого есть такая возможность, вообще уйдут в онлайн. На этом, скорее всего, выиграют такие монстры, как Wildberries и Lamoda — те, кто давно продажей через интернет занимаются.

Мои продавцы сейчас сидят дома. Мы когда закрывались, то думали, что это на неделю. Просто выключили свет и сказали — все, отдыхаем. Теперь это продлили до 30 апреля. Понятно, что никто из продавцов не уволен, да и Владимир Владимирович говорил, что увольнять нельзя. Зарплату за март я своим сотрудникам перечислил на карты, но как дальше… Кто-то говорит, что сейчас можно уволить продавцов, чтобы они встали на биржу и получали пособие, а когда все вернется в нормальное русло — снова устроить. Ну, не знаю, я так не поступил. Хотя я не рассчитывал, что это будет так долго все.

Государство сказало, что заплатит бюджетникам. которые не работают во время режима самоизоляции. В принципе, что мешает заплатить и всем остальным, кто работал? Хотя бы тот же самый прожиточный минимум? Мой магазин открылся в 2013 году, тогда же, когда открылся новый «Мегаторг». И я с 13-го года за всех своих продавцов платил налоги — по 30 процентов.

Я считаю, что дальше будет очень-очень сложно, даже если после 30 апреля торговые центры откроют. А уж если месяца два самоизоляция продлится — тем более. Понятно, что плохо будет всем. Я первый свой магазин открыл в 1995 году, так что это не первый мой кризис. Переживал и 1998‑й, и 2008‑й, и 2014‑й… Просто этот кризис такой затяжной. Плюс, как вы понимаете, у многих предпринимателей сложная ситуация с уже накопленной кредитной нагрузкой. И это тоже никуда не денешь.

Леонид Беляев, совладелец мужской парикмахерской «Шерсть».

Наша парикмахерская закрылась 28 марта. В долгосрочной перспективе было понятно, что все к этому идет, но в целом это произошло достаточно неожиданно. Накануне днем мы еще работали, и не было ясно, закроют нас или нет. А в семь вечера это уже стало известно наверняка. Мы думали, что как минимум выходные еще продержимся, дадут поработать.

На прошлой неделе губернатор подписал указ, разрешающий предпринимателям, которые оказывают бытовые услуги, работать в установленные президентом нерабочие дни. Но я начал выяснять — и оказалось, что нас это не касается. Уже на следующий день парикмахерские исключили из этого списка. Хотя наши конкуренты успели открыться и до обеда поработать. Некоторых клиентов даже принять успели, люди же в любом случае хотят постричься. И мне до сих пор звонки поступают, все спрашивают, когда откроемся…

Что будет дальше, если честно, не знаю. Мне кажется, на первых порах можно будет отыграться, потому что много людей придет стричься. Но это если к маю мы откроемся. А если этот режим продлят еще на месяц, то будет сложно.

О какой-то поддержке со стороны властей и банков я не узнавал. Кредитов у меня нет, а что касается отсрочек по налогам, то это не самая большая статья расходов. Мы много тратим на поддержку бизнеса, рекламу. Плюс зарплата мастерам, разумеется. У нас пока никто не уволился, все сидят дома и ждут, как будут развиваться события. Арендатор нам пошел навстречу, за апрель обещал сделать скидку. Слышал, что кому-то из коллег тоже дали каникулы по аренде.

Если говорить о будущем, то я верю в хорошее. Знаю, что в каких-то регионах парикмахерские открылись, потому что там количество больных коронавирусом не увеличивается. Нас тоже откроют рано или поздно. Я на это надеюсь. Если нужно соблюдать меры профилактики, то у нас дезинфицирующие средства всегда в наличии — по СанПиНу мы иначе не имеем права работать. Мы в любом случае обрабатываем инструменты, руки. Может быть, маски придется надеть еще, но это не так страшно.

Сообщение Бизнес в условиях коронавируса: как выживают владимирские предприниматели появились сначала на ПроВладимир.

Мария, учитель биологии.

У нас в школе сначала были официальные каникулы, потом вот эта нерабочая неделя. Получается, мы вторую неделю не работаем. С детьми общаемся только в мессенджерах — Viber, WhatsApp. Со следующей недели должно начаться дистанционное обучение, поэтому собираем с детей адреса электронной почты, смотрим, какие будут каналы связи. Но будет это дистанционное обучение или нет, мы на сто процентов не знаем, ждем приказов. Непонятно, надо ли нам будет приходить в школу или мы сможем работать из дома. Предполагается, что я из дома или из кабинета будут отправлять задания ребятам, которые они должны выполнить и прислать ответы. А я их проверяю и в электронный журнал выставляю оценки.

Я считаю, что усваиваемость материала при этом снизится. Ребенок просто прочитает какой-то текст и ответит на вопросы — это легко. Другое дело, что где-то он что-то не понял до конца. Ответы он может написать при помощи родителей или интернета, правильно? Получается, что я поставлю хорошую оценку, хотя ребенок не до конца эту тему понял. А на уроке, когда я задаю вопросы, воспользоваться какой-то подсказкой нельзя.

Я не представляю себе, как дети будут сдавать экзамены. Потому что сейчас, в эти два месяца, у нас должна идти самая активная подготовка к ЕГЭ и ОГЭ. И понятно, что с учителем лучше готовиться, потому что он может проконтролировать, как дети усваивают тему. Это меня очень беспокоит. Вся эта ситуация нас выбила из графика подготовки, и непонятно, как будет дальше.

Я соблюдаю режим самоизоляции с того самого дня, когда объявили о нерабочей неделе. Перед этим сходила в магазин, купила продуктов. И вчера ходила до ближайшего магазина, он буквально через дом. У меня есть маски, причем закупленные давно — уже не помню, по какому поводу. Как оказалось, дома запас есть. Ну, естественно, есть салфетки влажные, мыло… Кстати, мыло теперь не только туалетное, но еще и хозяйственное достала, потому что считаю, что оно лучше убивает бактерии.

Дома я сейчас очень много и с удовольствием читаю. Потому что раньше не хватало времени, а сейчас — по полной программе отрываюсь. Зарегистрирована на всех сайтах типа ЛитРес, Литнет и так далее. Смотрю новинки, в интернет-библиотеках есть книги, которые можно читать бесплатно, пользуюсь этим.

Юлия Таева, детский фотограф.

Я работаю детским фотографом, снимаю выписки из роддомов, это мое основное направление. Конечно, введение режима самоизоляции на мою деятельность очень-очень повлияло. Единственное, на днях мне был звонок, спросили: «А вы можете снять нам выписку в пятницу?». Я удивилась, говорю: «Ребята, а вы не боитесь?». Они отвечают: «Ну, мы же около роддома, потом домой поедем…». Но я отказалась, потому что решила не рисковать. А вообще — все заказы отменяются и я людей понимаю. Ну что же, надо переждать.

Еще я работаю в студии, которую мы снимаем с другими фотографами. Естественно, там тоже все поотменялось. Помещение у нас находится в аренде, но владельцы нам пошли навстречу и дали арендные каникулы — на тот период, пока весь этот «апокалипсис» не закончится.

Я не офисный работник и у меня режим особо не поменялся. У меня бывало так, что я два-три дня на выездах, а так-то — дома, дома… Теперь тоже дома, но подольше. Скучать мне совершенно некогда, у меня нашлось очень много времени для уборки — никогда еще Пасха не была такой чистой, как будет в этом году. И так у всех, думаю. Плюс сегодня я так убиралась на кухне, что внезапно начала делать там ремонт. Все пообдирала, подготовила стены… Я давно собиралась, все материалы были закуплены, но руки не доходили. А сегодня вот дошли. И еще у меня в планах много чего. Нужно разобрать гардеробную, кроме того, младший ребенок у меня — школьник, у них сейчас начнется дистанционное обучение, будем этот вопрос решать. Старший ребенок учится в автошколе — будем с ним ПДД учить. Работы-то много!

Когда весь этот ажиотаж начался и все стали скупать гречку, я немного посмеивалась, но все-таки кое-что купила. Только не гречку, а всякие средства для личной гигиены, моющие, чистящие. И сейчас я очень собой горжусь, потому что не нужно лишний раз выходить из дома, если, например, раковина засорилась. В самые последние дни перед карантином мне подвернулась возможность купить многоразовые маски. Их можно стирать и дезинфицировать. Еще я купила одноразовые хирургические перчатки, так что у меня все есть, в случае чего.

А насчет продуктов, то каких-то каш, макарон и прочих углеводов мы не закупаем, просто потому что не едим их. Питаемся в основном овощами и фруктами. И поэтому сейчас нам тяжело, ведь лишний раз в магазин не выйдешь. Еще смотрю, что многие люди начинают дома что-то усиленно готовить, пекут. Но так как я давно пытаюсь похудеть, то понимаю, что это очень опасное дело. Хотя когда в семье три мужика — муж и двое пацанов, понятное дело, нужно готовить. Если раньше кто-то в школе поест, кто-то на работе перекусит, то сейчас все дома и еды стало больше уходить.

Чего я боюсь в этой ситуации? Того, что она может затянуться. И я боюсь мародеров, мне кажется, мы не защищены в плане криминала. Честно говоря, я не боюсь заболеть, такого страха у меня нет. Но вот дефицита продуктов питания и спекуляции — да.

Алексей Шишкин, руководитель IT-компании

Я, наверное, отличаюсь от большинства людей, потому что считаю, что этот период может принести большую пользу. Наступило время, когда можно наконец-то остановиться. Потому что в бизнесе у меня бешеная движуха постоянно была, а сейчас все стало очень спокойно. И сейчас настало время смотреть по сторонам, чтобы понять, что происходит. У меня произошло какое-то прозрение, все встало на свои места — люди, которые окружают меня, отношения. Все стало максимально понятно. Прояснилось. Отделились зерна от плевел.

Я могу из дома нормально и эффективно работать, на меня это психологически не давит. Наконец-то занимаюсь в бизнесе тем, до чего у меня не доходили руки. Я себе скорректировал график, теперь у меня появилось больше времени, чтобы заниматься спортом. Делаю физические упражнения, на которые раньше не хватало времени.

По поводу еды — у меня есть определенный запас премиальных, так скажем, импортных продуктов. Просто я следил за курсом доллара и понял, что они подорожают, поэтому закупился. Плюс у меня есть большой опыт всяких походных и яхтсменских историй, всегда есть «на борту» запас еды. Ну и есть умение готовить еду из ничего. Я не переживаю.

Да, непонятно, что будет в будущем, но мой посыл вполне позитивный. Надо понимать, что когда я родился, был развал Союза. Потом, когда я начал чего-то одуплять, — танки стреляли в Белый дом. Я вырос в 90‑е и регистрировал свой бизнес в 2008 году. А потом был 2014‑й. И сейчас — 2020‑й. Я этих кризисов уже как минимум пять видел. Я считаю, что все будет нормально. Хотя то, что не все выживут в плане бизнеса, это факт.

Я считаю так — нет смысла переживать из-за того, на что ты не можешь оказать прямое влияние. Это новая ситуация, раньше она никогда не происходила. И логично, что последствия ее будут такими, о каких мы даже и не догадываемся. Скорее всего, это полностью поменяет и рынок, и нашу с вами жизнь. Все сферы, которые можно было перевести в онлайн, теперь туда и уйдут, потому что люди на период карантина туда очень плотно интегрируются. А мы привыкнем жить по-новому и адаптируемся.

Александр, строитель.

Нас всех сначала отправили по домам, но уже два раза пытались вывести на работу на один из объектов [на строительство многоэтажки]. В понедельник туда люди выходили на день, потом обратно всех по домам разогнали. Теперь снова собираются работать по каким-то там пропускам… Но я решил не ходить. Кто, в случае чего, берет на себя ответственность? Разумеется, никто. В итоге из 50 человек выходит 15, в основном из Собинки, Камешково, Коврова.

Площадка находится под открытым небом и даже обычной воды там нет, чтобы банально руки помыть. Если, не дай бог, кто-то заболеет, то просто сделают так, словно ты там никогда и не работал. Тебя просто используют как ресурс, чтобы заработать бабла.

За эти нерабочие дни нам никто платить не будет. Мы сейчас сидим дома, зная, что когда придет время получать зарплату, то мы ничего не получим. Вся эта идея с карантином как будто имеет цель расплодить нищету. Я не до конца верю во все эти официальные данные о заболевших коронавирусом. Все это неспроста происходит, мне кажется. А еще меня интересует законность этой самоизоляции. По моему, в законодательстве нет такого термина. И какими законами все это будет регулироваться, все вот эти штрафы, о которых пишут СМИ? Остановит меня полицейский на улице — что он мне скажет?

На улице я бываю каждый день — мусор выбросить и в магазин неподалеку сходить. Куда-то дальше идти смысла нет, все закрыто. Маску не использую, просто мою руки, когда возвращаюсь домой. Но толпы людей в магазинах наблюдаю — не только в масках, но и в перчатках. На кассах стоят антисептики для покупателей.

Дома все время находиться очень неудобно. Все дела переделал в первый же день, приставка надоела, компьютерные игры — тоже. Что посмотреть, даже и не знаю. Просто слоняюсь из угла в угол, мешаю своей девушке, которая работает на удаленке. Еще есть готовлю, всякие вкусные блюда. До карантина я ходил в спортзал, но сейчас дома не занимаюсь. Как можно дома спортом заниматься? Отжиматься и пресс качать? Каждый день это не имеет смысла…

Главный вопрос, который меня волнует: кто за все это будет платить? Вот я сижу дома. А жрать-то хочется каждый день. Поэтому — работать надо. Зарплату же никто не заплатит. Как это все будет компенсироваться? Все эти обещанные пособия будут только для административных работников и госслужащих. Для простого населения, мне кажется, ничего не будет. И все это может привести к беспорядкам, как в Европе.

P.S. Вскоре после нашего разговора Александру позвонили с работы и сообщили, что с понедельника бригаду ждут на строительной площадке. Всем обещали выдать справки, разрешающие следовать до места работы и обратно.

Юлия, кондуктор автобуса.

Я пока работаю, но мой график изменился, потому что число рейсов стало меньше. Пассажиропоток уменьшился, люди по домам сидят — не рентабельно гонять автобусы. Естественно, это скажется на выручке и на моей зарплате. Нам сказали, что чуть-чуть побольше сделают процент по выручке, чтобы мы побольше получили. Но зарплата будет меньше обычной, это понятно. Где работодатель денег возьмет, у него же их тоже нет, выручку мы не привозим…

Каждый день нам выдают маски, перчатки, сухие и влажные салфетки. Еще выдают септик, чтобы обрабатывать салон автобуса. Его на мойке вечером обрабатывают, а мы несколько раз в день, после каждого рейса. Опрыскиваем, протираем поручни.

Раньше пассажиров в масках почти не было, но сейчас основная часть все-таки их надевает. Ну и люди стараются по возможности соблюдать рекомендованную дистанцию.

Лично я хотела бы и дальше работать, хотя нахожусь в зоне риска. Потому что иначе денег не будет. Да и проще как-то на работе, мозги заняты. А сидела бы дома — больше бы думала обо всем этом и переживала. Хотя заболеть я опасаюсь. Любая болезнь страшна, а тут даже лекарства нет.

Александр Аладышев, актер Владимирского академического театра драмы.

Пока я бы даже хотел, чтобы эта самоизоляция подольше продлилась. Потому что — никакой суеты, можно свое время регулировать, день расписан и ты спокойно занимаешься саморазвитием. Читаешь то, что хотел прочитать, смотришь то, что собирался посмотреть, делаешь то, что давно хотел сделать. Раньше откладывал, а сейчас — отличное время для всего этого. Поэтому, если честно, для меня это прямо полное совпадение с моими желаниями, как по личному запросу.

Какие-то репетиции в драмтеатре проходят онлайн. Так же можно общаться, делать какие-то проекты в интернете. Я вот, допустим, запустил проект со сказками — артисты записывают, как читают сказки для детей, и выкладывают видео в интернет. Наш театр организовал трансляцию спектаклей в соцсетях. Все это можно развить очень круто. В онлайн-режиме много чего можно делать. Единственное, иногда интернет бывает перегружен, наверное, потому что все сейчас записывают life-трансляции. Порой создается ощущение, что все их записывают, а не смотрят.

Продуктами сильно не запасался. Что-то купил заранее, а так — перешел через дорогу, зашел в магазин. Выходя на улицу, я надеваю маску, у меня есть несколько штук. Первые дни выезжал в лес, а теперь никуда не выезжаю. Я предпочитаю сейчас сидеть дома и всем это же советую. Мне кажется, что если бы весь мир две недели посидел дома, то это все закончилось бы гораздо быстрее.

В этой ситуации я лично за себя особо не переживаю. Но есть переживания за родных и близких, в первую очередь — за маму, за мою тетю. Постоянно их прошу, чтобы дома сидели, потому что они в зоне риска. Также у меня есть знакомые, которые живут в Милане, в Израиле. Они мне про эту историю с коронавирусом начали рассказывать еще когда все только-только начиналось. У нас тогда к этому легко относились и даже с юмором. Но когда люди начинают рассказывать про своих знакомых 50–55 лет, которые умирают, как-то не до шуток становится. Самое главное, чтобы не заразилось большое количество людей и система здравоохранения смогла принять всех заболевших. Чтобы не пришлось врачам делать выбор, кого спасать, а кого — нет. Вот этого, конечно, хотелось бы избежать.

Валерий, администратор владимирского бара.

Все ужасно, на самом деле. Все очень плохо. Нас закрыли в прошлую пятницу. Причем не то что предупредили заранее, а просто пошли ночью с проверками, дабы выявить «злоумышленников», кто в 12 ночи не успел закрыться. Как всегда у нас в стране бывает, главное — заработать себе лишнюю галочку.

Мы распустили весь персонал в ночь с пятницы на субботу. Будут ли сотрудники кафе и баров получать за время «простоя» деньги — все зависит от руководства заведения. Политика везде разная, кто-то будет поддерживать работников финансово, кто-то заставит «за свой счет» написать заявления. Кому-то выплатят минималку, но что с ней делать?

Я уверен, что вся эта история скажется на отрасли. Во-первых, очень сильно пострадают кальянные. Под этот шумок, думаю, их могут вообще закрыть. Во-вторых, даже когда заведения откроются, у гостей не будет денег. Наша сфера, как и туризм, пострадает первой. Отсутствие конкурентов кому-то сыграет на руку, но когда это будет, через сколько месяцев? Поначалу всем будет очень тяжело. Выживут сильнейшие.

Сейчас я сижу дома, доделываю ремонт — давно обещал жене. В этом плане у меня все хорошо, мне не скучно. Нет, ну денек я повалялся, конечно. Даже два. А потом делами занялся. В магазин хожу регулярно, потому что постоянно что-то кончается — молоко, например…

Кстати, по поводу масок. С ними вообще проблема! Было предписание Роспотребнадзора, еще до закрытия заведений, которое обязывало сотрудников общепита ходить в масках. А их тупо негде купить! В итоге нашли детские, они оказались такого же размера, как и взрослые, но с веселеньким рисунком. В них и работали в последнюю неделю. И еще было предписание по поводу антисептиков. Но их, во-первых, фиг где найдешь — нужны были литровые, а во вторых, к ним должен был прилагаться сертификат качества. Не каждая аптека такой дает!

Чего меня пугает? Неизвестность, конечно. Неопределенность — сколько все это продлится. Если это продлится больше полутора месяцев, то подняться будет сложно. И команда может разойтись. Идти некуда, конечно, но тем не менее…

Дмитрий Павлов, депутат горсовета Владимира.

Во-первых, всем городским депутатам было рекомендовано все личные приемы оставить до лучших времен, до окончания этого антивирусного режима. Во-вторых, вы, наверное, знаете, что на предыдущем заседании горсовета мы приняли упреждающую меру на случай полного карантина — можно будет проводить голосование опросным методом. Третий момент — сейчас повестка дня у людей резко изменилась, все говорят только об этом вирусе, соответственно, ведется разъяснительная работа касаемо этой тематики, вплоть до использования личных соцсетей.

Лично я соблюдаю режим самоизоляции на 99 процентов — в том плане, что приходится выходить в магазин и выносить мусор. Я не закупался ни гречкой, ни масками. У меня в личной аптечке есть три маски, я раз в неделю хожу в магазин, ну и вот — на месяц мне хватит, практически. Также прекратил пользоваться лифтом, потому что это закрытое пространство, уверенности в том, что оно идеально чистое, нет. Хожу исключительно по лестнице вверх и вниз. Плюс это хоть какая-то физкультура в наше время.

Как и все люди, я опасаюсь за себя, своих родных и близких — это очевидно. Еще меня настораживает то, что я не могу быть уверенным в точности и оперативности той информации, которую доносят до жителей областные власти через свои каналы. Хотелось бы, чтобы эта информация была достоверной и оперативной, а не двух-трехдневной давности. Еще я опасаюсь за нашу экономику. Если мы с вами, производящие что-либо и оказывающие какие-либо услуги, будем и дальше сидеть дома, то, естественно, ни о каком экономическое росте разговаривать не придется. Говорить придется совсем о других вещах с другим вектором. И чем лучше мы сейчас будем соблюдать режим вот этой самоизоляции и поддерживать друг друга, тем быстрее эта ситуация закончится и мы вернемся к прежнему образу жизни.

Наталия Фельдман, психолог и сотрудник Информационного центра по атомной энергии г.Владимира.

Совсем самоизолироваться у меня не получается, потому что иногда приходится выходить в магазин. Но в целом — да, я вторую неделю соблюдаю домашний режим, потому что на прошлой неделе нас уже перевели на удаленную работу. Тогда, конечно, еще можно было выходить, ходить в спортзал, без которого мне сейчас грустно. Но вообще это один из привычных для меня режимов. Иногда получается, что я в отпуске, на улице погода плохая и нужно срочно что-то прочитать, проверить, поправить… И я так же сижу несколько дней дома и работаю.

Когда нас перевели на удаленную работу, я думала, что наконец-то разберу все шкафы — я об этом с осени мечтаю. Но не получилось пока. Потому что у меня удаленная работа, связанная с текстами, и я на прошлой неделе активно работала почти все время. Помимо этого я написала одну научную статью, одну научно-популярную статью. На этой неделе я тоже сижу и пишу одну большую работу… Зато я с большим удовольствие готовлю сейчас блюда, которые любят мои домашние, и всем хорошо.

Если я иду в магазин, то маску надеваю перед входом туда. На улице, думаю, и без нее можно, поскольку прохожих мало, никто на меня не чихает и не кашляет. А в магазине она нужна, в том числе, и для успокоения людей. Когда окружающие видят, что ты в маске, им спокойнее.

Из-за чего у людей начинается паника, ощущение беспомощности или протест? Из-за того, что карантин начинает восприниматься как контроль или ограничение собственной свободы. Но надо помнить о том, что это, во-первых, не навсегда. А во-вторых, это вопрос не месяцев, я надеюсь, а недель. Вспомните, когда на улице дурацкая погода и не хочется выходить. Или когда кто-то из членов семьи болеет, а вы остаетесь дома, чтобы за ним ухаживать… Когда мы сами себя ограничиваем в передвижениях, мы же так не страдаем. Главное, что нужно сделать, это переключиться с ощущения несчастной жертвы обстоятельств на позицию деятеля. Спросить себя: «А что я могу сделать в предлагаемых обстоятельствах?». Даже если ответ на этот вопрос будет «Лечь и поспать», то это тоже хороший ответ. Чем бегать по дому, тревожиться, читать новости и чатики, в которых предлагают есть лимон с имбирем, лучше поспать. Или посмотреть фильм, поболтать с домашними, может быть, наоборот, оставить их в покое, пусть занимаются чем хотят.

Конечно, я тоже переживаю, например, о том, как там дела у родителей. Но вроде бы они ничего, справляются. Конечно, когда мне понадобилось перемещаться по городу, я думала — а как я поеду, а вдруг там будут задерживать и какие-то санкции применять. Ну, попереживала немножко. Но в целом же — не война, до магазина дойти можно, до аптеки, волонтеры помогают пожилым людям, продукты им приносят, лекарства. Все равно жизнь как-то идет в городе.

Если подумать о том, что же будет дальше, то тут переживаний больше, потому что больше неопределенности. Одна из главных проблем — экономическая, и я говорю не о стране в целом, я не эксперт, а, например, о кофейнях, к которым я уже привыкла. Выживут они, не выживут… Хочется их как-то поддержать, но как — непонятно. Я думаю о людях, которым будет сложно выбираться из этой ситуации. Но, опять же, поскольку вот сейчас я ничем помочь не могу, будем ждать, когда карантин закончится, и тогда уже посмотрим.

Олег, врач одной из городских больниц.

Мы ходим на работу как и раньше, все дежурства по плану. Единственное, каждый раз нам говорят, что в случае заражения или контакта с зараженным мы с работы не уходим, а остаемся жить в больнице. А как иначе? По закону, если ты был в контакте, тебя нужно изолировать. Вот на работе и изолируют сразу.

Плановые госпитализации отменили, но пациенты в больнице все равно есть, не все же планово к нам попадают. Может, на 15–20 процентов меньше людей стало. Паники нет, все спокойно, все с пониманием относятся. И привыкли к карантину — посещение ограничено, контактов с внешним миром нет, за исключением телефона. Все ходят в масках. Так как ты постоянно с кем-то контактируешь, то постоянно обрабатываешь руки, и кожа начинает сильно шелушиться. Но это такие, бытовые нюансы.

Нам выдают справки, которые разрешают ездить на работу и обратно. Сначала одни справки выдавали, потом другие — пока единый образец утверждался. Вообще, сейчас удобно на работу ездить, утром в городе как будто в выходной, никого нет, дороги свободны.

Детей не видел уже две недели, они в деревне. Родители тоже там, общаемся по телефону. Жена у меня врач, она в городе и тоже продолжает работать. В магазин хожу в маске и перчатках, всем своим видом подаю людям пример, чтобы они тоже так поступали.

Определенные опасения есть — как тут все будет. Понятно, что у нас много чего делается, по сравнению с тем, как было в Европе, где людей вирус врасплох застал. Но очень не хочется, чтобы у нас массовое поступление пациентов было.

Оставаться сейчас дома — это то, что могут сделать люди. Я не являюсь сторонником теории, якобы этот вирус кто-то выдумал, чтобы как-то отвлечь население и обмануть. Нет, все это действительно происходит. В Испании и Италии ежедневно сотнями хоронят людей. И чтобы у нас здесь этого не было, я рекомендую делать то, что просят — на время самоизолироваться. А вот как долго это все будет, я не могу предсказать. Это же не непогоду пересидеть. Надо запасаться терпением…

Сообщение Как живут владимирцы после введения режима самоизоляции? появились сначала на ПроВладимир.

Кирилл Васильев — экс-журналист ПроВладимира и герой истории с росгвардейцем, который отказался представляться.

Когда эту историю подхватили журналисты, я подумал, что резонанс логичный и тема действительно витает в воздухе. И еще — в таких случаях гораздо безопаснее себя чувствуешь, если история на виду.

После этого случая начали обсуждать дыру в законодательстве, которая делает неясными права сотрудника Росгвардии, а спустя пару недель начались публичные акции в Москве. Наверное, если бы у росгвардейцев был более четкий статус и регламент поведения, если бы они имели отличительные знаки, а в идеале не прятали бы лица, если бы могли применять силу соразмерно, а ответственность за нарушение этих правил каждый из них нес бы лично, то, возможно, «московское дело» выглядело бы менее людоедским.

И это же в чистом виде ситуация опричнины, когда с тобой осуществляет вербальный или тактильный контакт силовик, о пределах власти которого ты даже не догадываешься. Интересно, во что выльется законопроект о том, что росгвардеец должен представиться перед тем, как отобрать телефон или сломать тебе ногу, но вообще иллюзий особых нет. Силовики остались единственным надежным другом режима − не тот исторический момент для их гуманизации.

После случая я уехал в Китай. Мой переезд планировался до истории с бойцом Золотова и не имеет к ней никакого отношения.

Анастасия Вавилова — куратор выставки «OUT.Наружу».

Когда открывалась выставка OUT, каждый делал свое дело. Я показывала людям современное искусство, кто-то «боролся» за нравственность. Просто у нас разные пороги нравственности и цели в жизни у каждого свои. Каждый имеет право жить так, как он может и хочет. Те, кто угрожал мне во время подготовки выставки и кто испортил вывеску, официально не найдены. Думаю, это дело времени. Тайное всегда становится явным — это не я придумала.

Сейчас, когда прошло время и можно посмотреть на все со стороны, я не потеряла ощущения, что современное искусство нужно городу Владимиру. За эти несколько месяцев я общалась по поводу выставки со множеством людей разного возраста, разных интересов, и все благодарили меня. Не за тему выставки, а за саму ее организацию. Очевидно, что приучать к новому нужно постепенно и планомерно, поэтому я решила делать выставки и дальше. Темы выбираю такие же животрепещущие, но не 18+. Например, про сложность выбора — правильность собственных поступков перед собой и Богом, про способность Земли выдерживать воздействие человека — про мусор и переработку, про потребление ресурсов, про уважительное отношение к живому и так далее.

Я мечтаю открыть в нашем городе Центр современного искусства. Развивать современное искусство и проводить выставки важно для Владимира, это развивает вкус. Кроме того, это дополнительное культурное место, куда можно пойти. В каждом маленьком городе Европы есть музей или центр современного искусства, куда стремятся попасть люди со всего мира. Современное искусство формирует туристический поток в город, а городу Владимиру это нужно и важно. Современное искусство меняет пространство и атмосферу вокруг себя: появятся галереи, культурные пространства, появится возможность проводить фестивали, спектакли, концерты, кинопоказы, лекции, мастер-классы. Центры современного искусства — это места развития и силы творческих и талантливых людей. Это места, где можно увидеть, услышать, потрогать, насладиться искусством. Создание такой площадки необходимо для молодежи, чтобы она понимала, что и в родном городе можно посмотреть самые модные тенденции, можно показать свои работы. Это, надеюсь, уменьшит отток молодых и талантливых людей в Москву или Питер.

Шамиль Хабибуллин — организатор фестиваля «Владимирский тяжеловоз», депутат законодательного собрания.

В 2019 году нам удалось после длительного перерыва возродить фестиваль «Владимирский тяжеловоз». Причем сделать его бесплатным, как он и задумывался изначально. Даже плохая погода нам не помешала. Может быть, дождь и грязь даже привнесли какие-то новые эмоции. Пришло большое количество слушателей, и это показательно. Это значит, что фестиваль имеет большую значимость. Люди его ждали и готовы были терпеть все погодные испытания. По подсчетам полиции, в пик фестиваля на площадке находилось около четырех тысяч человек. Но сколько было вообще — сложно подсчитать, потому что зрители то уходили, то приходили.

Мы уже думаем о том, а не провести ли фестиваль в следующем году. Была идея организовывать «Владимирский тяжеловоз» раз в два года, потому что финансово это достаточно тяжело. Но мы не теряем оптимизма и, возможно, в 2020 году у нас тоже все получится.

В уходящем году я продолжал работать областным депутатом. Благодаря активности фракции КПРФ, пленарные заседания стали проходить «не по рядовому», как в прошлом созыве при губернаторе Орловой, когда все решения принимались моментально без особых обсуждений и споров. Теперь все депутаты вынуждены сидеть по пять часов и детально разбирать вопросы. Мы вели постоянную борьбу с регламентом, который не позволяет принять инициативы оппозиционных фракций или отклонить абсурдные решения. Ярким показателем было итоговое заседании ЗС, когда четверо депутатов из фракции ЕР, которых физически не было в зале, смогли как-то отдать свои голоса, которых не хватало для принятия решения по только что внесенным законопроектам. Они, наверное, как экстрасенсы это предвидели и накануне проголосовали письменными заявлениями, на которых отсутствовали даты. В знак протеста наша фракция КПРФ покинула заседание, депутаты от ЛДПР также продержали демарш. Это было впервые в этом созыве.

Если говорить о творчестве, то группа Metamorphis, в которой я играю, 20 декабря выпустила новый сингл «Lonely chair».

А еще я женился 19 января 2019 года. Это, получается, мой личный важный итог года.

Вячеслав Лашков — фермер, переехавший из Владимира в чистое поле, чтобы разводить уток.

У меня будет ребенок. Это — главный итог года.

А что касается производства сельхозпродукции — у меня же не только утки, но и козы, цесарки, куры — то здесь полное разочарование. Я обращался в департамент сельского хозяйства и показывал документы, что имею право осуществлять подворовой забой. Ко мне приехали ветеринары, однако до сих пор меня не завели в «Меркурий» [система электронной ветеринарной сертификации для товаров животного происхождения]. При том, что это было обещано. Хотя вы понимаете, что если обещают мне, то значит, что любой на частном подворье сможет разводить птицу, забивать и законно ее продавать. У меня этот вопрос так и не решился в 2019‑м. Буду пробивать эту стену в 2020 году.

Частное подворье «Duck you» приехало в 2019 году со своей продукцией в город, на «Рынок на Студеной». Но гастромаркет — это все-таки не рынок, это фудкорт, готовая еда. Ну да, меня стали узнавать, какие-то новые знакомства появляются, что-то покупают. А что в будущем это даст для крестьянства, я пока не знаю, рано подводить итоги.

Удалось пообщаться с шеф-поваром и телеведущим Константином Ивлевым, у меня к нему было два вопроса. Первый — о перспективах развития утки в русской кухне. Ивлев считает, что утка это сложный продукт и поэтому у него нет большого распространения. Но я готов возражать, потому что фастфуд по пекинской утке уже давно теснит классический гамбургер или итальянскую пиццу — в Европе, в Америке. Другой момент — мороженая утка, с которой приходится работать поварам, действительно сложна. Продукт приходится подвергать долгой термической обработке и, считайте, утка превратилась в курицу. А «охлажденки» ни у кого нет, во Владимире ее только я продаю.

Второй вопрос, который я задал Ивлеву, касается рийета — у меня в линейке сейчас не хватает детского вкуса. Шеф-повар задумался, сказал: «Да, это интересно», однако с ходу ответа не дал. Вкуса именно для детей в линейке рийета до сих пор нет, но мы работаем над этим.

Еще об итогах 2019-го — я разочаровался в выращивании кроликов, они не растут без антибиотика. То есть я закрываю свою кроличью ферму и вообще эту тему. Но в противовес жирной утке обязательно должно быть что-то диетическое, и мне очень понравилась цесарка, которую я вырастил. Она гораздо вкуснее перепелки, на вкус ближе к куропатке и фазану. И еще цесарка способна расти, как и утка, без антибиотиков, у нее сильная иммунная система. Двигаясь вперед, к здоровому продукту, я вынужден отказаться от кроликов и заняться непосредственно цесаркой.

Тимофей Копылов — фронтмен группы «Рекорд Оркестр».

Самое главное событие для группы в 2019 году — это, пожалуй, издание альбома «Клуб путешественников». Ну и юбилейные концерты к 10-летию группы, которые мы дали в Москве и Питере. Не сказать, что был прямо аншлаг, но народу набралось достойное количество. Пришли все, кого мы наработали, скажем так, за эти последние десять лет. Зрители хлопали в ладоши и даже просили сыграть на бис. Вообще, мы хорошо покатались по стране с концертами в этом году. Впервые выступили в Краснодаре и в Пятигорске. Да, мы наконец-таки побывали на Кавказе! Встретили нас хорошо, как говорила Фрося Бурлакова — «Восхищались».

С творческой точки зрения наша группа открывает для себя акустические горизонты. И новые песни делаем в полуакустическом звучании, и некоторые старые песни начали играть на концертах в акустике. Придумываем что-то с Алексеем Барышевым, потому что удивлять зрителей — это наша прямая обязанность. Я давно хотел с акустикой поэкспериментировать и вот взялся за гитару. Для меня это не сказать, чтобы совсем новое, но очень хорошо забытое старое. Мне нравится. И есть над чем работать.

Еще мы принимали участие в телепроектах. Отснялись в программе «Ночной экспресс», которую ведет Алексей Кортнев, она выйдет на «Мир ТВ» 24 января. Также отснялись в новогоднем «Квартирнике у Маргулиса» и я съездил на съемки игры «Сто к одному», ее тоже можно будет посмотреть в январе. Это все задел на будущее. А так — играем, стараемся давать по одному-два концерта в неделю. Мы — нормально. Слава Богу.

Рената Фокс — актриса фильмов для взрослых, участница эфира ПроВладимира.

В этом году я получила свою первую награду в adult-индустрии. Я стала победителем в номинации «Sweetest model» на конкурсе EroAward — это испанская компания, как AVN в Америке или XBIZ в Берлине. Это было забавно, потому что я вышла на награждение в белом кожаном платье и с плеткой в руках — «самая сладкая модель», ничего необычного. В общем, я приехала домой с кубком, и он выглядит совершенно так же, как кубок школьных соревнований по волейболу. А в следующем году собираюсь номинироваться на XBIZ в Берлине, хочу кубок в виде человечка, как «Оскар».

Также я в этом году дважды съездила в Барселону и снялась для студии Privаte. Я давно этого хотела, потому что они снимают прямо кино-кино. Считаю, знак качества поставлен, осталось добраться до студий Vixen и Tushy. А еще я в этом году снялась для французского продакшена Video Marc Dorcel. Они снимают очень красивое порно, с красивым бельем, с чулками — я очень хотела к ним попасть. Правда, у меня была второстепенная роль, но все равно — это здорово.

Еще личное достижение — я наконец-то вернулась в плотный спортивный график, занимаюсь в зале с тренером. И я сдала тест на элементарный уровень по английскому! Для меня, как для человека, который до последнего времени общался с иностранцами разве что на языке тела, это достижение.

Иван Ростовцев — активист, развернувший кампанию против застройки парка «Дружба», а также экс-журналист ПроВладимира.

Этот год был для меня годом открытий, как приятных, так и не слишком. Не думал, что стану общественным активистом, но жизнь заставила. Хотя вернее будет сказать, что я как простой владимирец испытал на себе, что значит решать какие-то городские проблемы и как власти этому противодействуют.

Наша инициативная группа с марта занимается спасением лугопарка «Дружба» от застройки многоэтажками. Совместными усилиями нам удалось собрать 8000 подписей, провести экскурсию, музыкальный экомарафон, митинг, выступить на заседании горсовета по генплану и даже установить «Аллею позора» с фамилиями депутатов, проголосовавших за застройку владимирских парков. Сейчас готовим иск в суд.

Скажу честно, мы надеялись на мирное и совместное с властью решение вопроса, но городские чиновники решили защищать интересы приближенных бизнесменов и застройщиков. А в ответ мы услышали лишь угрозы и обвинения во вранье. И пожалуй, это главный урок, который могут извлечь владимирцы: это наш город, и мы должны решать, как нам жить, нужен ли нам парк или нужна парковка. И пока жители будут уповать на волю оторвавшихся от них чиновников, вряд ли какая-то проблема решится. Никто кроме нас.

Яна Матлаш — веган, герой материала о владимирцах, которые стали вегетариацами.

Этот год был не таким насыщенным в плане акций и общественных мероприятий. Но я бы назвала его более осознанным для себя. Как веган, я все больше убеждаюсь в правильности своего пути. Ищу единомышленников. Рассказываю другим людям о веганстве. Делаю это без обвинений и агрессивного навязывания. Лучше действовать, показывая позитивный пример. В конце года вместе с парком «Дружба» мы провели антимеховую акцию в рамках всемирного движения Fur Free Friday. Концепция мероприятия была не агрессивная, чтобы можно было послушать и посмотреть даже детям.

Также за этот год мне удалось сделать какие-то шаги в вопросах экологии и разумного потребления. Все чаще в магазин хожу с многоразовой сумкой, под овощи, конфеты и фрукты также беру многоразовые экомешочки. В моем дворе работает прием раздельного сбора мусора. Эту инициативу с энтузиазмом поддержали мои соседи. Также я сортирую пластик и бумагу на работе — там тоже есть контейнеры раздельного сбора.

Я думаю, что 2019 год для меня прошел в целом с более осознанным отношением к нашей планете. И мне хочется в дальнейшем делать еще больше вещей в этом направлении.

Александр Карпилович — представитель администрации Владимира, по долгу службы отвечающий на многочисленные вопросы журналистов.

Всю сознательную жизнь у меня избирательная амнезия — плохого почти не помню, поэтому отчитаюсь о хорошем.

Про главное. В 2019 году не разучился любить людей.

Про семью. Родные и близкие живы-здоровы и в целом радуют, чего и вам желаю.

Про работу. На работе работается.

Про личную жизнь. В личной жизни живется.

Про друзей. С друзьями дружится.

Про общественную работу. Союз журналистов жил, жив и будет жить — теперь в новом офисе.

Про прочее. «Я заметила, что если не кушать жирное мясо и не пить пиво с рыбой — морда становится меньше, но грустнее» (Ф.Г. Раневская). Подписываюсь с поправкой на пиво — пиво можно заменить.

Про «ПроВладимир». Всего доброго вам и вашей аудитории. С новым годом, с новым счастьем.

Сообщение Герои материалов ПроВладимира рассказали, чем запомнится им уходящий год появились сначала на ПроВладимир.

Все герои нашего материала в разные годы и по разным причинам переехали в Германию. Мы узнали, с какими сложностями они столкнулись на новом месте, правдивы ли стереотипы о немецкой пунктуальности и мешает ли разница менталитетов при общении с местным жителями. Также выяснили, испытывают ли «владимирские немцы» чувство ностальгии и при каких условиях хотели бы вернуться на родину.

Екатерина Шульгач, переехала в Германию пять лет назад.
Живёт в Ростоке — крупнейшем городе на территории федеральной земли Мекленбург-Передняя Померания.

В 16 лет я ездила от промышленно-коммерческого лицея на практику в Данию. Мне очень понравилось в Европе, и я подумала, что хорошо бы туда переехать. После школы я поступила на заочку на экономиста, но не доучилась и не жалею об этом, потому что всегда хотела в медицинский. Однажды познакомилась в Facebook с немцем, мы какое-то время общались на английском, он несколько раз приезжал в Россию. А потом я сама решила ехать в Германию.

Мне тогда было 20 лет. Я нашла в интернете семью в городе рядом с Ростоком, которой нужна была няня для детей. Мы оформили контракт, я собрала документы, съездила в немецкое посольство, прошла собеседование и получила рабочую визу. Это обычная история, многие девочки из России уезжают так в Германию, чтобы работать.

Немецкий я знала на уровне «А1»: «Здравствуйте, меня зовут Катя, до свидания». Конечно, было страшно. Когда я приехала в Германию, то в первый вечер плакала в своей комнате, осознав ситуацию: я в другой стране, совсем одна, с немецким языком все плохо. Когда мне что-то быстро говорили, я вообще ничего не понимала и была растеряна. Но — контракт подписан, поэтому на следующий день я взяла себя в руки.

Я жила в очень обеспеченной семье с тремя детьми — мальчиками дошкольного возраста. В основном я занималась малышом, которому было полтора года, он ещё не ходил в садик. Было классно, что он начинал разговаривать — и я вместе с ним. Он учил названия зверюшек и цвета — и я учила зверюшек и цвета. В итоге он начал говорить, но с русским акцентом. И его мама сказала: «Ну да, понятно…». Я до сих пор общаюсь с этой семьёй, раз в два-три месяца езжу к ним в гости, а этот самый мальчик приезжал ко мне летом на пару дней. Ему уже шесть с половиной, мы ходили в зоопарк, на море…

Няней я проработала десять месяцев. А потом переехала в Росток, работать с пожилыми людьми — измерять давление, колоть инсулин, раздавать таблетки. Это учреждение, где пожилые люди живут в комнатах с отдельным туалетом и ванной, у каждого есть своя мебель и свои вещи. Есть также общие кухни, где можно приготовить покушать.

Мне моя работа дико понравилось, поэтому я осталась учиться на том же предприятии. Обучение длилось три года по системе Ausbildung: месяц учишься, месяц практикуешься и тебе за это ещё и зарплату платят. В прошлом августе я получила сертификат старшей медсестры общей практики, теперь я могу работать в больницах или в реабилитационных центрах, например.

Весной я хочу продолжить обучение, чтобы получить профессию врача-натуропата. Это врач, который практикует физиотерапию, акупунктуру, лечит настоями трав. Обучение длится два года, занятия проходят по выходным, платить буду сама — 300 евро в месяц. В принципе, это терпимая сумма, тем более, что по будням я смогу работать. После этого ещё год нужно будет учиться, чтобы получить специализацию — например, если я хочу заниматься только пожилыми пациентами или беременными.

«Когда у меня был парень-немец, для него не было проблемой приготовить ужин, пока я на работе, сходить за покупками или развесить белье. Немцы более самостоятельные, с ними получаются равные партнёрские отношения…»

Росток поменьше Владимира, но тут всё намного интереснее, как мне кажется. Например, у нас есть море и разные пляжи. Есть с песочком, есть с камушками, есть меловые скалы на острове Рюген. Здесь на пляжах довольно распространен нудизм, я сначала очень пугалась этого, а теперь спокойно отношусь — почему нет? А еще Росток считается туристическим городом, но сюда приезжают отдыхать не иностранцы, а сами немцы.

В Ростоке интересно устроены районы. Есть кварталы, где живёт преимущественно молодёжь, там допоздна может играть громкая музыка, там прямо у дома ставят грильницы, жарят мясо, общаются. Если идёшь мимо, тебе говорят: «Привет, присоединяйся к нам!». Есть районы, где живут в основном русскоговорящие жители или сирийцы. Это такие спальные кварталы, мне одной там страшновато жить. И есть районы, где живут обычные добропорядочные немцы, где в 7−8 вечера ни в одном окне не горит свет, потому что все уже спят. Вот это хорошо для меня. Я работаю по сменам, иногда с 6.30 утра, и мне спокойнее именно в таком районе жить, а не в молодёжном.

Здесь все в основном живут на съёмных квартирах, очень редко у кого жильё в собственности. Молодёжь часто снимает совместное жильё, например, «трёшку» на двоих или четырёхкомнатную квартиру на троих. У каждого есть своя спальня и есть общая гостиная, где вместе с друзьями собираются, пьют пиво, смотрят телик и так далее. Это очень распространенный вариант для студентов. Я жила так полгода, но поняла, что мне нужно моё место, и сейчас снимаю однокомнатную квартиру. Что касается цен на жильё, то всё зависит от расположения. Если совсем «в низах», то «однушка» стоит 250−300 евро в месяц, а если в центре города, то уже 400−500.

Росток расположен на Балтийском море, и погода тут как в Питере. То есть не очень. Но летом здорово и до моря всего 20 минут — можно взять полотенце и поехать купаться. Я обычно купаюсь ближе к июлю, когда вода прогреется. Но вообще у нас есть классный бассейн на берегу, можно лежать в тёплой воде и смотреть на море.

Зимы в Ростоке нет, тут просто осень, которая длится шесть месяцев. Очень сыро, влажно, ветер дует и снега нет, к сожалению. Вот по чему я скучаю, так это по снегу. Если он идет вечером, ты радуешься, а утром просыпаешься — все зелено опять. Бывает слякотно, но тут нет луж! Я вспоминаю, что когда приходила в России домой, то была как свинюшка. А тут нет, честно! Можно ходить по дому в уличной обуви, максимум ты песок принесёшь. Но никакой грязи и обувь чистая.

У меня сейчас нет отношений, но немцы импонируют мне больше, чем русские. Русские мужчины считают, что жена должна варить борщи, сидеть дома и родить троих детей. А немцы дают больше свободы, это то, что мне нужно. Когда у меня был парень-немец, для него не было проблемой приготовить ужин, пока я на работе, сходить за покупками или развесить белье. Немцы более самостоятельные и с ними получаются равные партнёрские отношения. Что касается свадьбы или детей, то они подходят к этим вопросам более осознанно. Они заранее всё планируют.

Немцы в основной своей массе очень пунктуальные, и я сама стала такой же. Прихожу на работу за 20 минут — не знаю, зачем и почему, но это уже в крови. Если ты опаздываешь даже на 10 минут, то обязательно нужно предупредить. Но в любом случае это плохо. И нужно учитывать, что если ты придёшь позже назначенного времени, допустим, в парикмахерскую, то тебя уже не примут.

С парикмахерами отдельная история. Я обычно стригусь в России, у меня там есть свой парикмахер, которому я доверяю. Но тут я решила записаться в местную парикмахерскую. Первый вопрос, который мне задали: «Вы хотите, чтобы мы вам посушили волосы?». Я спрашиваю: «А как же не сушить-то? Не пойду же я с влажными волосами». Мне отвечают: «Вы можете сами посушить феном, потому что эта услуга — за отдельную плату». А теперь — шок-контент! Как вы думаете, сколько стрижка с сушкой стоит? 60 евро! Из них сушка — 7 евро. Это кошмар! Я решила — нафиг надо, поживу до февраля так, а потом в России постригусь.

Возвращаясь к стереотипам — немцы очень любят пиво, это правда. Пиво — это наше всё, и оно тут совсем другое, не как в России. Даже если это пиво одной и той же марки. А ещё почти в каждом более-менее большом городе есть своя пивоварня, что очень классно. Ты пьешь и знаешь, что это свежайшее местное пиво. И от него не особо пьянеешь, просто расслабляешься и отдыхаешь, это такой приятный релакс.

Ещё в Германии есть традиция по воскресеньям кушать яйца, сваренные вкрутую или всмятку. Я долго встречалась с немцем, и каждое воскресенье его мама шла варить яички. И обязательно нужно сходить в местную пекарню за булочками. Эти пекарни работают с самого утра, хотя те же супермаркеты по воскресеньям закрыты. Это, кстати, для меня до сих пор непривычно. Я в Германии пять лет и все равно иногда по воскресеньям иду с пакетиком в магазин, потому что забываю про этот график работы…

Мой круг общения состоит в основном из немцев. Здесь есть русскоговорящая община, но я не думаю, что мне нужно тесно общаться с бывшими соотечественниками. Если приезжаешь в другую страну — попытайся интегрироваться, попытайся узнать местную культуру. Иначе зачем было уезжать из России?

Стереотипов о русских много, конечно. Немцы говорят: «Ой, вы же с детства пьёте водку, и ты, хотя и девочка, перепьёшь всех». Если я общаюсь с мамой по телефону, то немцы думают, что я злюсь. Спрашивают, почему я грубо разговариваю — они так воспринимают наш язык. Хотя некоторые, наоборот, просят сказать что-нибудь на русском, им нравится, как он звучит. Ещё многие меня спрашивают, как я отношусь к Путину и к происходящему в России. К сожалению, или, может быть, к счастью, я не интересуюсь политикой. Но немцы следят за тем, что происходит в нашей стране. Правда, я считаю, что местные СМИ передают не всю правду, стараются сделать из Путина плохого человека. И все его боятся.

«Во Владимире особенные суши и роллы. В Германии их тоже делают, причём японцы, но русские суши сделаны для русских людей, они мегавкусные, на мой взгляд…»

Сейчас я каждый год получаю немецкую визу. А следующей осенью смогу подать документы на «бессрочную», она даёт все права, что есть у немцев, разве что голосовать не смогу. При этом виза только называется «бессрочной», на самом деле она действует до того момента, пока не закончится срок действия загранпаспорта. Чтобы её получить, нужно прожить здесь пять лет и заплатить определённую сумму налогов в пенсионный фонд. С гражданством вопрос обстоит немножко сложнее, но мне оно пока и не нужно. Моя семья живёт в России, и я не хочу оформлять визу, чтобы ездить туда.

Во Владимир я приезжаю каждые полгода, а иногда даже чаще. Мои родители живут на Студенческой, и я обязательно хожу пешком от площади Ленина до центра — по Октябрьскому проспекту. Я люблю этот маршрут, для меня он — ощущение родины, что ли. Люблю зайди в «Кабуки», съесть там мой любимый салат с морепродуктами. Ещё во Владимире особенные суши и роллы. В Германии их тоже делают, причём японцы, но русские суши сделаны для русских людей, они мегавкусные, на мой взгляд.

Владимир меняется год от года, и это уже не тот город, в котором я родилась. Я не очень понимаю, зачем построили три обзорные площадки рядом друг с другом. Мне кажется, что это ненужные инвестиции, лучше бы в систему здравоохранения вложились. Смотровые — это красиво, я не спорю, но зачем сразу три?

Я не хочу вернуться насовсем во Владимир или вообще в Россию. У меня нет ностальгии, я не понимаю русский менталитет, меня расстраивает российская система здравоохранения и отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Если я заболею в Германии, то знаю, что мне помогут. Причём поможет не какой-то знакомый, а государство. Если в Германии я потеряю работу, то у меня будет на что покушать. Когда ты живёшь здесь, то не нужно никуда торопиться, потому что всё распланировано, всё спокойно и размеренно. А когда приезжаешь во Владимир, ты не можешь что-то запланировать. Ты даже не знаешь, когда приедет автобус.

В ближайшем будущем я планирую остаться в Германии, но хочу переехать в другой город. А ещё я хочу пожить в Канаде и Австралии, и надеюсь, что эти планы тоже осуществятся.

Александр Ёлкин, переехал в Германию пять лет назад.
Живёт в Берлине.

Я родился и до 17 лет жил в Казахстане. Ходил в школу в Караганде, где познакомился со своей будущей женой. Потом она уехала в Германию — как этническая немка, а я переехал в Россию. Во Владимире я прожил 14 лет, за это время мы снова встретились, некоторое время жили на две страны, а потом расписались.

Я долго думал, переезжать в Германию или нет — в России была работа и планы на будущее, которое иногда даже казалось светлым. Мы запускали сайты «Выбор33» и «ПроВладимир», занимались общественными проектами, защищали Спасский холм, помогали людям, которые столкнулись с коррупцией — у нас была региональная антикоррупционная приёмная «Трансперенси Интернешнл — Россия» (внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции «иностранного агента»).

А потом все так сложилось, что лучше было уехать. В некоммерческом секторе, где я работал, ситуация ухудшилась, кроме того, мне хотелось уже быть рядом с семьёй. Всё совпало.

Сложностей с переездом в Германию не было практически никаких. У меня не было визы на долгое проживание, но мы пошли в местное министерство и получили её сроком на год — с условием, что я буду учить немецкий.

Моя бабушка — немка, поэтому я немного знал язык, наверное, на уровне «А1». Но мне поставили задачу выучить его хорошо. Для всех, кто интегрируется в немецкое общество, есть бесплатные государственные курсы. Ходишь туда каждый день — с 8 до 13 часов или во второй половине дня, как удобно. Все обучение — на немецком, но знания подаются довольно просто. Есть учебники и рабочие тетради. Главное — иметь желание учиться.

Когда получаешь уровень «В1», ты как бы готов выходить на работу. Но мне нужно было подтвердить диплом инженера, поэтому требовался уровень «В2». В общей сложности я ходил на эти курсы год.

Несмотря на немецкие корни, когда я переезжал в Германию, я не подавал заявку на получение гражданства. В теории, я могу подать её сейчас, однако это довольно-таки длительный и сложный процесс, мне придется менять некоторые документы. Но я смогу подать заявление на получение гражданства, если проживу тут ещё пару лет. Такие планы есть. А пока я регулярно продлеваю разрешение на работу и на проживание.

В Берлине я работаю в IT-сфере, отвечаю за определённые задачи в большой международной организации. Плюс я зарегистрирован как индивидуальный предприниматель: в свободное время консультирую малые и средние предприятия по поводу информационных технологий, а также помогаю общественным организациям с написанием проектов для получения грантов.

Когда переезжаешь в Германию, чувствуешь разницу в менталитетах. Здесь больше порядка, большинство местных жителей подчиняется закону. Просто это дешевле. Потому что если те же налоговые органы найдут незадекларированные доходы, то у вас будут очень большие проблемы. И проще заплатить налоговому консультанту, который всё оформит и подаст за вас декларацию.

«Если твоя зарплата ниже определённого минимума, то государство будет тебе доплачивать. И да, ты сможешь на эти деньги спокойно жить…»

Я не знаю, какие цены сейчас в России, но в Германии на среднюю зарплату семья из четырёх человек может спокойно жить и не задумываться о проблемах. Условно говоря, это 3 тысяч евро в месяц — до вычета всех налогов и страховок.

Если твоя зарплата ниже определённого минимума, то государство будет тебе доплачивать. И да, ты сможешь на эти деньги спокойно жить. Конечно, ты не будешь есть трюфели и красную икру, но питаться сможешь нормально, у тебя будет жильё и возможность искать работу. Если работы нет, то государство поможет в обучении, чтобы ты получил новую профессию.

Отчисления на налоги, медстраховку и так далее в Германии могут доходить до 50 процентов от доходов. Но за эти деньги ты получаешь более высокое качество жизни и у тебя не будет проблем, когда потребуется медпомощь. Если живешь в большом городе, как Берлин, то у тебя есть доступ чуть ли не к последним технологиям в медицине. Тут есть известный медицинский центр Charité, который постоянно проводит какие-то исследования и применяет новые решения при лечении пациентов.

Практически всё жильё в Германии — частное. Есть большие организации, которые сдают квартиры в аренду, и есть частники. Разница только в том, на каких условиях сдаётся жильё. Очень часто застройщики, когда договариваются с городом о снижении цены аренды или выкупа земли, обещают какое-то количество квартир сдавать дешевле — для социально незащищённых слоёв населения. Этот закон соблюдается, и после постройки дома 10 или 20 процентов квартир сдаётся в аренду ниже рыночной стоимости. Но только тем, у кого есть бумажка от социальных служб.

Мои дети родились в Германии и граждане этой страны с рождения. Дома мы разговариваем с ними по-русски, они у нас билингвы. Старшая ходит в школу, младший — в садик. Все детсады в Германии — частные, они разделяются по направлениям. Есть русско-немецкие, испанско-немецкие, англо-французско-немецкие… Есть — католические, где дети раз в неделю или раз в месяц ходят в церковь на богослужение. Все зависит от пожеланий родителей и размеров их кошелька. Чем больше языков и дополнительных активностей в саду, тем больше надо доплачивать. Но основную часть затрат в любом случае возмещает государство.

Если говорить о стереотипах про Россию, то на уровне шуток это — водка, медведь, ядерный реактор. А если на серьёзном уровне, то немцы высказывают опасения за состояние гражданского общества, за ситуацию с Украиной. Ещё говорят, что немецкое правительство как-то неправильно реагирует на многие вызовы со стороны России.

Интерес к политике у немцев на том же уровне, что и у россиян. Условные два-три процента населения интересуются, а у остальных есть какое-то устойчивое мнение, которое они боятся разрушить.

В Германии проявляют внимание к теме экологии. В Берлине есть молодёжное движение FridaysForFuture — это последователи Греты Тумберг, которые митингуют по пятницам. Кроме того, большинство населения здесь давно сортирует мусор. Потому что если ты живёшь в частном доме, то в сортированном виде его утилизация обходится дешевле. Если ты живёшь в многоквартирном дома, то сортировать тоже выгодно, хотя бы отделять пластик и бумагу с картоном. Если общие расходы дома на утилизацию мусора превысят плату в рамках аренды, то придётся доплачивать.

При этом немцы ездят на автомобилях, потому что это удобно, и едят авокадо, хотя их плантации дорого обходятся для экологии.

Некоторые магазины отказались от пластиковых пакетов для овощей и фруктов, предлагают покупать многоразовые сетки или просто грузить всё в тележку, а потом сразу в сумку. Но я в этом не вижу смысла, потому что в Германии переработка мусора на очень высоком уровне. То есть когда ты приходишь в магазин и берёшь пакет, ты его в любом случае потом выбрасываешь в пластиковый мусор, который будет переработан. Хорошо ещё, когда пластиковые пакеты заменяют на пакеты из переработанной бумаги. А так — получается неудобство для покупателей. Ты стоишь на кассе, как дурак, и держишь в руках яблоки.

«Когда прожил пять лет в довольно-таки спокойном ритме, ты не боишься переходить дорогу на зелёный свет. Делать то же самое в России — рискованно…»

С тех пор, как я уехал из Владимира, я ни разу там не был. В этом нет проблемы, я 19 лет назад уехал из Караганды и туда тоже ни разу не возвращался. Я не такой человек, который скучает по местам. Бывает, что скучаю по людям, но с ними общаюсь онлайн, мне этого хватает. Либо они в Берлин в гости приезжают.

В данный момент я не вижу смысла возвращаться в Россию. В Германии я уже пять лет, большая часть моих планов связана с Берлином и Европой. Может быть, Соединённые Штаты Америки рассмотрел бы для переезда, но это в более далёкой перспективе.

Кроме того, я считаю, что в Россию ездить небезопасно. Главным образом, я не знаю, как органы могут отреагировать на мой приезд. И ещё — смертность на дорогах от автоаварий просто ужасная по сравнению с Германией. Когда прожил пять лет в довольно-таки спокойном ритме, ты не боишься переходить дорогу на зелёный свет. Делать то же самое в России — рискованно. Может быть, я сейчас слишком расслаблен и поэтому не готов вернуться в такую жизнь.

Владимир — город, конечно, приятный, маленький и уютный, но там нужно менять систему здравоохранения и систему общественного транспорта, повышать ответственность местных властей и полиции перед гражданами. Чтобы жить там стало безопасно и комфортно. Чтобы не было страха пройти по улице и быть арестованным, просто потому что вот так захотелось.

Я бы хотел, чтобы мои дети побывали во Владимире, и мы обязательно когда-нибудь приедем туда. Но только когда они подрастут и в России что-то поменяется к лучшему.

Анна Зайцева, переехала в Германию семь лет назад.
Живёт в Ильцене — небольшом городке в Нижней Саксонии. Работает в Гамбурге.

Я родилась в Суздале, закончила там в школу и переехала во Владимир, поступив в педагогический на иняз. Но институт я так и не закончила, на последнем курсе уехала в Германию.

У меня нет немецких корней, просто в один момент я подумала, что можно попробовать. Я с 17 лет жила одна, поэтому решения принимала сама, а близких просто поставила перед фактом. В принципе, все отреагировали нормально и поддержали меня. Сначала планировала уехать на год, думала, что потом вернусь и закончу институт, но я до сих пор здесь.

В Германию я приехала по классическому сценарию — работать няней в семье. Это такой дешёвый вариант поехать за границу. Год я жила в Ростоке и сидела с детьми, за это время закончила языковые курсы и получила сертификат, а потом решила учиться по программе «Гостиничный бизнес». Здесь другая система среднего специального образования — ты проходишь производственную практику на предприятии и параллельно ходишь на теоретические занятия. На первом курсе я три дня в неделю работала и два дня училась, а на втором и третьем курсе — четыре дня работала и один день училась. И предприятие при этом платило мне деньги.

После Ростока я ещё какое-то время жила в Регенсбурге, а в прошлом году вышла замуж и сейчас живу в Ильцене. Мой муж переехал в Германию из Казахстана, по программе репатриации. Это было очень давно, он закончил здесь школу, получил образование и работает водителем-испытателем автомобилей на заводе Volkswagen. У него есть немецкое гражданство, и я тоже думала на эту тему, но пока живу то по учебной, то по рабочей визе. Потому что сейчас, если мне хочется в Россию, я могу просто купить билет — от моего дома до аэропорта всего полтора часа. А с немецким паспортом придётся делать российскую визу, платить за неё, ждать, пока будут готовы документы… Сейчас есть ощущение свободы, а тогда — появится граница.

Я не могу сказать, что у меня был культурный шок после переезда в Германию. Потому что когда я училась в школе, мы ездили по обмену в Ротенбург-на-Таубере, это город-партнёр Суздаля. У меня тут было много знакомых и я представляла себе, как и что.

Сложностей с языком не было никаких, потому что я и раньше изучала немецкий. Но на курсы всё равно ходила, добровольно — чтобы сертификат получить, с людьми познакомиться, потусоваться. Конечно, у меня есть акцент. Но я работаю в Гамбурге, а там, наверное, треть жителей — иностранцы. Никто на тебя косо не смотрит, потому что приезжие не в новинку. Обычно спрашивают, не из Польши ли я приехала. Ещё варианты — Чехия, Словакия. А когда в блондинку перекрасилась, то были предположения, что я из Скандинавии.

Дома мы разговариваем и по-русски, и по-немецки, вперемешку. Для некоторых немецких слов я не могу подобрать замену на русском языке — например, для профессиональных терминов, которые использую в работе или учёбе. Поэтому о рабочих моментах я думаю по-немецки. А по-русски думаю обо всём остальном.

«Иногда идёшь по улице — и кто-то по-русски говорит, очень весёлые вещи можно услышать. Иногда — сплошной мат-перемат. В немецком, мне кажется, нет выражений, чтобы высказаться с такой силой…»

В Германии мне, наверное, сложно было привыкнуть к тому, что нужно уметь планировать, везде записываться заранее. И нет разницы, парикмахерская это, городская администрация или медучреждение. Например, чтобы попасть к врачу, иногда нужно записаться и ждать своей очереди полгода. Это не касается экстренных случаев или терапевта, но с приемом узких специалистов такое бывает. А я привыкла, что в России приходишь в больницу, посидишь полдня в очереди — и заходишь в кабинет.

Немцы не склонны к спонтанности. Это во Владимире ко мне в общежитие можно было завалиться в любое время без предупреждения, даже если меня дома нет. Здесь — обязательно договариваются заранее. Особенно это касается людей старшего возраста.

По поводу немецкой пунктуальности. На работу я езжу в Гамбург, дорога занимает примерно час на электричке. Это примерно так же, как жители Подмосковья ездят на работу в Москву. И что касается электричек, то пунктуальность — совсем мимо. Электричка может не то что опоздать, а вообще не прийти, и ты стоишь на перроне, не знаешь, как на работу попасть.

Ещё у меня складывается впечатление, что немцы часто чем-то недовольны. В немецком есть слово, обозначающее блеяние козы — meckern. По-русски можно сказать — они постоянно бубнят. Причем без особого повода.

Вообще же мой круг общения в Германии — это однокурсники, с которыми я учусь сейчас или училась раньше, а также коллеги с работы. Это и немцы, и турки, и ливанцы, и французы — кого только нет. Нас очень много, мы все разные. Русских я здесь тоже встречаю. Иногда идёшь по улице — и кто-то по-русски говорит, очень весёлые вещи можно услышать. Иногда — сплошной мат-перемат. В немецком, мне кажется, нет выражений, чтобы высказаться с такой силой.

Сейчас я работаю аудитором в гостинице и параллельно учусь на экономиста в сфере гостиничного и ресторанного бизнеса. Это сравнимо с дистанционным обучением в России, когда занятия можно совмещать с работой. В неделю я два дня учусь и три-четыре ночи работаю. На работе моя задача — контролировать все денежные обороты, которые проходят за день через гостиницу, ресторан и бар. Мне сдают отчётность, я все проверяю, пересчитываю и готовлю к отправке в бухгалтерию. Кроме того, если гости приехали или уезжают поздно ночью, то я оформляю документы.

Когда я только переехала в Германию, то уровень комфорта у меня был как у беженца, у которого всё хозяйство может поместиться в один чемодан. Теперь же, я считаю, у меня хороший средний уровень жизни по немецким меркам. И, конечно, он выше, чем был в России. Кстати, вот что ещё характеризует немцев — многие всю жизнь живут в съемных квартирах. Но сейчас хорошее время, чтобы покупать недвижимость, потому что низкие проценты по ипотечным кредитам. Мы два года назад купили в Ильцене половину дома.

Я не знаю, какие сейчас процентные ставки в России, но у нас ставка — 2 процента в год. Платить будем лет 20, наверное, хотя — как справимся. В Суздале моя семья жила вчетвером в двухкомнатной квартире на 50 квадратных метрах, а сейчас у нас 120 квадратных метров и мы живем вдвоем.

В Ильцене много русскоязычных, здесь есть даже русский магазин. Я хожу туда за семечками, сгущёнкой и за майонезом. Потому что немецкий майонез не вкусный. А ещё там продаются такие штуки, каких в российских супермаркетах не часто встретишь, наверное. Например, восковые церковные свечки, халаты в цветочек, тельняшки, шампуры, мантницы, веники, тройной одеколон, мазь «Спасатель», активированный уголь… И ещё там играет такая музыка, как в российских маршрутках. Магазин рассчитан на русских, но немцев там тоже можно встретить.

«У немцев нет огородов, где они сажали бы картошку. У них есть дачи — там домик, газонная трава, место под гриль… А если всё засажено луком и картохой, и ещё яблони побелены, то сразу понятно — это русская дача…»

В Россию я стараюсь приезжать раз в полгода, обычно — на пару недель. В первые годы, когда приезжала, в основном останавливалась во Владимире, но сейчас чаще бываю в Суздале. Может быть, это с возрастом так — начинаешь больше ценить время, проведённое с семьёй.

Я скучаю по разным вещам. Например, по еде с огорода. Овощи в немецких магазинах не такие вкусные, это просто несравнимо. Я этим летом сажала на участке у дома помидоры, и они даже выросли. И зелёный лук вырос. А вот редиска загнулась. У немцев нет огородов, где они сажали бы картошку. У них есть дачи — там домик, газонная трава, место под гриль… А если всё засажено луком и картохой, и ещё яблони побелены, то сразу понятно — это русская дача.

Я скучаю по Суздалю, это очень красивый город и там всё такое родное. Во Владимире я скучаю по каким-то концертам, по тусовкам, которые были в студенческие времена. Но я понимаю, что всё это уже осталось в прошлом. Когда я переехала, вся движуха для меня закончилась, потому что надо было думать, как денег заработать. Так что я учусь, работаю и занимаюсь домом, а в свободное время хожу на йогу и в бассейн.

В настоящий момент я не рассматриваю вариант вернуться во Владимир. Но — мало ли как жизнь сложится. Думаю, что если вдруг такое случится, то я смогу найти себе место. В гостиничной или ресторанной сфере я смогу работать абсолютно в любой точке мира, ну, может, за исключением Японии и Китая — из-за языка. И если придется переехать в Россию, то я вернусь туда квалифицированным специалистом с хорошим опытом, а также со знанием немецкого, английского и французского. Поэтому — не так страшно.

Степанида Вахотина, переехала в Германию три года назад.
Живёт в Нюрнберге — на севере центральной части Баварии.

Мой муж — инженер по специальности. Вопреки всем стереотипам, владимирский вуз даёт довольно-таки неплохое образование, его ценят за границей. И в какой-то момент наши знакомые, которые уже давно живут в Германии, спросили Арсения, почему он со своей инженерной специальностью не рассматривает вариант переезда.

Когда муж задал вопрос, не хочу ли я поехать в Германию, я ответила: «Конечно хочу». Но у меня вообще не было ощущения, что мы куда-то поедем. Он с таким же успехом мог спросить, не хочу ли я слетать на Луну, и я бы тоже сказала «да». А потом раз — и через полгода у Арсения были готовы документы и виза. Ну, я тоже начала паковать вещи.

Мне кажется, сначала никто не поверил, что мы можем уехать из России. Мы учили немецкий, собирали документы, но в общем и целом этот переезд был, скорее, «если», чем «когда». А когда мы действительно уехали, все очень удивились.

Первые полгода Арсений был в Германии один, а я по-прежнему жила во Владимире и работала в букинистическом магазине «Эйдос». Потом муж вызвал меня и детей по программе воссоединения семьи. Тут так устроено — люди с определёнными профессиями имеют право на так называемую «голубую карту». Это такой вид визы, который даёт возможность работать, вызвать семью, причем у семьи тоже есть некоторые преференции. Я, например, сразу поехала с разрешением на работу. Кроме того, «голубая карта» даёт возможность быстрее получить вид на жительство.

Первые полгода мы жили в Хильдесхайме, в Нижней Саксонии. До переезда я вообще никогда не была за границей, только на Украине и в Белоруссии. И у меня случился нереальный культурный шок. Мы жили в самом центре маленького города, прямо под готическим собором. И вокруг — удивительная архитектура.

Когда ты приезжаешь в первый раз за границу, тут часто случается нечто типа первой любви. Хильдесхайм как-то прикипел к сердцу, в нём было не сложно интегрироваться. Это очень многие замечают. Например, там быстро находишь себе друзей — ты просто говоришь со всеми, кто говорит по-русски, и со всеми, кто согласен говорить с тобой по-немецки. Немецкий я знала на уровне «А2», этого хватало для бытового уровня, для первичных коммуникаций. В Хильдесхайме всё было супер. Мне было с кем общаться, с кем пить кофе, с кем ходить в церковь и слушать орган. Только работу оставалось найти.

Но через полгода мы переехали в Нюрнберг, и у меня произошёл кризис мотивации. Я буквально в один день потеряла всё, что нажила в Хильдесхайме. А тут всё по-другому, и к тому же это Бавария — совсем другой менталитет, другой диалект. Нюрнберг мне ужасно не нравился, и я растеряла весь свой энтузиазм по поводу работы. Потом у нас родился третий ребёнок, и только сейчас, когда младшему сыну исполнилось полтора года, я чувствую, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Возможно, это простимулированно идеей переехать в Берлин. У меня от этого хоть какая-то радость появляется.

«Мой круг общения в Нюрнберге состоит, в основном, из приезжих. Местное население, в отличие от русских, не стремится сразу завести друзей и построить тёплые душевные отношения.…»

Все в нашей семье — граждане России, и мы не планируем получать немецкое гражданство. Сначала нам просто хотелось переехать сюда на несколько лет — посмотреть Европу, все дела. Но выяснилось, что наш средний ребенок, Марьяна, интегрировалась тут очень сильно, сейчас ей вообще нет смысла в Россию возвращаться. Со старшим сыном сложнее. Это очень интересный момент — Глеб переехал в 13 лет, Марьяна — в 10, и они абсолютно разные. Он интегрируется гораздо медленнее, у него остался русский менталитет.

Тут другая система образования. После начальной школы дети могут учиться в Mittelschule (общее образование и профориентация), в Realschule (средний уровень образования) или в гимназии (высокий уровень). У школьников есть возможность переходить с одного уровня на другой — как выше, так и ниже. Окончание гимназии подразумевает получение диплома о среднем образовании — это называется Abitur и нужно для поступления в университет. После Realschule этот Abitur тоже можно получить. А вот после Mittelschule нет возможности поступить в университет.

Мой старший сын закончил общую школу, куда был изгнан из гимназии за плохое поведение. Он поступил учиться на повара и ему это нравится. Дочка тоже ходила в Hauptschule, но недавно было родительское собрание, на котором решался вопрос о её переводе на уровень Realschule.

В той части Германии, которая была ГДР, с прошлых времён ещё осталась какая-то система дополнительного образования для детей. Но в Баварии — нет. Здесь есть музыкальная школа, но она чуть ли не одна на весь Нюрнберг и там какие-то особые условия приёма. Можно ходить в частные музыкальные школы, где занятия стоят по 30 евро за 45 минут. Но вообще запихать ребёнка в музыкалку, чтобы он получил дополнительное образование, тут не так просто.

Наш младший сын родился в Германии. Мне сложно сравнивать роды здесь и в России, потому что разница между средним и младшим ребёнком составляет 12 лет, какие-то вещи могли измениться. Но я обратила внимание, что из роддома тут выписывают уже через 48 часов. В Германии при родах может присутствовать кто-то из родственников или доула, это не вызывает никаких вопросов. Опять-таки, здесь нет такого понятия, как «диета кормящей матери». Мне сразу после родов принесли кофе, хлебцы с медом, солёный огурец, несколько видов копченой колбасы. Это — больничная еда. Ещё мне очень нравится, что здесь нет паники по поводу грудного вскармливания. Меня буднично спросили, планирую ли я кормить сама. «Да» — хорошо, давайте попробуем. Но если бы я сказала «нет», это не вызвало бы осуждения. Тут больше расслабленности в этих вопросах.

Мы всей семьей живём на зарплату Арсения. При этом мой муж находится в декретном отпуске и работает только половину времени — в Германии есть такая возможность. Хотя какую-то часть средств ему компенсирует государство, в итоге он получает меньше, чем если бы трудился полный рабочий день. Но всё равно — денег нам хватает. Даже с учётом того, что мы снимаем четырёхкомнатную квартиру за 1250 евро в месяц.

Мой круг общения в Нюрнберге состоит, в основном, из приезжих. Это люди, с которыми я познакомилась на языковых курсах — сейчас я готовлюсь к экзамену «С1». Местное население, в отличие от русских, не стремится сразу завести друзей и построить тёплые душевные отношения. Для этого должно пройти некоторое время. К тому же Нюрнберг — это Бавария. Считается, что баварцы более высокомерные и менее открытые, чем нам бы этого хотелось.

Самый смешной стереотип о русских, который я слышала, это то, что русские все на одно лицо. Это удивительно. Да, действительно, немцы немного другие внешне, но не так, чтобы мы для них все на одно лицо были. Ещё я вообще не пью алкоголь, и было смешно, когда я сказала об этом, а меня спросили: «И даже водку?». Как будто водка — это наша культурная идентичность.

Понятное дело, что также мы ассоциируемся у немцев с тоталитарным строем, с коммунизмом и прочими такими вещами. За Берлинскую стену и оккупацию Польши тоже я «отвечаю». Тут должен быть улыбающийся смайлик.

Ну, а к таким моментам, как сортировка мусора, я была сразу готова. Я бы и во Владимире мусор сортировала, если бы в этом был какой-то смысл. И да, в Германии более внимательно относятся к теме экологии. В большинстве случаев у людей тут стабильная жизнь, и поэтому есть моральные силы и возможность задумываться над такими вопросами.

«Я вообще не пью алкоголь, и было смешно, когда я сказала об этом, а меня спросили: «И даже водку?». Как будто водка — это наша культурная идентичность…»

Мы не исключаем, что вернёмся в Россию, но не факт, что именно во Владимир. Возможно, наша следующая остановка будет в другом городе. И я сейчас такую вещь скажу — в России очень хорошо жить, когда у тебя достаточно денег. Когда ты не считаешь, сколько нужно потратить на элементарные вещи — на проезд, на еду. Когда у нас будет либо достаточная финансовая подушка, либо какие-то предложения по работе, чтобы можно было жить и не задумываться о бытовых расходах, тогда мы и хотели бы вернуться. В Германии у нас не было такого, чтобы нам денег не хватало. Здесь совсем другой уровень зарплат, это просто цифры другого порядка.

А пока я удалённо учусь в ВлГУ на радиоинженера, поэтому во Владимир езжу дважды в год — на сессию. Иногда одна приезжаю, иногда со всей семьёй. Вот сейчас мы бы тоже поехали, но с билетами под Новый год сложно, а заранее их покупкой мы не озаботились.

Я, конечно, очень скучаю по Владимиру. Скучаю по «Эйдосу», там живёт мое сердце. Если говорить о любимых местах в городе, то есть такой маленький дворик у Княгининского монастыря — мне он очень нравится, это какое-то абсолютное волшебство. И ещё любимое место — наша деревня под Судогдой…

Сообщение Наши в Германии: сложности интеграции, немецкий менталитет и варианты возвращения в Россию появились сначала на ПроВладимир.

Также выяснили, какие коктейли сейчас в тренде и какое поведение гостей раздражает или расстраивает работников бара.

Дмитрий Логиновских, бармен в ресторане «Лосось и Кофе».
Общий стаж работы в этой сфере — пять лет.

Я начал работать в этой сфере 2013‑м году, когда устроился в «Черчилль-холл» официантом. Наверное, так происходит у 99 процентов работников общепита — учишься в университете, хочется денег, хочется погулять… И лучший вариант — пойти работать в какое-то заведение, поближе к еде, к алкоголю. В «Черчилле» работал по ночам, после работы шел на учебу. А спать — потом. Если тебе 18 лет, то это легко.

Когда работаешь официантом, ты смотришь на барную стойку, а там тусовка, красивые девчонки, бармены, у которых куча бабок. Причем в то время, до кризиса, денег у них было раза в два больше, чем сейчас. Я видел не просто барменов, а звезд. Практически все ребята, с которыми я тогда работал, сейчас работают в «Ром Руме». И они в то время уже были звездами. Я смотрел на них, как на артистов, которые выступают на сцене. Все им аплодируют, все хотят быть рядом с ними. Мне хотелось попробовать так же. 

Официантом я проработал где-то полгода, потом пошел в бармены. Сначала просто интересовался, спрашивал у Димы Сорокина [сегодня — бармен «Ром Рума»] — расскажи, как ты работаешь, мне интересно. Он начал что-то объяснять, показывать: «Это стрейнер, это джиггер, это мадлер, это сквизер. Понятно?». На самом деле, абсолютно непонятно было, названия не очень на слух ложатся. Мне посоветовали почитать книгу — «Библию бармена», я нашел ее в интернете… И на следующий день, когда мы с Димой работали, я подошел и говорю: «Это стрейнер, это джиггер, это мадлер, это для того, это для сего». И он такой: «Молодец, теперь следующий урок». Не помню точно, о чем был второй урок, но первый запомнил на всю жизнь, наверное.

Научить барменскому мастерству можно любого человека. Но если у него нет огня в глазах, если он не «горит» своей работой, то ему не будет интересно. Я работаю не так долго, но я видел много молодых ребят, которые приходят за барную стойку, а потом уходят. Наверное, из 50-ти человек осталось двое-трое в этой сфере.

Есть куча курсов, где учат барменов — в Москве, в Питере, в Казани. Причем есть программы для разных уровней — для начинающих, для продвинутых. Еще есть курсы по кофейным историям, ведь каждый бармен еще и плюс-минус бариста. В декабре я собираюсь ехать в Москву, на курсы шеф-барменов. Это как шеф-повар, только в баре. Он придумывает новые вариации коктейлей, мотивирует команду и заряжает позитивом.

Обучение на курсах стоит довольно дорого. Например, базовый курс в Питере, в школе от Российской ассоциации барменов, стоит 15 тысяч рублей. Если не ошибаюсь, он две недели длится. Это — основы, если ты их не знаешь, то тяжело будет. Другие курсы стоят дороже. Но я пока нигде обучение не проходил, я как-то все сам пока. Практически все ребята во Владимире самостоятельно всему учатся. 

Еще есть школы флейринга [где учат жонглировать бутылками]. Хотя если говорить о жонглировании бутылками ради зрелища, то оно выходит из моды. Вместо него приходит рабочий флейринг. Это когда ты включаешь в процесс приготовления коктейля какие-то маленькие элементы: немножко подкинул шейкер, по особенному взял ложку, джиггер. Вот это сейчас актуально.

За те пять лет, сколько я работаю барменом, в этой сфере изменилось все, мне кажется. Раньше людям были нужны «ведра» — огромные коктейли, с которых тебя уносит. В 2013‑м году, еще до кризиса, пили «Лонг-Айленды», «Голубые лагуны», «Зеленые феи»… У людей были бабки, заведения могли поставить любые цены — и без проблем, гости платили, не задумываясь.

Потом случился кризис, люди все так же хотели пить много, но уже дешево. Был момент, когда все заведения переходили на более дешевый алкоголь. Водка, сироп, спрайт — коктейль готов. Красиво? Красиво. Но ни вкуса, ни аромата.

Сейчас у людей появилась культура потребления. Они начали думать не только о том, что они пьют, но и — как они это пьют. Поставщики алкоголя часто спрашивают: «Что у вас заказывают?». Отвечаем: «Что продаем, то и заказывают». Важно же уметь преподнести. Мы делаем все классические коктейли, но еще у нас есть коктейльная карта, завязанная на эмоциях. Это 12 эмоций, начиная от стыда и страха и заканчивая счастьем и любовью.

Когда мы создавали эти коктейли, то углубились в тему психосоматики, сенсорики, цветовосприятия. Если человек испытывает какую-то эмоцию, например, стыд, то в мозгу задействуются определенные нейроны. Те же самые нейроны активизируются, когда человек чувствует запах мускусной дыни, а также видит желтый и зеленый цвета. Наш коктейль «Стыд» — вариация классического коктейля Corpse Reviver № 2. Апельсиновый ликер заменили на ликер японской дыни, цвет получился желто-зеленый, яркий, кислотный. И сверху пшикаем концентратом чая «Саган-Дайля», чтобы аромат был — что-то между чабрецом и свежескошенной травой. 

Еще пример — когда готовим коктейль «Счастье», то используем шраб из клубники и базилика [шраб — способ консервирования ягод и фруктов при помощи уксуса и сахара]. Клубника и базилик воздействуют на те же нейроны мозга, которые задействуются, если человек испытывает счастье. Цвет коктейля — розово-красный, вкус — кисло-сладкий…

Такие коктейли стоят от 300 до 600 рублей. Топ продаж — «Желание», второе место делят «Любовь» и «Счастье». Звучали мнения, что из коктейльной карты нужно убрать плохие эмоции. Но мы живем в России, а у нас не все сладко, гладко и хорошо. То же «Волнение» заказывают, хотя это самый дорогой коктейль из линейки и не самая позитивная эмоция. Но там такой состав, что знающим людям интересно, как это все сочетается. И подается «Волнение» интересно, в коктейльной рюмке с самолетиком из съедобной пищевой бумаги.

У нас во Владимире каждый год проходит конкурс барменов «Bartender never sleeps». И я каждый год участвую. Года три назад, когда я еще работал в «Этаже», мы с Никитой Кириленко взяли приз в номинации «Самое красивое украшение». Никитос делал коктейль — горящий, с самбукой, а я занимался украшением. До сих пор в интернете есть видео, где я под стойкой шесть минут что-то режу, вырезаю… Получилось нечто похожее на четырехконечную звезду из апельсиновой цедры с вишенкой, которая олицетворяло проколотое сердце. У меня в голове это было очень красиво. В реальности тоже красиво получилось, видимо.

Мне кажется, самый известный стереотип про барменов — то, что они много бухают. Да, бывает, что они выпивают на работе. Но — когда это нужно гостям и когда это может принести какую-то пользу заведению или самому бармену. В обычной жизни бармены выпивают так же, как и другие люди.

Еще один бесячий момент — если проходят семейные посиделки, то ты всегда наливающий. Или просят сделать коктейль, а на столе — морс и водка. Ты ж бармен, должен уметь! Обычно отвечаю: «Купите еще лимоны, будут вам коктейли». Потому что морс и водка — это фактически «Кейп Кодер». Просто, вкусно и даже почти не вредно.

К нам в ресторан иногда заходят известные люди. Вот тут, в углу, сидел Feduk, он приехал во Владимир на концерт. Я тогда работал, общаться с ним не было времени, но такая забавная история произошла… Забегают гости, говорят: «Нам нужно очень быстро покушать, потому что мы опаздываем на концерт Feduk’a». Отвечаю: «Можете не переживать, вы не опоздаете, вон он сидит».

Когда я только начинал работать в этой сфере, родители реагировали стандартно: «Работай пока, а когда доучишься, то найдешь себе нормальную работу». Это цитата, наверное, от всех мам мира. Мне потребовалось пять лет, чтобы убедить родителей — я занимаюсь не ерундой, а чем-то полезным и интересным. Вот только-только они это поняли и начали одобрять мой выбор. Зарплата у меня сейчас стопудово выше, чем если бы я пошел работать по профессии. Там бы я в первый год зарабатывал тысяч 15, потом — 25, потом, возможно, чуть больше.

Пик карьеры бармена, естественно, это свое заведение. Мне кажется, нет такого бармена, который не хотел бы открыть свой бар. Но если не сложится, то… Работая барменом, то ты обрастаешь связями, поэтому — что-нибудь да получится.

Никита Кириленко, бармен в коктейль-баре «БурБон».
Общий стаж работы в этой сфере — восемь лет.

В 2010 году я работал официантом в заведении «Визави Люкс», оно находилось по адресу Большая Московская, 19. Я тогда учился на религиоведа, но недоучился — вылетел со второго курса. Потом ушел в армию, пока служил — «лавка прикрылась». Когда вернулся, меня пригласили работать в ночной клуб STUDIO. Тогда ему еще года не исполнилось, и это заведение было в каком-то смысле престижным. Еще полтора года бегал с подносами, но ничего критичного в этом не было, та же деятельность, те же гости.

А потом меня пригласили поработать барменом в ресторан «Мангалия», он находился напротив входа в парк 850-летия. Это не то что было каким-то невероятным толчком, просто встал с другой стороны барной стойки, начал учиться основам.

Я думаю, самая главная функция бармена — быть хорошим человеком. Все остальное не так важно. И делать коктейли — это не первоочередное умение. Можно вообще ничего не уметь, но если гости к тебе приходят за общением, тогда ты идешь в правильном направлении. Мы не в той стране живем, где нужно постоянно удивлять теми или иными историями. Многие умные ребята из этой индустрии уже пробовали и миксологию, и молекулярную кухню за стойкой, и еще что-то. Как правило, это не дает тех плодов, на которые рассчитывают. Потому что только процентов пять гостей на это настроены, хотят чего-то новенького в каждый визит. Основная часть не за этим приходит. Как правило, гости ходят на бармена.

Разумеется, какое-то количество классических коктейлей знать нужно. Есть азы, это около 60 смешанных напитков. Все остальное — производные от них. Наверное, гуглить ингредиенты — плохая привычка, но все запомнить невозможно. Кроме того, очень часто заказывают коктейли из других заведений: «А вот там нам делали…». Но я понятия не имею, что у вас «там». «Там» — это не «здесь». Если вы грамотно объясните — чего хотите, на что это похоже, в каком бокале, то без проблем вообще. Но если звучит непонятное название, которое кто-то где-то придумал, тогда у нас возникнут сложности. 

Еще можно услышать, что в другом заведении было лучше. Например, говорят: «Нам в коктейльном баре коктейли понравились больше». Причем говорят это в пивном пабе, где ребята на коктейлях в принципе не специализируются. Могут чего-то сделать, но это не их основное направление. Ну, извините!

Мне нравится составлять карты бара, я вижу в этом какое-то творческое начало. Но это не так, что я беру какие-то составляющие, смешиваю — и все. В основе должна лежать идея, может быть, событие или личность.

Мне в последнее время нравится переносить локальные российские продукты в какое-то европейское русло. То есть брать давно известный западный рецепт и менять составляющие на наш манер. Конкретно в «БурБоне» мы частенько готовим гимлеты, это коктейль из сухого лондонского джина и лаймового кислого сиропа. Но кислый сироп можно приготовить из чего-то другого. У нас это, допустим, смородина и малина — вкусы, более понятные для россиянина.

В пределах города барменам сложно совершенствовать свое мастерство. Иногда у нас проходят мастер-классы, в лучшем случае — три-четыре раза в год. Недавно приезжал Иван Пикулев — бренд-амбассадор компании Dewars. Прочитал лекцию, дал попробовать свою продукцию, потом работал на так называемой «гостевой смене». Но такая практика у нас редка, город маленький и большим компаниям не интересно сюда приезжать в коммерческом плане. У нас просто не набирается то количество людей, которые ходили бы на подобные мастер-классы.

В Международный день бармена — 6 февраля — во Владимире проводится конкурс «Bartender never sleeps». В этом году я там победил, но я не хвастаюсь этим направо и налево. Это приятно, это здорово, но в этом есть момент везения. Кто-то, может быть, перенервничал больше, чем я. Есть масса шуток про болезнь барменов на конкурсе — нервный тик, руки трясутся и так далее. Это от напряжения. Но жюри смотрит за твоим состоянием и снимает баллы, если ты чувствуешь себя неуверенно.

На конкурсе мы переиначили на свой лад последнюю «Бондиану», где снимался Дэниел Крэйг. По жребию каждый получил фильм, мне попался «Квант милосердия». Когда агент 007 летел на самолете, там был лобби-бар и бармен готовил для героев коктейль «Веспер». Я взял те же самые составляющие, что и в фильме, единственное — это в целом очень крепко, так что я добавил кое-что свое. Это была овощная история — редис, сельдерей. Ну и все — ничего не уронил, ничего не пролил, вроде не так сильно трясся. Самый крутой приз, который я получил за победу в этом конкурсе — профессиональный блендер. Он стоит дома, я с его помощью готовлю соусы.

Дома коктейли для друзей я тоже делаю. У меня есть бар, который время от времени пустеет, но вообще я его собираю. Я достаточно гостеприимный человек, на какие-то вечеринки и тусовки мы с удовольствием зовем друзей, родителей. Весь инвентарь дома есть. Это еще и полезно — допустим, дома что-то можно приготовить, попробовать, а потом уже на работе презентовать.

Не имеет значения, нравится мне коктейль, который заказали, или нет. Я работаю здесь не для себя, я работаю для гостей. Если гость хочет виски с колой, то я не буду говорить, что это прошлый век, что это невкусно и неинтересно. Он получит виски с колой. Но на втором заказе я, возможно, предложу что-то интереснее — с тем же виски и добавив толику своей фантазии. Не захочет — я не обижусь. Сейчас такая точка зрения набирает обороты, что бармен — это какой-то невероятный человек. Но это не так. Мы работаем в сфере обслуживания, и гости приходят к нам за обслуживанием, а не за тем, чтобы бармен выпендривался и давал понять, что он лучше всех разбирается. Конечно, он лучше всех разбирается, это его работа! Но не нужно давить этим.

Мода на напитки действительно существует, она меняется год от года. Сейчас в коктейлях «стреляет» джин, появилось много новых наименований, его начали производить по всему миру, есть очень хорошие образцы. Из чистых напитков не теряет актуальности виски. Мужчины в последнее время смотрят на коктейли сквозь пальцы, хотя есть люди, которые разбираются в этом, заказывают классику. Девчонки — нежные создания, любят что-нибудь сладкое. С ними по-прежнему актуальна вся эта тропическая история, красивые бокалы на ножках, им интересна визуальная составляющая. Если это красиво, если это можно запостить в Instagram — все, ты попал в точку. Но есть и исключения, конечно.

Мода циклична, и не важно, про напитки речь, про одежду или автомобили. Рано или поздно все хорошо забытое старое становится актуальным. Я надеюсь, что в следующем году вернутся аперитивы, вермуты, ароматизированное вино. Это интересно.

Не помню, откуда я взял эти данные, но, кажется, от Студеной горы до Соборной площади около 90 предприятий общественного питания. Не все это бары, конечно, но стоящих баров среди них — пять процентов. Вся концентрация — в центре. Ничего не могу посоветовать за пределами Большой Московской. Ну, мы вот за углом, а так — больше ничего. Вот такая статистика. 

Мой доход по большей части состоит из зарплаты. Чаевые никуда не делись, но сейчас есть такая тенденция, что люди, приходя в бар, считают, что кроме стоимости напитка никому ничего не должны. По идее — так и есть. Никто не будет требовать с них лишнего, чаевые в чек мы автоматически не добавляем. Мне, конечно, приятно, если люди вознаграждают мои труды, но я за это точно не борюсь. Я старовер, в том смысле, что у меня и карты банковской нет. А большинство людей завязаны на безнале. Частенько предлагают — скажи номер, мы тебе переведем чаевые на карту. Но…

Во многих больших городах заведения работают «cash only», это, в каком-то смысле, возвращение к корням. К тому же это ускоряет сам процесс. Не все заведения имеют возможность завести три терминала на огромную стойку. Чаще всего он один. И когда несколько человек хотят расплатиться картами — это сложно. Плюс никто не отменял помехи с сетью, неполадки и так далее. А наличка — вот она. Это удобнее и для нас, и для вас.

Если про стереотипы говорить, то вспоминается такой: бармены — воры. Обманывают гостя, недоливают, обсчитывают. Также есть стереотип, что бармены воруют у руководства заведения. Всем этим стереотипам мы обязаны ребятам из 90‑х, которые только-только влились в эту волну, когда начали открываться первые кафе, первые бары. Там — да, были схемы, ребята зарабатывали какие-то невероятные деньги и заслужили такую репутацию. Но те, кто сегодня приходят в эту профессию, делают это абсолютно не ради денег. Это не та стезя, где можно разбогатеть и накопить крупную сумму. По зарплатам эта сфера мало отличается от других.

Есть такая присказка, что плох тот бармен, который не хочет открыть свой бар. К этому, может быть, стоит стремиться. Но если нет, то все равно есть какой-то спектр смежных профессий. Управленец, администратор зала, бренд-амбассадор, в конце концов. Сейчас их не так много в России, насколько мне известно — около 150 человек. Ездят по городам с мастер-классами, с лекциями, с дегустациями и продвигают конкретный бренд. Как перспектива — почему бы и нет. Я не вижу никаких препятствий, главное — захотеть.

Евгений Шиманов, бармен в Ирландском баре «Клевер».
Общий стаж работы в этой сфере — 14 лет.

Я не собирался работать в сфере общепита, даже не думал об этом. Учился в Политехе на инженера-робототехника, подрабатывал на всяких-разных стройках. А потом мне сделали операцию на спине, тяжелое поднимать нельзя было долгое время. Но баблишко надо где-то брать, поэтому пошел официантом работать — в кафе на рынке «Всполье», «Валерия» называлось, по-моему. Отвратительное место было, если честно, не помню, как я туда попал.

Практически полгода я в этом кафе отработал официантом, и как-то раз туда зашли директора «Лосося», они знали хозяйку заведения. Ресторан в центре тогда только открывался, и мне предложили перейти. Переманили, да. Официантом в «Лососе» я поработал, наверное, недельку. Барменов быстро найти не удалось, и я решил попробовать свои силы. Сказал, что если получится, то останусь в баре, если не получится — назад в официанты вернусь, без всяких споров.

Я не умел ничего. Видели бы вы мой первый «Мохито». В нем не было мяты вообще. Там был лайм, сироп, я туда, по-моему, текилы налил и кубиков льда накидал. Все, на что мой больной ум тогда был способен. Клиент сказал, что это «полное г…» и «научите своего бармена готовить коктейли». Но особо на меня никто не кричал, все понимали, что я ничего не знаю. По факту меня же просто отправили в бар и сказали: «Бухло здесь, кофемашина здесь, вот меню, по нему и работай». Это сейчас в «Лососе» уровень высокий, а тогда все только начиналось.

По идее, когда в бар приходит новый сотрудник, кто-то берет его под свое крыло. У тебя появляется «барный учитель», который объясняет — как, чего, зачем и почему. Но так получилось, что я всему учился самостоятельно — интернет, «Библия бармена»… «Библия бармена» — это вообще основа основ, если ты ее не читал, то очень плохо. Хотя бы первые 15 страниц надо прочитать, где описывается весь смысл работы.

А смысл работы бармена явно не в деньгах. Это душа. Я считаю, что весь общепит — это такая душевная история, она не может быть коммерческой на 100 процентов. Это мое личное субъективное мнение.

Изначально у меня не было каких-то особых ожиданий от работы в барной сфере. Я вообще не был тем человеком, который ходит по барам. У меня был райончик, трубы, подъезд — все по стандарту. И общепит поначалу был просто подработкой — какие ожидания могут быть? Главное, как студенту, деньги получить, чтобы было, на что пивка попить. Но когда я заканчивал учебу, даже раньше — курсе на четвертом, я уже знал, что останусь работать в сфере общепита. Близкие восприняли это не очень радостно поначалу, но сейчас свыклись, потому что увидели — это мое, мне это нравится, я себя чувствую здесь в своей тарелке. Смысл что-то менять? Были, конечно, моменты, когда я уходил из общепита в другую сферу, пытался работать менеджером. В итоге мне позвонили из «Ром Рума», предложили подработать на выходных. И так потихоньку я вернулся назад.

Сейчас у меня в «Клевере» две ночные смены по выходным. А так — есть еще свой небольшой бизнес, я делаю вяленое мясо. Джерки — мясные чипсы по американской технологии. Соответственно, на буднях у меня нормальный график, а в выходные — ночью работаешь, весь день отсыпаешься и сразу на работу идешь. В воскресенье просто отходишь весь день от двух ночных смен.

Думаю, что бармены во Владимире деньгами не обижены. Но зарплаты, конечно, разные — смотря как и куда попадешь. У одних зарплата зависит от чаевых, у других — нет. И специфика разная бывает у заведений. Если ты ресторанный бармен и у тебя неконтактная барная стойка, то ты, конечно, полностью зависишь от зарплаты. Если стойка контактная, если есть движуха — как в «Ром Руме», в «БурБоне», в том же самом «Клевере», то и чаевые есть.

Барменское мастерство обычно оттачивается практикой. И потом, мы живем в век интернета, там что угодно можно найти. Куча пабликов профессиональных есть, смотри, читай, новые фишки узнавай. Если есть у человека желание расти, то он найдет способы. Еще мастер-классы во Владимире стали проводиться, а четыре года назад я не помню, чтобы что-то такое было.

Вообще, барная культура во Владимире начала более-менее нормально развиваться года три-четыре назад. Это связано и с открытием «Ром Рума», все-таки это первый достойный коктейль-бар города. До этого везде делали стандартные коктейли — «Маргариту», «Лонг-Айленд», «Дайкири». А «Ром Рум» сделал семимильный шаг в сторону развития развлекательно-коктейльной индустрии…

Если человек приходит ко мне в бар и просит налить какой-то неизвестный коктейль, я не буду гуглить, я буду спрашивать — а что там было? Если гость не помнит, то пусть идет в тот бар, где ему этот коктейль понравился. Потому что есть коктейльная классика, которую должен знать каждый бармен, и в каждом баре эти коктейли должны одинаково готовиться, в принципе. Но если заказывают, грубо говоря, «Шкуру с задницы дракона», то я не обязан его знать.

Сам я обычно не пью коктейли. Пью либо чистый алкоголь, либо микс-дринки — это когда смешиваются два простых ингредиента, например, виски и кола, джин и тоник.

Если вспоминать самый жесткий коктейль, который я делал… Два чувака как-то поспорили, что один из них не напьется с одного коктейля. Парень был деревенский, говорил: «Я самогонку бабушкину целыми днями глушу, меня не берет, хотя она 70-градусная, так что ничего не получится у вас». В итоге я сделал ему «Револьвер», но переработал рецепт — там была бутылка водки и бутылка шампанского. Грубо говоря, этот коктейль — шесть бумов по очереди об каску. Парень выпил. Сначала говорил: «Не, не получилось напоить». А потом сходил покурить и признался, что «сломался».

На самом деле, у меня нет задачи напоить клиента. Человек приходит в бар за настроением, а не для того, чтобы нажраться за полчаса и поехать домой. Если я вижу, что человек поднабухивается, то обычно стараюсь предложить менее алкогольную альтернативу.

Стереотипы о мужском и женском подходе к алкоголю не особо работают. Я видел девочек, которые выпивают по семь «Лонг-Айлендов» и на своих ногах уходят домой. И видел парней, которых после двух-трех пива нести нужно.

Еще слышал такую страшилку, что бармены подсыпают в алкоголь наркотики. Меня такие байки всегда удивляли. Барменам-то это зачем? Они настолько богаты, чтобы клиентов наркотиками угощать? Смысл какой? Задача же не в том, чтобы человек «убился», а чтобы он пришел к тебе во второй, в третий раз. Чтобы он чувствовал себя как дома. Говорят же, что в общепите нет клиентов, у нас — гости, которые к нам приходят.

Но да, бывают гости, которые подбешивают. Это те, кто «мозг трахают» и требуют 100 процентов внимания. Вот он сидит и донимает, зовет тебя постоянно: «Иди сюда, иди сюда…». Ты идешь курить — он за тобой идет, прямо как липучка. Это раздражает. У меня целый бар народа, почему я должен разговаривать только с ним одним? Это эгоизм. Все гости, которые сидят за баром, достойны внимания, каждому нужно уделить время, каждому нужно дать понять, что ты его видишь, слышишь и замечаешь.

Бармен — довольно-таки непростая профессия. Это со стороны кажется, что ты весело бегаешь по бару, угораешь, все у тебя хорошо, все отлично. Но есть такая вещь, как эмоциональное выгорание. И представьте, что вы целыми днями на позитиве, а потом получается как в фильмах, когда клоуны снимают грим, а на лице — полнейший негатив или апатия. Я очень выматываюсь эмоционально. В воскресенье даже друзья стараются меня не трогать. Потому что я настолько наговорюсь, настолько наулыбаюсь за выходные, что мне надо отдохнуть.

Но эта работа мне нравится, иначе я бы тут столько не продержался. Это сейчас я работаю по выходным, но в том же «Лососе» я просто жил: был и барменом, и бар-менеджером, и кальян-менеджером, и администратором… А в настоящее время я воспринимаю работу бармена как хобби, которое приносит мне удовольствие и хорошие деньги.

Евгений Коршунов, бармен в коктейль-баре «Ром Рум».
Общий стаж работы в этой сфере — шесть лет.

Я родился в городе Инта, это примерно там, где Воркута. После девятого класса переехал во Владимир и поступил учиться в Политехнический колледж на правоведа. У меня был одногруппник, он работал официантом и подтягивал в эту сферу все свое окружение, чтобы ему было комфортно. Так я и пришел устраиваться в клуб «До лампочки», он находился там, где сейчас «Вилла». 

Чтобы меня взяли, мы придумали историю, как будто я работал в Сыктывкаре в баре «Немо». Я понятия не имел, был ли на самом деле такой бар, просто думал, что никто не станет проверять. Администратор начала задавать наводящие вопросы, я, соответственно, ни фига не знал… Но меня почему-то взяли — официантом. Правда, мне было 17 лет, я был немножко диковатым, зажатым и скромным. Поэтому работать не смог, уволился через три дня. Или меня уволили, не помню.

Еще через пару месяцев, когда администратор поменялся, я снова пришел и прогнал эту историю про бар «Немо» в Сыктывкаре. Меня снова взяли и даже поставили за бар, где я просто повторял все, что делает мой друг-бармен. Так я проработал недели три, был весь такой счастливый, даже начал думать, что я настоящий бармен. Но в один прекрасный день прихожу, а заведение опечатано. И ребята в погонах говорят, что я там больше не работаю. Денег бывшее руководство нам так и не заплатило.

У меня в тот момент еще немного крышу снесло, я начал сдавать позиции прилежного парня. Из колледжа меня исключили на последнем семестре — за потасовку с преподавателем. Спасибо другому моему преподавателю, он быстро взял ситуацию под контроль, сказал: «Чувак, нужно собраться» и помог перевестись в Авиамеханический колледж. Там я доучился без проблем, хотя уже понимал, что не буду работать по специальности.

До «Ром Рума» я три года был барменом в ночных клубах. Хотя по факту — работал «наливайкой». Мы же просто мешали водку или виски с колой или соками. Там в первую очередь была важна скорость, поток, никто не задумывался о красоте подачи. Никто не хотел развиваться, все хотели только заработать бабки. При этом — не всегда честно. Потому что ребята, которые давали нам работу, не особо жаждали платить денег. Они обманывали нас, мы обманывали их. Я этим абсолютно не горжусь, но так было.

Когда в 2016 году я пришел в «Ром Рум», я понимал, что надо что-то делать, как-то расти. Диплом мне не пригодился, а за стойкой не было никакого продвижения. Потому что наливать водку с колой может вообще любой человек. А вот уметь общаться с людьми, выслушивать проблемы и даже терпеть негатив… Я по природе очень конфликтный. Наверное, я самый дерзкий в команде «Ром Рума». Нет, я не обижусь, если мне скажут «твой коктейль плохой» или «обслуживание ужасное». Но когда переходят на личности, я это очень редко терплю. Хотя до драк в баре не доходило, потому что у нас есть специально обученные ребята, которые следят за этим.

За время работы в «Ром Руме» я все-таки воспитал в себе чуть-чуть толерантности. Все — благодаря своим коллегам, они меня осаживают на правах старших. Стыдно становится. Но остановиться могу не всегда. Был один случай, когда я даже выходил на улицу, чтобы драться. Началось с того, что подошел парень, заказал ананасовый сок с кокосовым ликером. Я ему делаю, он выпивает, просит счет, а там — 260 рублей. Он: «А с какого так дорого, мне обычно за сотку делают». И разворачивает все так, как будто я его обманываю. Якобы он просил не кокосовый ликер, а кокосовый сироп, хотя я его переспрашивал, потому что заказ мне показался странным — это же очень сладко.

И началось. Он начал орать: «Либо ты выходишь и получаешь люлей, либо ты чмо». Чувак был выше и больше, он бы меня уничтожил, конечно. Но я пошел на улицу и надеялся, что хотя бы пару ударов успею сделать. До драки не дошло, потому что нас разняли, развели… Но с тех пор он приходит и косо смотрит на меня. Хотя — на самом деле не было цели обмануть его. Простое недопонимание — и столько агрессии.

Я обращал внимание, что по хамски себя обычно ведут те, у кого есть деньги. С обычными людьми общаться легко, даже те пацаны, которые с района приезжают, себя корректно ведут. Пускай они пьют пиво самое дешевое, но от них нет негатива. А если у чувака есть бабки, он приходит и начинает втирать за обслуживание или требует найти место в переполненном зале… С такими людьми всегда проблемы, потому что они думают, что им все должны.

У меня есть любимые коктейли. На 100 процентов это Gin Basil — на основе джина и базилика, очень освежающий. Еще — «Пенициллин». Ну и «Дайкири», наверное. Кстати, могу похвастаться — Gin Basil я делал для Евгения Гришковца, когда он приходил в «Ром Рум». К моему стыду, я поначалу не знал, кто это. Просто пришел какой-то дядька, вокруг которого сразу же начал собираться народ.

Гришковец был приятно удивлен, что в каком-то региональном баре есть свежий базилик. Мне кажется, он просто по фану сказал: «Можно мне Gin Basil», на что я ему ответил: «Да, конечно». А поскольку это мой любимый коктейль, я был просто в восторге, я знал, что сейчас сделаю круто. После этого он заказал еще три таких же коктейля, из этого я делаю вывод, что ему понравилось.

Есть коктейли, от которых я стараюсь отговорить. «Голубая лагуна», например. Нет, если ее студенты заказывают, я все понимаю — они пьют ее, потому что дешево. А если приходит взрослый человек и заказывает «Голубую лагуну», то хочется ему открыть глаза на этот мир. Это не то что бы плохой коктейль, но его как-то опошлили. Это дешево. Практически нигде «Голубую лагуну» не делают такой, какой она должна быть — с ликером, везде его заменяют сиропом. То есть это не коктейль, а пародия на него.

Есть коктейли, которые хотелось бы не делать уже. За барменом есть огромный мир, практически вся географическая карта. Можно делать ту же самую классику в огромном количестве вариаций. И я расстраиваюсь, когда люди не хотят пробовать что-то новое.

Зато очень приятно, когда человек понимает, что именно он заказывает. Например, если заказывают «Олд фешен», ты аккуратно задаешь наводящие вопросы — гость знает, о чем речь? Если он разбирается в алкоголе, то — без проблем, с таким человеком приятно работать. А если, например, он никогда не пробовал «Пенициллин», но решил его заказать, то ему стопудово не понравится. Островной вискарь вообще мало кому заходит с первого раза. И ведь никто не говорит: «Просто это не мой коктейль». Все говорят: «Какое же это дерьмо». 

Самые большие чеки у меня были в ночных клубах, особенно когда я работал барменом в стрипе. Например, в «Санта-Барбаре» один парень оставил за ночь 250 тысяч, через неделю — 80, потом — 60… Он сорил деньгами на протяжении месяца, вокруг него все бегали и крутились, но это было просто понтовство. Я так понимаю, что у него выгорел какой-то проект или контракт, ему выделили деньги, а он все прогулял. В конце концов пришел, набухал на «сорокет» и ему нечем было расплачиваться. 

Мои самые большие чаевые — наверное, тысяч 20. Но это не с одного человека, это за смену. И знаете, как еще бывает — подходит человек, дает тебе «пятеру» и заказывает водку с соком. А сдачи нет, ты идешь разменивать, приходишь — человек ушел. Так и не возвращается, хотя ты поначалу специально не кидаешь деньги в общую «чаюху», а кладешь под коврик. Мы стараемся быть максимально честными в этих вопросах. «Ром Рум» все-таки держит уровень в городе. Важно осознать, что либо ты работаешь на свою репутацию и к тебе приходят люди, либо ты ведешь себя как кусок экскремента и репутация у тебя соответствующая.

Я не могу сказать, какую сумму во Владимире можно считать приличными чаевыми. Во всем мире есть общепризнанное правило про 10 процентов. Но у нас даже если 100 рублей дают, это уже приятно. У нас сумасшедшая проходимость, если бы каждый человек оставлял по сотке, было бы хорошо. Да даже если 50 рублей накинут.

У нас общий котел для чаевых, и я не хотел бы работать в коллективе, где иначе дело обстоит. Мы же все в одной лодке, поэтому всю сумму делим. Меня очень умиляет, когда кто-то из гостей тайно передает бармену чаевые, это прям забавно. В этом случае мы открыто, у всех на глазах, скидываем эти деньги на общак.

Забавная история была — подходит ко мне постоянный гость и говорит: «Женек, то, что ты делаешь, очень круто. И ты знаешь, почему». Я ничего не понял, говорю — объясни. Он: «Ну ты же занимаешься этим делом, потому что тебе просто нравится, а на самом деле ты „голубых кровей“, у тебя с бабками все в порядке…». Я половину вечера пытался его переубедить, но мне так и не удалось. Он продолжает думать, что у меня очень богатые родители, а в баре я работаю чисто от скуки.

При этом меня очень сильно раздражает, когда спрашивают: «Ну и что, ты всю жизнь будешь за барной стойкой?». У меня есть знакомый, который работал барменом, потом перешел в перевозки и теперь постоянно так говорит. Он в свое время хапнул той ночной жизни, когда тебя все вокруг обманывают и ты не знаешь, что будет завтра. Мне очень жаль, что он не доработал до такого момента в нашей профессии, когда можно зарабатывать честно и не перебиваться. Спасибо нашему боссу, который дает такую возможность.

Мне нравится работать барменом. Мне хочется, чтобы ко мне относились как к профессионалу, а не как к человеку, который здесь временно. И хочется, чтобы мой выбор уважали.

В декабря я поеду в Москву, на курсы шеф-бармена. Но не могу сказать, что хотел бы управлять баром, мне нравится быть за стойкой. Знаете, есть такой штамп, что стойка для бармена — это как сцена для актера. Ты работаешь в успешном баре, ты у всех на виду… Есть бармен, который «лицо бара», а есть «рабочая лошадка». Мой вариант — второй. Мне нравится, когда ловишь запару и лупишь коктейли, не останавливаясь. Это очень круто.

Сообщение По ту сторону барной стойки: истории владимирских барменов появились сначала на ПроВладимир.

ПроВладимир узнал у бывших горожан, покинувших «каменные джунгли», причины такого решения. Герои материала рассказали, как живут на своей земле, с какими трудностями им пришлось столкнуться и почему они не хотят возвращаться в обустроенные квартиры.

Дмитрий Ломакин, кузнец.
Переехал в деревню четыре с половиной года назад.

Я всю жизнь жил в поселке Заклязьменский — в черте городе, по сути. Ну что там — двухэтажка, квартира… Лет за пять до переезда я уже подумывал, что из города надо уезжать. В принципе, мне никогда не нравился город. Мне надоела несъедобная искусственная еда из магазинов. Еще надоела теснота — в квартире стены давили, соседи вокруг. Да и вообще, хотелось иметь участок земли, чтобы не ходить или ездить на работу куда-то, а организовать свое дело с наибольшим удобством. Чтобы моя работа, моя семья, моя земля — все в одном месте.

Когда решился переезжать, я еще не был женат. Сложно сказать, как моя будущая супруга эту идею восприняла, я так до конца и не понял. Вроде и согласна была, и в то же время переживала — как так, в неизвестность. Но у нее-то был в детстве опыт жизни в деревне. А у меня его не было совсем, я в деревню приезжал всего несколько раз.

Мама, мне кажется, была против такого поворота в жизни. Потому что в Заклязьменском место было обжитое, а тут — абсолютно другое, все иначе, дом плохо обустроен, даже воды на участке не было. Жесткие условия, конечно. В открытую меня родственники не отговаривали, но подтекст был такой — есть ли смысл, может быть, не стоит… Друзья наблюдали молча, у каждого в глазах читался вопрос — получится или нет?

Чтобы собрать деньги на дом, я продал помещение под кузницу — у меня был гараж, который я переоборудовал. Часть денег занял. Подходящий дом нашелся на удивление быстро — было два варианта на сайте, позвонил риелтору, съездил посмотреть. Пока не купил, еще варианты рассматривались, но там было совсем не то.

В итоге четыре с половиной года назад по весне переехали с женой в деревню Карпово, это в Судогодском районе. У нас здесь дом и участок — 25 соток. Деревушка маленькая совсем, когда переезжали, тут только одна бабулька жила постоянно. Остальные десять домов использовались как дачи. Но сейчас еще три дома стали жилыми.

От города мы примерно в 30 километрах. Во Владимир стараюсь выбираться как можно реже, максимум дважды в месяц — только по делам. Рядом с нами, буквально в двух километрах, находится село Чамерево. Там есть все необходимое: ФАП, садик, школа, храм, почта, администрация, магазины. И дороги тут нормальные, ям нет.

Сложности при переезде были, конечно. Перевезти кузницу — дело не из легких. Колодец выкопали, воду в дом провели, теперь есть и холодная, и горячая. Баню построили. С утеплением дома были проблемы — те, кто жил до нас, использовали его только как летнюю дачу. Первую зиму было не жарко и не весело. Отопление у нас печное, но мы не видим смысла газ подводить — дом старый, ему больше 100 лет. Строим новый дом на участке, вот туда уже — да.

По профессии я, вообще-то, повар, но после учебы отгулял каникулы и устроился в кузницу. Учился и работал одновременно. Получив некоторый опыт, ушел, обустроил кузницу в гараже и сам начал работать. Еще месяц ездил на платные курсы в Суздальском реставрационном училище. Это как повышение квалификации, корочки теперь есть.

Кузница — это мужская тема, тяжелая, но творческая и очень интересная. Еще мне нравится, что я могу сделать что-то полезное для дома. Тут деятельность такая, многогранная.

В городе я работал по художественной ковке — решетки, оградки, заборы и многое другое. А тут последние пару лет еще и плотницкими инструментами занимаюсь — топоры, тесла, скобеля. Заказывают, в основном, частные лица. Ну и храмы обращаются — например, сейчас в Чамерево крыльцо с перилами делаю. Для монастыря в Добром информационные стенды выковал. Паникадила делал в три храма. И по мелочи много чего.

В целом, наверное, работы сейчас чуть меньше стало, чем было во Владимире. Нет помощника, с которым можно большие объемы делать, поэтому я занят все время. На жизнь хватает, нормально себя чувствуем.

Периодически ко мне приезжает народ — и друзья, и клиенты. Я провожу обучающие мастер-классы по кузнечному делу. Обычно ближе к зиме, потому что летом времени совсем мало.

Кузнечное дело — это не для всех, тут нужно иметь не столько физическую силу, сколько упорство и даже настырность. Был один парень, с Москвы приезжал на мотоцикле на мастер-классы. Он шеф-повар, наладил работу четырех ресторанов с нуля: меню составил, работников набрал — нечего больше делать. Говорит, последнее, чему научился, — это курить. И он решил попробовать ковку. Втянулся, устроился в кузницу где-то в Москве, сейчас так и зарабатывает, периодически фотки присылает.

Хозяйство у нас небольшое, рассчитанное только на нашу семью. Летом было три козы, сейчас две. Еще есть две свиньи и куры. Свиней беру весной, а ближе к зиме забиваю — на мясо, на сало. Нам вполне хватает. Скотиной занимаюсь я сам, кормлю, дою и так далее. На жене дети, у нас их двое, так что она обычно ими занимается и домом, мне разве что по мелочи помогает.

В магазине продукты покупаем очень редко, и только то, что сами не можем сделать. А так — свое молоко, мясо, яйца. Овощи с огорода, грибы-ягоды из леса. Иван-чай и всякие травы заготавливаем. Второй год разводим пчел — меда хоть и мало пока, но нам почти хватило до нового урожая. Еще мы хлеб печем на закваске в русской печи. С «поролоном» из магазина рядом не поставишь.

Мы даже мыло делаем сами — свиной или козий жир перетапливаем, покупаем щелок и варим. Мыло получается прекрасное, не вонючее, как многие думают, и мылится хорошо.

Если я и сожалел о своем решении переехать, то совсем немного. Разве что о том, что жену на трудности потянул, которые вначале были. Но на сегодняшний день все хорошо, здесь есть все, что нужно, и даже больше. Я там, где надо, я здесь на своем месте. Несмотря на все сложности, через которые пришлось пройти, это не сравнишь с квартирой абсолютно.

Не знаю, что такое ужасное должно случиться в этом мире, чтобы я вернулся в город. Я себя там не вижу, нечего мне там делать. И, если честно, я буду скрипеть зубами, если мои дети решат переехать в город. Деревня — это же не пустыня, здесь тоже живут люди. Мое мнение — жизнь через ремесло должна протекать. А если ты руками работать не способен, то можно и по интернету. Деревня, на мой взгляд, — это естественная среда обитания для человека.

Вячеслав Лашков, фермер-утковод.
Переехал полтора года назад в чистое поле.

Разговоры о переезде начались осенью 2017 года. Землю мне дали на спор. Сидели как-то в кафешке с друзьями, утку кушали, и кто-то ляпнул, что уточка-то вкусная, но дорогая. А я сказал: «Да без проблем, я выращу и добьюсь такой цены, чтобы была соизмерима с хорошей курицей». Говорят: «Да? Вот тебе земельный участок, вперед, начинай».

Земля, где я сейчас живу и где развожу уток, находится в Суздальском районе, севернее села Семеновское-Красное. Здесь не было ни света, ни воды, просто голое поле. 27 мая 2018 года я завез сюда первых птенцов, а осенью сам тут поселился вместе со своей девушкой, теперь она моя жена.

Небольшие средства для переезда и покупки птенцов у меня были — 300 тысяч. И общая концепция разведения уток мне была понятна. До этого я руководил проектами в строительной сфере, полностью контролировал процесс — от желания чего-либо построить до реализации. Последний мой проект был в компании, которая в селе Ляховицы Суздальского района планирует строить большую утиную ферму. Привезли из Германии самый крупный ветрогенератор в Центральном федеральном округе — 60-метровый, с 20-метровыми лопастями. Параллельно изучал технологию — нужно же понимать, куда и как направлять электроэнергию. Так что в общих чертах ознакомился с птицеводством.

У меня три земельных участка в аренде, общая площадь — 12,5 гектаров. Сейчас я еще почти 10 гектаров покупаю у частника. И я тут не просто выращиваю утку, я занимаюсь выведением утки со своей иммунной системой, чтобы она росла в этом районе, на нормальном корме.

Все дело в том, что птенцы, которых мы покупаем на птицефабриках, не имеют своей иммунной системы и требуют особого ухода, особых кормов. То есть — без антибиотиков они не выживут. Дело даже не в птичьем гриппе, а в вирусном гепатите, Он есть у всех уток. Когда в дикой природе птенец рождается, он заражается от грязного яйца, от перьев матери, болеет в легкой форме и вырабатывает иммунитет. Но на птицефабриках, во-первых, родители птенцов в четвертом-пятом поколении на антибиотиках сидят, а во-вторых, яйца все стерильные. Птенцу просто негде заболеть и получить иммунитет.

Кроме того, во всех комбикормах по ГОСТу присутствует «премикс» [смесь добавок], в который входят антибиотик, успокоительное и, естественно, консервант. Те консерванты, которые добавляют у нас в России, во всей Европе запрещены. И это страшная вещь. Мы никогда не покупаем ни комбикорм готовый, ни «премикс».

Я зимой поставил опыт — завез три тысячи птенцов с более-менее нормальной птицефабрики, где птицу не так сильно пичкают антибиотиками. Но вирусный гепатит всех покосил. Когда был падеж, мы решили применять разные схемы лечения. Оказалось, что самое действенное лекарство — отвар хвои. Это не народное средство, здесь сугубо научный подход. Если разобрать химический состав хвои, то там одного только витамина С больше, чем в лимоне. Витаминный удар помогает организму справляться с вирусами. Посмотрите химический состав «премикса», набор витаминов там идентичный, только в хвое их даже больше.

Еще я постоянно работаю с селекционерами, которые занимаются выведением уток у нас в России, — это государственный племптицезавод «Благоварский». И сам скрещиваю различные породы, смотрю, что получается. Но эта работа долгая, пока объявить о каких-то конкретных результатах не могу. А промежуточные результаты публикую в интернете — по работе с кормами, по условиям содержания. Рассказываю, как и что. Я делюсь всем, чего достигаю, любой может пользоваться моими наработками. Это моя принципиальная позиция.

Для друзей и знакомых мое решение уехать из города было шоком. Это прямо чувствовалось и читалось в глазах. Я же был руководителем больших и достаточно известных строительных проектов, как бы ничего не предвещало такого поворота. Но на пике карьеры решил все поменять. Если мы говорим о тех людях, кто меня хорошо знают, то они в курсе, что я никогда не принимаю необдуманных решений. И если я что-то сказал, значит, это будет выполнено. Отговаривать меня было бесполезно.

Во Владимир я приезжаю регулярно — то в налоговую нужно, то встречи какие-то. Но по городу не скучаю. Знаете, я лет 12 провел в Москве на высоких и хорошо оплачиваемых должностях, вы думаете, меня в городе чем-то можно удивить? Когда тебе исполняется лет 40, ты начинаешь задумываться — чего ты, вообще, добился в жизни, чего ты стоишь? А вот чтобы это понять, возьми какой-то минимум материалов, оборудования и попробуй что-то сам, своими руками создать. И тогда ты узнаешь, кто ты есть на самом деле.

Я же говорю — когда мы начинали, здесь ничего не было. Мы в зиму-то даже без печки уходили. Мне помогали мои читатели из Facebook, за что я им бесконечно благодарен. Кто пену монтажную привозил, кто еще что-то, чтобы я не замерзал здесь.

Сейчас живем в том же сарайчике, что и раньше, но я слегка его улучшил. Построил помещение для содержания уток, там водокачка, арена… Есть еще постройки на участке, но они временные все, некапитальные. Я же ставлю задачу добиться конечного результата с минимально допустимыми средствами. Есть у меня какие-то горелые бревнышки, какие-то досочки, откуда-то бесплатно опилок привез, где-то соломы получилось раздобыть. Из этого и создаю конечный продукт для моих покупателей. А их оценки вы, наверное, читали, — у меня утка вкусная. Так вот, я этот продукт делаю своими руками практически из ничего.

Спор я, кстати, уже выиграл, мне для этого год понадобился. Однако во Владимир не собираюсь возвращаться. Смотрите — мне 45 лет, я всегда хотел детей, но безуспешно. А теперь мы с женой ждем ребенка. Кроме того, у меня полностью прошла хроническая боль в ногах, откуда-то силы дополнительные появились. И вообще, если я брошу все это дело, я перестану уважать себя. Взялся за что-то — надо закончить.

Есть планы построить дом, а как же — ребенок же будет. Еще планирую ставить большую кухню. Утка — это праздничное блюдо, ну сколько раз в год ее человек купит, раза два-три? Поэтому мы хотим выпускать продукты на каждый день — котлеты из утиной грудки, копченое мясо, рийет и хамон.

У меня сейчас осталось порядка 800 уток. Еще есть коза, куры, цесарки. Но коза — это сугубо для себя, я вырос на козьем молоке. Яйца — тоже для себя. А цесарок пробую выращивать на промышленный масштаб.

Говорят, что крестьянский труд очень тяжелый, но он, скорее, тяжелый морально, чем физически. Да, мы устаем, когда идет посевная, уборка и заготовка сена. Но с механизацией это гораздо проще. А вот моральная усталость складывается из каждодневных обязанностей, из рутины. Каждый день тебе утром нужно встать и накормить птицу — без разницы, какая погода, какое у тебя настроение. Плюс у меня же здесь поле, тут дел столько, что страшно даже представить. Начинаешь задумываться — скоро снег выпадет, а у меня это надо сделать, это надо сделать… Вот от этого руки иногда опускаются. Но ты заставляешь себя, идешь и делаешь.

Однако это все — только когда ничего не обустроено. Если мы возьмем частный дом в тех же Ляховицах, то там человек все подготовил, у него подведена вода, есть электричество, технологии. У него все нормально, он тратит на тех же уток максимум час в день. И это он еще поговорить с ними успевает.

В основном, утку у меня заказывают частники. Есть еще ресторанчики, которые берут по четыре-пять тушек в неделю. А вопрос про перспективы сложный. Перспектив развития фермерского хозяйства как такового я пока не вижу. Мы всегда упираемся в одно и то же — нежелание нашей власти каким-то образом помочь нам, простым фермерам.

Нас приравняли в законодательстве к крупным агрохолдингам — и без разницы, сколько у меня уток, 50, 5 тысяч или 50 тысяч. У нас исключили понятие «подворный забой» — из-за государственной системы учета электронных ветеринарных сертификатов «Меркурий». Я не могу у себя забить птицу, мне нужна сертифицированная бойня. Но у нас частные бойни можно по пальцам пересчитать, хотя это выгодный бизнес. Да и разве повезешь на нее 10 кур? Поэтому я вожу уток на забой в Йошкар-Олу. Я пытаюсь наладить диалог с областной администрацией, чтобы она узаконила подворный забой. Не знаю, когда это все завершится, но я человек терпеливый. Два года — значит, два. Три — значит, три…

А то ведь как получается — национальный проект «Устойчивое развитие сельских территорий» есть, а навоз продавать без лицензии нельзя, картошку из своих семян продавать запрещено, нужны сертифицированные, кролика или курицу тоже нельзя забивать и продавать на рынке, даже если у тебя их только 10 штук растет. А что на селе делать, кроме как выращивать сельхозпродукцию? Я сейчас говорю не только за себя, а вообще за личные подсобные хозяйства.

Я когда приехал на землю, мне было очень сложно принять то, что здесь не работают планы, которые ты ставишь на месяц, на полгода, на год. Здесь нужно смотреть на пять лет вперед. Если ты сейчас, к примеру, не запахал землю, не внес навоз или удобрения, то через три года урожай не увидишь, хоть упрись. Если ты будешь на одном месте сажать горох, то землю придется восстанавливать три года, чтобы дала урожай. И еще здесь не бывает временных решений. Если ты временно прикрыл дырку на крыше, то жди, она протечет в самое неподходящее время.

То есть здесь нужно делать все фундаментально, капитально и на долгую перспективу. А я всего лишь полтора года тут, если считать от первого птенца. Это вообще не срок.

Оксана Мишечкова, владелец питомника собак «Приорити Бенд’С».
Переехала в деревню пять лет назад.

Идея переехать в деревню зародилась давно, лет десять назад, когда дети немножко подросли. Раньше мы жили в Добром, и у нас была дача, куда мы каждое лето уезжали — с мая по сентябрь. А потом нам захотелось жить так постоянно. Кроме того, я занималась разведением собак, в квартире это было неудобно.

Продали дачу, купили в 2012 году землю в деревне Карпово. Нам изначально хотелось переехать в Судогодский район, нравились эти места — красивые, тихие, вода хорошая, воздух, много лесов. Нам повезло, потому что в тот момент эти земли только начинали продаваться, и у нас был риэлтор, который предлагал варианты. Мы ездили, смотрели… Но, в принципе, уже на втором варианте остановились — участок у леса.

За два года построили дом, и вот уже пять лет живем здесь. Переехали всей семьей: я, муж и двое несовершеннолетних детей. Строились с нуля, у нас даже электричества на участке не было, только голое поле. Но сейчас дом со всеми условиями — канализация, газ, свет, вода, интернет высокоскоростной. Все как в квартире, только в доме. Для собак сразу построили вольеры — у меня сейчас пять взрослых английских бульдогов.

У нас раздолье — 25 соток земли. Завели коз альпийской породы, еще у нас есть свиньи, кролики, куры. Едим свои, натуральные продукты: мясо, яйца, молоко, творог. В магазине покупаем разве что сахарный песок, муку, крупы.

Еще я недавно начала заниматься приготовлением сыров из козьего молока. Очень вкусные твердые и полутвердые сыры получаются. Это больше как хобби, я пока еще не профессионал, но родственники и знакомые, которые пробовали, говорят, что им нравится.

Я бы не сказала, что наше хозяйство отнимает много времени. Козы утром доятся и выходят пастись, целый день их нет. Вечером, когда солнце начинает заходить, они приходят сами — и снова дойка на 10−15 минут. У кроликов — бункерные кормушки и автопоилки, к ним можно даже не каждый день подходить. Курам два ковшика зерна в день высыплю, яйца соберу — все. Опять же, я это делаю не одна, дети помогают или муж. Сделаем все быстро — целый день свободны. Если кто сам занимается заготовкой кормов, то у них больше времени уходит, конечно. Но мы сено не косим, мы его покупаем.

Овощи и фрукты тоже покупаем на рынке. Огорода у нас нет, грядки — это не мое, я это никогда не любила. Я лучше пять-шесть коз подою. А кому-то, наверное, нравится в земле ковыряться — почему нет.

В городе нам не нравилась обстановка в школах, обстановка на улицах. Здесь спокойнее — никаких сомнительных компаний, все под присмотром, я знаю, где младшая дочь, где старший сын.

Когда мы переехали, то перевели детей в школу в соседнем селе Чамерево. Сын пошел здесь в пятый класс, дочь — в первый. Каждое утро приезжает школьный автобус и забирает их, а днем привозит домой. Школа довольно большая, 11-летка. Я сначала думала, что в сельских школах похуже, чем в городских, но сейчас изменила свое мнение. Я не сравниваю нашу школу с какими-то гимназиями, где углубленное изучение предметов. Но если сравнивать с обычной школой, где училась я, где учился до пятого класса мой сын… В классе было 32 человека, это просто дурдом, невыносимые условия. И уровень обучения в Чамерево точно не ниже, а может быть даже и выше. Учителя к каждому ребенку ищут подход, подтягивают учеников — например, в каникулы будут дополнительно заниматься с теми, кому это нужно.

Я переживала, как дети к переезду отнесутся, однако все прошло хорошо. Если бы им тут не нравилось, давно бы уже сказали. Здесь у них очень много друзей, много общения. Младшая ходит на рукопашный бой и на танцы — к ним в клуб приезжают заниматься хореографы.

Когда дети закончат школу, то учиться будут, наверное, во Владимире, и тогда сами решат, где им потом оставаться. На их решения я влиять не буду. Но думаю, что сейчас в деревне им нравится.

Друзья и знакомые, мне кажется, не поняли, как это так — мы переехали в деревню. Вроде люди, наоборот, стремятся из деревни в город перебраться. Хотя я, живя здесь уже пять лет, очень хорошо вижу, как много людей из города переезжает. И не только из Владимира, но и из Москвы. Например, у нас много новых детей в школу прибыло. Если пять лет назад школьный автобус только за нами заезжал, то теперь еще и в Суховку ездит, и по дороге в Чамерево целый поселок построился. Эти новые поселки как грибы растут после дождя.

Минусы жизни в деревне? Ну, я не знаю… Они, наверное, есть для тех, кому нужны разнообразные развлечения, кто любит насыщенную жизнь с кинотеатрами, кафешками и магазинами. Если для кого-то это важно, то жизнь в деревне, конечно, не вариант. Думаю, переезд за город — это выбор людей определенной возрастной категории. Допустим, лет в 18 лет я бы сюда не поехала. А с возрастом захотелось чего-то спокойного, размеренного.

Во Владимире бываем достаточно часто, два-три раза в неделю. Муж ездит туда работать, хоть и не каждый день, у него свободный график. Еще там есть родственники, которых навещаем.

Но чтобы вернуться… Я бы в квартире сейчас уже не смогла жить. Не хватало бы простора, этой свободы, что есть сейчас. Даже места мне в квартире уже мало будет. Опять же — здесь соседей нет за стеной. Хочешь — шашлыки жарь хоть каждый день, хочешь — ходи в купальнике по двору и загорай. Что хочешь, то и делай — твоя земля. По своей воле я в город бы не вернулась.

Сообщение На своей земле: как живут владимирцы, переехавшие за город появились сначала на ПроВладимир.

Ранняя диагностика рака значительно повышает шансы на ремиссию. Женщинам необходимо регулярно посещать маммолога и не пренебрегать самостоятельными обследованиями. При этом региональные чиновники обещают, что через пять лет доля выявленных злокачественных новообразований на ранних стадиях увеличится до 61,5% (показатель 2017 года — 51%).

15 октября отмечается Всемирный день борьбы с раком груди. ПроВладимир пообщался с женщинами, которым в разные годы поставили этот диагноз. Героини нашего материала рассказали, как восприняли заключение врачей, где искали силы для борьбы с болезнью и как живут в состоянии ремиссии.

Марина, администратор бильярдного клуба, 50 лет

Я несколько месяцев чувствовала, что со мной что-то не так, просто времени не было всем этим заниматься. Так сложились обстоятельства. Когда в 2016 году записалась к онкологу в платную клинику, у меня были уже не то что подозрения… Я знала, что мне скажут, просто не знала, какая стадия.

Врач посмотрел, и сразу: «Милая моя, ты где, вообще, все это время была?». Анализы взял, сказал, чтобы на следующей неделе галопом к нему же — в онкодиспансер. Оказалось, что карцинома, третья стадия. Предупредили: «Готовься, будем лечиться долго и противно».

Пришла домой, сразу все рассказала. Дочка испугалась. Муж сначала запаниковал, а потом сказал — если надо, будем искать клиники. Я ответила, что ничего не надо, здесь [во Владимире] все хорошо.

Активное, агрессивное лечение длилось весь 2017 год. Я этот год просто выкинула из памяти, чтобы его не было. Химия, операция, лучевая терапия… Все стадии прошла, все было «весело». У меня было шесть курсов химиотерапии — фактически по пять дней каждый месяц. Но я продолжала работать, просто менялась сменами. Больничный брала только на время операции и восстановления.

Друзьям сообщила не сразу. Многие узнали фактически перед операцией, когда я уже облысела и выяснилось, что мне на солнышке находиться нельзя. За сердце не хватались, просто спрашивали: «Ну и чего, лечишься?». «Лечусь». «Как все проходит?». «Поблевываю». У меня все друзья адекватные.

Тут многое зависит от характера самого заболевшего. Если он будет ныть, депрессировать и высказывать недовольство окружающим миром — почему у всех все хорошо, а я единственный такой несчастный… С таким человеком просто перестанут общаться, потому что непонятно, как к нему подойти. Ну кому это интересно? Твоя болезнь — это твоя болезнь. Если кто-то помогает, то он и так знает, чем тебе помочь, а ты знаешь, как к нему обратиться за помощью. Еще есть близкие по духу люди, и ты знаешь, что с ними можно просто поболтать, посмотреть кино, послушать музыку, отвлечься. Если есть такое окружение — гораздо легче.

Может, кто-то и жалел меня. Но я так себя поставила, чтобы стало понятно — жалеть-то меня не за что. Так что в открытую ко мне никто не подходил, по лысинке не гладил. Я по-прежнему работала, ездила на фестивали, ходила на концерты. Единственное, что исключила, так это поездки в Москву, на соревнования по бильярду — в качестве судьи. Потому что лысой на соревнования как-то не хотелось ездить.

У меня удалили одну грудь. Я изначально знала, что так будет. Есть варианты сделать пластику, в том числе и по ОМС, но — мне 50 лет, зачем лишние риски? Каждая операция — это риск. Мне детей не кормить, мужей не менять.

Когда возникает такое заболевание, начинаешь мониторить — а какой процент выживаемости? При моем виде рака пятилетняя выживаемость после постановки диагноза составляет около 30 процентов. Это как-то сначала подрубает, думаешь — ну все, эти пять лет я буду тихо загибаться. А потом берешь себя в руки, двигаешься, работаешь. Просто стала амазонкой.

Из негативного — я очень не люблю, когда меня трогают посторонние люди. А тут как в больницу не придешь, так ощущение, что ты голый ходишь — этот потрогал, тот потрогал. В итоге я просто дала себе установку, что мое тело во время лечения — не мое тело. В больницу приходила и отключала все эмоции. Помню, я даже не разговаривала особо, только если в палате с девчонками. А после больницы — все как всегда, встречи с друзьями, концерты, посиделки.

Я оформила инвалидность, у меня вторая группа. Хоть небольшая денежка, но не лишняя. Но дома сидеть не вариант, там где-то шесть с половиной тысяч выходит. И если я буду сидеть дома, останусь одна, то начну себя грызть. А здесь — бильярд, люди.

Считаю, что получила во Владимире всю необходимую помощь, даже с учетом такой серьезной стадии. Никто не отпинывался, никто не отмахивался. Сказали — будем лечить. И лечат. Вопросы по поводу человечности врачей возникают, конечно. Но ведь в онкодиспансере такая толпа народа, если каждого начнут жалеть, на все вопросы отвечать — да они с ума сойдут. Врачи делают свое дело и стараются делать все грамотно.

Думаю, было бы очень хорошо, если бы при онкодиспансерах принимали психологи. Потому что многие пациенты замыкаются в себе: «У меня рак, это жизни конец, всему конец…». И у меня есть какие-то психологические проблемы по этому поводу. Потому что я всегда любила свое тело, а после всех этих химий и гормональной терапии я начала расползаться. Не так, чтобы совсем в бочку превратиться, однако я это чувствую, мне некомфортно. Но опять же — мне 50 лет, я могу с этим смириться. А молодые девочки? Им тяжело.

Иной раз бодришься, кажется — все замечательно, все хорошо. И вдруг — ух! И думаешь — нет, не все хорошо. Где-то какая-то проблема сидит, ты ее сам не можешь выявить, а человек со специальным образованием и умением на раз это сделает. С близкими о проблемах лишний раз не будешь говорить, ты их оберегаешь. А с психологом — вполне.

Еще нужна физическая реабилитация. После операции подвижность ограничена, все через боль, через терпение. В больнице только выдают листок, где написано, какие упражнения делать. Мне проще, у меня образование — рекреация и спортивно-оздоровительный туризм. И бильярд рядом, я восстанавливаюсь здесь. Еще я читаю ЖЖ «Онкобудни» — для общения, для поддежки. Там девчонки пишут, что в бассейн записываются, восточными танцами занимаются. Это тоже очень полезно.

Но если были бы какие-то специальные группы в тех же фитнесс-центрах — было бы замечательно. Ну отведите для таких групп самые непосещаемые часы, сделайте занятия по аквааэробике — это же безумно полезно. Может, девушки и хотели бы позаниматься в бассейне, но в общей группе стесняются. Или в том же самом тренажерном зале — нужна отдельная программа, что-то можно, а что-то нельзя делать. Кардиотренировки — можно, силовые — нельзя. Потребность в такой реабилитации есть, у нас очень много онкобольных. Я просто поразилась, когда пришла в онкодиспансер — там как в муравейнике.

К одному врачу пришла, говорит: «Все, ремиссия, жду через столько-то вот с таким-то обследованием». Я спрашиваю: «А что делать-то теперь, что-то нужно дополнительно?». Он на меня посмотрел: «Что делать? Жить!». Ну, значит, я и живу.

В состоянии ремиссии сначала обследуешься каждые три месяца, потом каждые полгода… И всегда идешь на это обследование с мыслями: «Ну не надо, не вылезай нигде, сиди себе тихо и не развивайся».

Если начинаю грустить, если плохо — пошла в караоке, прооралась погромче. Зажатость прошла, я стала более раскрепощенной. Если раньше я стеснялась в полную силу петь, то сейчас думаю — а чего? Я же умею, я могу. Спокойнее ко всему стала относиться.

Мой совет всем — если есть сомнения, то лучше пойти и провериться. Если в роду кто-то болел раком, то сейчас есть анализы, онкомаркеры, которые выявляют предрасположенность. Если есть какой-то след от этого заболевания, то нужно повышенное внимание проявить. Чтобы, если что, на начальной стадии его обнаружить и малой кровью обойтись.

Надежда Белокурская, офис-менеджер, 32 года.

Подозрения у меня появились чисто случайно. Это было в начале апреля 2018 года. Пришла домой, начала раздеваться и нащупала шишку в груди. Поняла — что-то не то. Впереди были выходные, сразу к врачу попасть не смогла. И я как раз отмечала день рождения, старалась думать позитивно…

Во вторник пришла в поликлинику по месту жительства, там меня сразу отправили к онкологу и взяли пункцию. Еще через неделю я пошла узнавать результаты. Сказали, что опухоль доброкачественная, но достаточно большая, чтобы самой рассосаться, поэтому нужна операция.

Честно — я ревела. Ревела долго и упорно. У меня три года назад уже была операция, удаляли поврежденную родинку на ноге, с подозрением на рак, и я боялась. Плохо помню все это, какое-то мутное состояние было. Сразу позвонила маме, рассказала. Мама, конечно, поддерживала: «Доброкачественная опухоль, ничего такого…».

Потом у меня взяли еще пункцию, и еще. Начала собирать документы, готовилась ложиться в больницу. И я попала к отвратительному врачу, ужасному просто. Пришла в онко и пробыла там с восьми утра до половины третьего — все что-то проверяли. В четвертый раз взяли пункцию, не объясняя совершенно ничего. Потом говорят — погуляй часик. Через час прихожу, врач мне протягивает огрызок бумажки: «Читай диагноз и без вопросов». Диагноз был — железистый рак.

Вся моя жизнь перевернулась. Не знаю, что значило в данном случае «без вопросов», я как будто каждый день такие диагнозы получаю. Еле сдерживая слезы, начала расспрашивать, удалят ли мне всю грудь или оставят часть. Ведь у меня нет детей, а я хочу их, и сама выкормить хочу… В кабинете вместе с врачом сидела достаточно молодая медсестра, и она так спокойно сказала: «Да все отрежут, чего тебе там оставлять, а то еще придешь».

Я получила все свои бумажки и ушла. Истерика была катастрофическая, думала, что в обморок сразу за дверью упаду. Я же одна в онко была, да никто и не ожидал такого диагноза, мне три раза до этого говорили, что опухоль доброкачественная. Почему так получилось? Видимо, все три раза пункцию брали не из самой опухоли, а где-то сбоку.

Это страшно. Ты не понимаешь, что с тобой происходит и как дальше жить. И вообще, я думала, что рак — смертельный диагноз. Какой процент выживаемости, я не знала.

Я позвонила маме, потом — молодому человеку. У нас были сложные отношения, но он приехал сразу. Успокоил, сказал: «Давай проверимся у других врачей, покажем анализы…». А у нас к хорошим специалистам попасть сложно, там большие очереди.

Когда мне еще говорили, что опухоль доброкачественная, мой онколог предлагал оперироваться в Москве, в онкологическом институте имени Герцена. Говорил, что там аккуратно оперируют, небольшие швы остаются, пластические хирурги хорошие. Тогда я думала — зачем ехать, это же столько денег надо укатать. Но когда получила окончательный диагноз, молодой человек сказал: «Надо ехать в Москву». И я согласилась.

Клиника в Москве огромная, прекрасная. Я привезла туда направление, все документы. Принимают в институте имени Герцена бесплатно, но если срочно нужны дополнительные анализы, то приходится платить. Там же мне провели биопсию, чтобы окончательно подтвердить диагноз. Подтвердили. Сказали, что первая стадия.

После этого мне очень быстро сделали квоту, меньше чем за десять дней. Саму операцию сделали тоже быстро. И выписали уже на третий день. Пластическая операция мне не нужна, шрам очень тонкий и аккуратный. Только в одном месте он растянулся — может, я руку резко подняла или что-то такое, но для меня это вообще не критично.

В целом мое лечение длилось семь месяцев. После операции были еще химиотерапия и лучевая терапия во Владимире. Почти все время, пока шло лечение, я провела на больничном. На работе отнеслись с пониманием, у меня начальник вообще очень понимающий. Еще я пыталась оформить инвалидность, но комиссия посчитала, что я слишком здорова для этого. У нас вообще инвалидность очень неохотно выдают.

Мама с сестрой и родственники меня поддерживали и помогали постоянно, что-то советовали, искали хороших врачей. Мама накупила кучу ягод, чтобы всегда были витамины для моего организма. С сестрой мы очень близки и поэтому постоянно списывались и созванивались.

Мои друзья изначально знали, что бегаю по больницам. И когда мне поставили диагноз, я не стала его скрывать. Обычно первая реакция окружающих — шок. Потом начинают спрашивать — как я себя чувствую, что мне грозит, пытаются поддержать. Думаю, заболевшему нужно повышенное внимание. Но не нужно смотреть на него, как на умирающего. Тебе и так тяжело, а когда видишь, что близкие переживают — еще хуже. Стопроцентно должен быть оптимизм.

Нужно жить такой же жизнью, как и раньше. У нас жизнь-то особо не меняется, мы можем гулять, ходить в походы, на дискотеки, на концерты. Нужно получать больше положительных эмоций и меньше страдать. Да, это сложно, поэтому и важна поддержка друзей. У меня есть подруги, которые меня очень сильно поддерживали, почти каждый день писали. Моя подруга Вера готова была приехать ко мне в свой день рождения, когда я отходила от химии. Просто чтобы сидеть рядом.

Но люди разные. Многие боялись спрашивать о моем состоянии, хотя я знаю, что они переживали. А есть те, кто вообще перестал со мной общаться. Не знаю, почему. Может, они не знали, как себя вести. Среди таких людей были и достаточно близкие друзья, и их поддержки, если честно, не хватало.

С молодым человеком мы в итоге расстались. Возможно, он не смог вынести мой диагноз. Он считает, что если какие-то серьезные ситуации в жизни происходят, то человек должен сам выкарабкиваться. Он бы так и сделал. А я обижалась. Может быть, ему не хотелось трудностей, он планировал исполнять свои мечты, путешествовать и все остальное…

Облысение! Я очень переживала. Я же девушка, как я могу потерять волосы, ресницы, брови. Привыкла же — кудри, прически, все остальное. Было тяжело. Это потом я приняла всю эту ситуацию и мне стало пофигу. Я принципиально не носила ни косынки, ни шапки, ни парики. Иногда только надевала бандану, если долго была на солнце. И вредно, и голова обгорит — не привыкла же к солнышку! Лысой ходила месяца три. Кстати, на Halloween я была Нефертити, этот образ мне придумала подруга. Костюм сделала сама.

Те, кто был со мной не знаком, вообще часто думали, что лысая голова — это просто мой имидж. Дети делали такие комплименты, каких я от взрослых никогда не слышала. Мама маленького мальчика спросила, можно ли ее сын пообщается со мной, потому что я ему очень понравилась. Я согласилась, и он сказал, что я очень красивая, что у меня красивые глаза, что мне очень идет мой образ… Это было нереально приятно. В московском метро делали комплименты, девушка какая-то подошла и сказала: «Вам очень идет!». Ну, наверное, мне повезло с формой черепа. Хотя обратно к этому образу я не хочу возвращаться, я с волосами себя комфортнее чувствую.

Есть мифы о раке, которые просто бешенство вызывают. Например, миф о том, что рак заразен. Одна моя знакомая сказала: «Я знаю, что ты не заразная, но на всякий случай должна уточнить…». Скорее всего, она прочитала какой-то бред в интернете. Она беспокоилась за своего ребенка. Не знаю, откуда эти мифы берутся, наверное, люди просто глупые. Не могу это объяснить.

О том, что у меня наступила стабильная ремиссия, я узнала после лучевой терапии. Это то же самое, как услышать, что ты здоров. Почти. Я понимаю, что я не здорова окончательно, я всегда в зоне риска. Но с другой стороны — хотя бы в этот момент можно выдохнуть.

Мое мироощущение после всей этой истории поменялось. Жизнь видится совсем в других красках. Природа… Я после лечения уехала в отпуск в Сочи. Погода там была, конечно, не самая лучшая, но мне хотелось посмотреть другую природу и вообще отдохнуть от всей этой ситуации. Меньше стало страха. Например, раньше я боялась куда-то в глухой лес поехать одна. А в Сочи я самостоятельно поехала на водопады, когда был не сезон и там вообще людей нет. И мне не было страшно. Но вообще это не хорошо, страх должен быть, потому что жизнь-то одна и люди разные встречаются.

Да, мне приходится в чем-то себе отказывать. Я очень люблю солнце, мне бы хотелось немного позагорать, но нельзя, особенно в первые годы после лечения. На какие-то мотофестивали, куда езжу с друзьями, беру кучу солнцезащитного крема. Я люблю в баню сходить, но теперь это категорически запрещено. Нельзя из холодной зимы улететь в жаркое лето.

Я не знаю, насколько уменьшились мои шансы нормально забеременеть и выносить ребенка. Должен пройти какой-то период, несколько лет, прежде чем я смогу задуматься о детях.

В моей голове есть и такой момент — при знакомстве я считаю, что должна предупредить человека о своем диагнозе. Особенно если это мужской пол, так как я девушка свободная. Не хочется потом разочаровываться, лучше сразу пусть отсеются. Я вообще считаю, что не должна что-то скрывать. Так легче, так больше поддержки.

В первый год после лечения обследуются каждые три месяца, потом — каждые полгода в течение, наверное, пяти лет. Дальше — раз в год, раз в два года… Якобы нас снимают с учета лет через пятнадцать, но не уверена. В любом случае нужно проверяться.

И если у вас есть какие-то подозрения, если считаете, что есть риск заболеть — лучше сходить к врачу. Шишечка — не шишечка, болит — не болит, не важно. Не затягивайте.

Мария, бухгалтер, 43 года.

В одно прекрасное утро, года четыре назад, я проснулась и почувствовала жжение под грудью. И прямо сразу наткнулась пальцами на жесткую шишку, причем приличного размера, больше двух сантиметров. У нас, видимо, наследственность — в семье был рак, поэтому я что-то знала об этой теме.

Сразу пришла к маммологу, она взяла пункцию. Когда я вернулась за анализом, врач сказала, что это не рак. Сделали повторную пункцию — и она показала, что опухоль доброкачественная. Я, конечно, успокоилась. А это было лето, и врач предупредила, что уходит в отпуск — «давайте все потом».

Знаете, я и себя виню, и врача немножко виню. Потому что мне надо было, видимо, срочно оперироваться, а не ждать, пока она была в отпуске, пока я тут то, се… Думала — ладно, доброкачественная же.

В общем, я все лето с этой опухолью и проходила. И еще имела глупость вместе с мужем поехать в Крым. Это была уже осень и я вроде не была особо на солнце, но все равно. Я сама виновата, конечно, но считаю, что и врач должна была меня сразу направить куда-то с этой шишкой. Если бы она сказала — срочно езжайте на операцию, может, все по-другому было бы. Я думаю, на тот момент опухоль была доброкачественная, я себя тогда очень хорошо чувствовала. Но, видимо, за те два-три месяца она переродилась в злокачественную.

Когда я вернулась из Крыма, я стала себя плохо чувствовать и начала быстро уставать. Приходилась с работы и ложилась спать. И каждый день так — прихожу и ложусь спать, прихожу и ложусь спать. Посплю полчаса и только тогда какие-то дела начинаю делать. Муж на все это посмотрел и говорит: «Все, едем к врачу».

Мы позвонили знакомому онкологу, приехали в стационар. Ему все сразу не понравилось, он стал ужасно ругаться, когда узнал, что столько времени прошло. И мы пока результаты пункции ждали, я уже чувствовала, что это оно самое… Через час сказали диагноз — карцинома. Вторая стадия.

Все лечение я проходила во Владимире, не сказать, что очень довольна, но — нормально. Сначала сделали операцию. Грудь оставили. Врач сам предложил, сказал, что будет во время операции делать анализ тканей вокруг опухоли. И если не будет раковых клеток, то грудь получится сохранить.

Семья у меня знала о диагнозе, за исключением пожилых родственников — родителей и бабушки. Мне им такой сюрприз не хотелось бы преподнести на старости лет. А так — все, кто знал, поддерживали. Сначала, конечно, с ужасом воспринимали. Муж мой плакал, когда от врача вышли. А я такая спокойно села в машину, говорю — будем лечиться. Мы как раз в это время ремонт на кухне делали. Когда домой приехали, сказала — знаешь, пока меня не прооперировали, давай скорее все доделаем. Потому что неизвестно, что дальше будет, а я не хочу, чтобы так все осталось у нас.

Паники у меня не было. Операция? Операция. Химия? Хорошо, химия. Потом еще лучевая. В общей сложности я лечилась где-то девять месяцев. Но даже когда я сейчас это время вспоминаю, я не вспоминаю это как что-то ужасное. Я верующий человек. И когда я заболела, я была верующим человеком. Диагноз свой восприняла не то что спокойно, просто была уверенность, что Бог знает, что мне надо, что мне полезно.

Но помощь была такая, и такие были чудеса… И врач был хороший, который меня оперировал, и все удивлялись, что мне грудь оставили. Я не знаю, хорошо это или плохо, время покажет. Как Бог даст.

На работе отреагировали нормально, у меня замечательный коллектив, хороший начальник — все поддерживали, деньги собирали. Я не платила врачам за лечение, никто не просил, но я оставляла благодарность — за хорошее отношение.

Еще химию мы покупали свою. Первый курс сделали с циклофосфаном, как назначили в онкодиспансере, а потом знакомые посоветовали немецкий аналог, который легче переносится. Это недорого, один курс тысячу рублей стоил всего навсего. Можно было позволить себе. Когда я приходила со своей химией, врачи не особо рады были, но не запрещали.

Инвалидность я оформляла на два года, сейчас ее уже сняли. Оформление инвалидности — это отдельная тема, это кошмар. Ужасная система, отвратительная просто. Безобразие полное. Мне ее, конечно, оформили, и я не про себя сейчас — я, слава Богу, хорошо себя чувствую. Но насмотрелась.

Все сделано так, чтобы люди просто не ходили и не обращались за инвалидностью. И как в комиссию людей подбирают? Видимо, специально таких. Вроде бы они с тобой и вежливые, но ты себя чувствуешь так, как будто ты преступник, хочешь что-то незаконное провернуть. Унижение какое-то для больного человека. Там ведь люди такие приходят… Вот девушка была, у нее один глаз. И она каждый год ходит, чтобы подтвердить инвалидность. Сколько там слез… А с онкобольными вообще особо не разговаривают, онкологии сейчас много, всем давать инвалидность — наше государство разорится.

Что касается негативных мыслей, то у меня на все один ответ. У меня Господь Бог, храм, исповедь, причастие, соборование. Все эти таинства церковные мне очень помогают в жизни. И я не то что бы сейчас стала вдруг верующей, но не так давно. Может быть лет шесть-семь. Если бы я была неверующей, то не знаю, как бы это перенесла. Я человек слабый и морально, и физически, но Господь укрепил меня. Он дает испытания, но тут же дает и помощь.

Мне так жалко неверующих. Я когда лежала в больнице, то сразу такую пропаганду начинала, я же вижу, как людям тяжело. Кто-то слушает, кто-то не хочет слушать. Но я не знаю, как люди неверующие эти испытания переносят. А мне, слава Богу, было нормально, терпимо.

Сейчас я прохожу обследования раз в год. То УЗИ сделаешь, то анализы сдаешь. Не могу сказать, что боюсь ходить к врачу. Я, скорее, по внутренним ощущениям ориентируюсь, если хорошо сейчас чувствую, то и не страшно. Усталость постоянная прошла, в целом я себя здоровым человеком ощущаю. Ограничения сейчас есть, но их немного. Руку с той стороны, где грудь оперировали, надо беречь. В ней ничего нельзя носить, ей ничего особо делать нельзя.

Самый первый совет — не тянуть и идти к врачу. И даже бежать к врачу. Тем более, если есть наследственность.

Сообщение «Что делать? Жить». Горожанки рассказали, как боролись с раком груди появились сначала на ПроВладимир.

Ксения Кузнецова, менеджер по корпоративным коммуникациям. Три с половиной года в Москве.

Из Владимира в Москву я переехала в начале 2016 года. Подумалось — если не сейчас, то никогда. Получается, я здесь уже почти четыре года. Это не так уж и много, но по ощущениям — целая жизнь. Другие города не рассматривались. Просто мне всегда нравилась столица — здесь очень органичная для меня атмосфера.

Было волнительно, но интересно решиться на этот шаг. Во Владимирской области остались родители с кошкой Зайкой, друзья и налаженные профессиональные связи — 16 лет моей жизни.

Родом я с Камчатки, но именно во Владимире я окончила школу и университет по специальности «Журналистика», здесь происходило мое становление как личности и как специалиста. Я немного успела поработать на радио «Шансон», писала статьи для местных газет, была штатным корреспондентом в журнале CITY, который, по сути, сформировал базу для дальнейшего перехода в PR. Затем в моей жизни была работа в пресс-службе завода «Точмаш» — очень горжусь этим, потому что это атомная отрасль и крутые проекты, в которых мне удалось поучаствовать. Оттуда неожиданно даже для самой себя ушла на должность менеджера по маркетингу и корпоративным коммуникациям в хорошо известный владимирцам Teleperformance. Это было прекрасное время, почти четыре года моей жизни, но в какой-то момент стало ясно, что надо двигаться дальше. И вариантов во Владимире я тогда не видела. Может, не хотела видеть.

Это не про то, что городу чего-то не хватает — мне, пожалуй, чего-то не хватало внутри себя. Сейчас уже сложно сказать, чего именно. Да и просто хотелось наконец дать себе шанс в Москве. Этот город всегда был притягателен и приятен мне, ведь в нем много интересного — имею в виду городскую среду и досуг.

Свой переезд я выстроила очень логично. Сначала нашла работу — поиск занял один месяц. Всего пара собеседований и долгое ожидание согласования моей кандидатуры — характерный московский стиль. Параллельно работе искала жилье. Мне повезло, квартира нашлась через знакомых, поэтому цена адекватная и без всяких залогов. Живу в прекрасном районе Замоскворечье.

В конце февраля 2016 года я заселилась, а 1 марта вышла на новое место работы. Так я попала в рекламную индустрию. Отвечала за корпоративный PR в агентстве маркетинговых услуг. Узнала много нового для себя. А после двух с половиной лет решила сделать паузу. Я назвала это #лалалето2018 — мой ник в соцсетях lala_rikka, и как раз тогда вышел мюзикл «Ла-Ла Ленд». В общем, я три месяца отдыхала, а потом еще три месяца фрилансила и находилась в поисках официального трудоустройства. В 2019 году началась новая и пока загадочная для меня страница — работа в корпоративных коммуникациях одного из дивизионов крупной российской металлургической компании. Много людей, много регионов, много командировок.

Работа в Москве дала мне финансовую стабильность и возможность для маневров — это свобода перемещения и свобода выбора. Я наконец путешествую: съездила на Камчатку в 2017 году, просто на выходные могу полететь в Сочи, в ближайших планах — Исландия. Владимирской зарплаты мне на это просто не хватало. Представьте, что как-то мне пришлось занимать пять тысяч рублей, чтобы съездить на майские в Минск. И потом я их отдавала частями три месяца. Звучит дико! Сейчас такое сложно представить. Последний год вообще не контролирую расходы — пропала необходимость в этом.

А первое время очень следила за бюджетом и статьями расходов. Часть откладывала, а часть тратила на тусовки, концерты. Я подружилась с коллегами в рекламном агентстве — мы постоянно проводили время вместе, куда-то ходили, ездили. Сейчас немного сбавили темп — сложно часто видеться, так как теперь работаем в разных местах, но постоянно поддерживаем общение. Более того, я знаю, если мне будет плохо, девочки все бросят и приедут ко мне, чтобы поддержать. В общем, местных друзей у меня мало, но каждый из них на вес золота. Кстати, обе подруги родились и выросли в Москве. Думаю, мы подружились в том числе и потому, что у меня в принципе не было никаких стереотипов о москвичах. Скорее, они появились уже позже. Но это даже не стереотип, а факт: молодые столичные ребята очень драматичные. Они страдают по любому пустяку и вкладывают в это экзистенциальное страдание все силы своей юной души. Иногда это забавно, иногда мило, иногда хочется их ударить, иногда — погрустить с ними вместе. Так и живем.

Когда я только переехала, каждый второй владимирец считал своим долгом мне написать, как он не любит Москву. Тут все просто: либо твой город, либо нет. Москва безумная, конечно, но веселая и разнообразная. Просто надо знать людей и места. Быть открытым, но не наивным. Ирония и сарказм вам точно пригодятся.

Еще люблю этот город за то, что, увидев зимой на улице человека в шортах и сланцах, здесь никто и глазом не моргнет. А во Владимире бы про это новость запилили в СМИ.

Москва и Владимир интегрированы в мою жизнь 50/50, так что не особо ностальгирую. Хотя порой скучаю по конкретным людям и по ценам на виски. Ну серьезно, на любви к крепким напиткам в Москве разориться можно. Что касается людей, то близкие друзья иногда наведываются в гости — эти встречи всегда приятны, но чаще я сама приезжаю в 33 регион. Периодичность зависит от ситуации. Бывало, что стабильно раз в 2 недели приезжала. А порой делала перерывы в пару-тройку месяцев. Прошлое безработное и беззаботное #лалалето2018 и вовсе безвылазно загорала у водоема возле города Радужный.

У меня к городу Владимиру вообще самые светлые чувства. Он мне дорог, он мне приятен, он мне понятен. Люблю все, что связано с моей жизнью на Верхней Дуброве, помню названия всех бывших на месте «Факела» ночных клубов, удивляюсь своей смелости и беззаботности в студенческие годы (на руке моей навсегда остался шрам), с невероятной теплотой вспоминаю пафос маленького офиса CITY и приключения того времени. Ох!

И, конечно, за новостями я слежу, из повестки дня и не выпадала вовсе. Кроме того, мои соцсети по-прежнему заточены именно на контакт с 33 регионом. Twitter, например. С помощью него я следила за последними выборами губернатора. Это было феерическое шоу!

Мне кажется, много всего хорошего во Владимире происходит сейчас — не с точки зрения политики, а сами жители города себя проявляют: благодаря им появляются новые форматы мероприятий, возрождаются старые (приезжала недавно на «Владимирский тяжеловоз» — славно грязь потоптали!), возникают новые локации. А сколько блогеров-то у вас развелось!

В общем, Владимир для меня не закрытая тема. Но ориентируюсь я на здравый смысл. Если честно, в этом году я в какой-то момент думала, что возможен вариант моего возвращения, потому что была жутко влюблена в молодого человека из Владимира. Бывает, чего уж. К сожалению или к счастью, необходимость в таких радикальных мерах отпала. Но в голове моей уже поселилась мысль, что стоит продумать на будущее организацию рабочего процесса в формате удаленки, чтобы можно было жить в любом городе планеты, не теряя дохода. А пока — Москва, Москва, Москва! Мой дом сейчас именно здесь, а как будет завтра — не загадываю.

Эдуард Конюшин, DevOps-инженер в управлении веб-разработкой интернет-магазина. Почти год в Москве.

Если бы несколько лет назад мне кто-нибудь сообщил, что я в здравом уме и по своей воле выберу Москву, я бы перечислил с десяток аргументов, почему я так никогда не сделаю. Но, как говорится, никогда не зарекайся.

Во Владимире я последние несколько лет работал на московские компании, имеющие офисы в нашем городе. Занимался администрированием ИТ-инфраструктуры: сети, телефония, кластеры высокой доступности, автоматизация процессов по сборке и развертыванию программного обеспечения. Пару раз пытался вести свой бизнес по ИТ-аутсорсингу. Скорее, это даже была самозанятость плюс управление небольшой группой помощников. Давалось тяжело, но не из-за каких-то условий, которые обеспечило или не обеспечило нам государство, а, наверное, из-за своей расхлябанности. Я не чувствовал в себе достаточной предпринимательской способности, а перспективы развития казались довольно скучными. Последние пару лет совмещал эту деятельность с работой на московского производителя коммуникационного ПО. ИТ-аутсорсинг бросил перед рождением сына, так как времени на себя и семью уже не оставалось.

Примерно тогда же и задумался о смене работодателя. Ребенок сильно мотивирует. Банально хотелось увеличить свой доход и обеспечить семье лучшую жизнь. Через пару месяцев выложил резюме на HeadHunter, начал присматриваться к вакансиям. Во Владимире работу найти уже не надеялся. По моей специализации очень маленький рынок труда. Мало специалистов высокого уровня, но также и мало компаний, которым они требуются и которые способны предложить достойный оклад. Решил, что буду искать удаленку. Других альтернатив я тогда не видел, переезжать не планировал.

Еще пару месяцев общался с потенциальными работодателями, проходил собеседования в свободное от работы время. В итоге на руках оказалось два железных предложения. Одно — с релокацией в Королев, второе — удаленка по контракту на американский стартап. Королев меня совсем никак не радовал, как и перспектива трудиться по американским законам. У них рабочих дней в году в среднем больше на полторы недели, никаких больничных и социальных гарантий. И тогда мы с женой решили, что жизнь — это развитие. Если в другом месте условия будут более благоприятные, то зачем противиться или откладывать неизбежное? Указал в резюме, что готов к релокации в Москву. Другие города уже не рассматривал. Питерский климат я переношу плохо, цены на жилье там примерно как в Москве, а зарплаты гораздо ниже. Да и ехать от Владимира до столицы всего час сорок на экспрессе, это позволит легко навещать родственников, когда захочется. И тут предложения посыпались штук по 10 в день.

Как я потом узнал, в Москве серьезная нехватка кадров, рынок, скорее, не труда, а компаний. То есть чаще соискатель выбирает лучшее предложение, а не организация работника. Конечно, это правило не касается низкоквалифицированного персонала и профессий, не требующих серьезных навыков. Здесь они тоже получают копейки. Зато любой мало-мальский профессионал по другим направлениям может рассчитывать на доход в два-четыре раза выше, чем во Владимире. Точнее я затрудняюсь назвать, потому что те вакансии, что мы видим из открытых источников, это лишь верхушка айсберга, его нижний рубеж. Крутых специалистов хантят, особенно это касается сотрудников ИТ-сферы, грамотных управленцев и руководителей.

Так случилось и со мной. Остановился на выгодном предложении. Сказал, что приступлю к обязанностям через полторы недели, накануне зайду познакомиться. Пару дней прощался с родными и близкими. И поехал. Приехал один, с маленьким рюкзаком. Решил, что если что-то понадобится, обзаведусь этим здесь, не понадобится — значит оно и не нужно. Надо было прощупать почву, пройти на новом месте испытательный срок и, если все будет хорошо, перевозить семью. На первые дни снял студию посуточно и начал искать жилье попросторней. Квартиру я намерился найти в пешей доступности от офиса компании, на северо-западе Москвы. У нас, переезжающих, большое преимущество в этом перед аборигенами. Многие местные даже не рассматривают работу в других районах. Поиск занял два дня и дался нелегко.

Звонишь:
— Вы один будете проживать?
— Первое время — да.
— Нет. Вынуждены отказать, мы не сдаем одиночкам.
— Но я не одиночка, через пару месяцев перевезу жену с сыном.
— Тогда тем более, мы не сдаем семьям с детьми.

В столице образ идеального квартиросъемщика выглядит как супружеская пара среднего возраста, без детей, животных и вредных привычек, из Москвы или МО, чтобы не требовали временной регистрации. На несколько месяцев никто не сдает, либо посуточно по ценам гостиницы, либо ищут жильцов на длительный срок. Но поскольку договоры все в основном фиктивные, вам ничего не сделают, если съедете раньше. Процентов 90 объявлений сразу отметались. Остановился на однушке. По ценам — чуть выше среднего, но в хорошем спальном районе. Вначале каждые выходные ездил к семье во Владимир. Месяца через полтора, когда закрепился на работе, перевез и жену с сыном. Потихоньку искали квартиру побольше. Если никуда не спешить, можно найти очень выгодные варианты. Они появляются время от времени на «ЦИАНе» и держатся не более дня. Так вышло и с нашим объявлением — с утра собственники опубликовали, в обед мы его заметили, вечером уже посмотрели и сразу сказали, что берем.

Первое время я вообще не ощущал переезда. Сказывался плотный график и частые поездки в родной город. Потом начал замечать преимущества. Одно из них — высокая обеспеченность всем необходимым для жизни. Товары для быта, кухонная утварь, постельное белье — все было приобретено в первые пару дней в десяти минутах ходьбы от дома. В каждом доме есть хоть один продуктовый, в центре спального района — «Дикси», «Пятерочки», «Перекрестки», «Вкусвиллы», «Биллы» и им подобные. Рядом с ними и на периферии — маленькие магазинчики со свежим мясом, рыбой, зеленью и другими фермерскими товарами. В 15 минутах езды — «Ашан» и «Глобус». И все равно за продуктами сами ходим редко, в основном заказываем с доставкой, времени экономится масса! На районе несколько пабов с крафтовым и импортным пивом, кафешки и рестораны с итальянской, кавказской и азиатской кухней. Много возможностей для развития ребенка: бассейны, клубы, всевозможные секции.

Недавно нужда заставила меня обратиться в муниципальную поликлинику. Захожу, в фойе всех посетителей встречает медицинский работник, справляется о цели визита, рассказывает, как найти нужный кабинет. Хотите прикрепиться? Пожалуйста, пять минут! Полис не местный? Не проблема, сейчас мы вам новый выправим, вот вам пока временный. Ко всем врачам электронная запись. Только электронная. Около стойки информации другой медработник показывает бабушкам, как пользоваться терминалом для записи. Карты болезней тоже электронные. В регистратуре очередей нет. И я не знаю, чем они в регистратуре теперь занимаются, если не нужно карточки искать и статталоны выписывать. В коридорах тоже очередей нет. Максимум пара человек, те, кто пришел не по записи за неотложной помощью или приехал к назначенному времени сильно раньше. Электронная очередь, конечно, есть. На пару дней вперед обычно все талоны розданы, зато может повезти день в день, если кто-то отказывается от талончика. В таких условиях не только пациентам комфортно, но и медработникам, это позволяет им участливо и без стрессов выполнять свои обязанности.

Здесь во многом высокий уровень сервиса. Потому что московский потребитель голосует рублем и жалобами, он привык отстаивать свое. Если покупателям будет хамить продавец, они уйдут в магазин напротив, благо конкуренция достаточная. Если муниципальная служба вовремя не уберет снег зимой, жители завалят жалобами надзорные органы. И это работает.

К хорошему уровню жизни можно прибавить и широкие возможности для досуга. В любой день недели, если у москвича появится свободный вечер и желание куда-нибудь выбраться, ему открываются как минимум с десяток достойных вариантов по его интересам: спектакли, концерты, парки с бесплатной программой, тематические игры и литературные чтения, и все, чего только душа пожелает. Даже просто пройтись по центру доставляет массу удовольствия. Если желания далеко ехать нет, поблизости всегда есть облагороженные места для прогулок: скверы, бульвары, набережные, лавочки и беседки.

Само собой, за все хорошее надо платить. Стоимость жизни здесь тоже выше. Кроме недвижимости, дорогие услуги. Например, вызов сантехника из управляющей компании для замены двух прокладок в полотенцесушителе стоит две тысячи рублей. Нас это устроило, такие работы проходят за счет наймодателя, а его устроило потому, что местная УК дает гарантию, в отличие от того, если б мы сами поменяли. Дорогой проезд — метро и автобусы стоят вроде бы по 38 рублей. Если честно, я ими редко пользуюсь, поэтому не обращал внимания. За 15 минут поездки на Яндекс.Такси отваливаешь в среднем 250 рублей. В дождик и часы пик цены могут увеличиваться раза в три. Зато ни разу не испытывали проблем с вызовом машины с детским креслом.

Очень развиты услуги каршеринга, он нынче в трендах. Обычно поездка на каршере стоит раза в два дешевле, чем на такси. А если требуется заехать в несколько мест, выгода будет еще больше. Общепит в целом тоже дороже. Средний чек в столовой — 350 рублей, бизнес-ланч — около 400–500. Но встречаются и кафешки, способные накормить сытным ужином всего за 250 рублей. Вещи стоят по разному. Я часто замечал, что дешевые — дороже, хорошие — дешевле. К примеру, цены в Familia здесь выше раза в полтора. Но качественные вещи можно найти по более бросовым ценам, чем во Владимире. Несмотря на увеличившиеся расходы, финансовая выгода от переезда все же очень заметна.

Круг общения в основном состоит из приезжих. В моей группе на работе ни один не родился в Москве, как и наш руководитель, как и его руководитель, дальше не знаю, не уточнял. Кто-то перебрался с родителями в детстве, кто-то, как я, в сознательном возрасте. Дома тоже все приезжие. Иногда мы выбираемся в гости или встречаемся в кафе с уехавшими раньше нас из Владимира товарищами. Диаспоры никакой не заметил, не нужна она тут, и так все одинаковые.

Владимир для нас навсегда останется родным. Мы навещаем наших близких и следим за новостями, но все же уже реже. Недавно читал статью про владимирские диалектизмы. Решил потренироваться на коллегах. И действительно, никто из них школу не «закалывал»! Владимир — город спокойной и тихой жизни. Кому-то, как и нам раньше, такие условия подходят. Но чем дольше живу в Москве, тем больше нравится здесь. Переехать назад желания ни разу не возникало. Столичные ритмы затягивают и мотивируют, хочется жить и развиваться дальше. Я думаю, Москва может подойти каждому, нужно только взглянуть на нее поближе и с разных углов.

Анна Протасова, промо-модель. Три года в Москве.

До того, как переехать в Москву, я доучивалась во Владимире, в колледже искусств. По образованию я театральный художник — по куклам, по декорациям. Но и пока училась, я часто приезжала в Москву на фотосъемки.

Владимир — неплохой город, но я не осталась бы там жить. Он просто маленький. Моей маме там нравится, а мне все-таки нравятся большие города. Тут вся молодежь, тут больше движения.

Очень давно, когда жила в Иркутске, я уехала учиться в Новосибирск. Я тогда думала, что это самый лучший город. Я его очень любила, он и сейчас в моем сердце. Но когда я увидела Москву, я поняла, что мой город — это все-таки она. Тут можно найти что угодно. Тут есть все.

Я работаю промо-моделью — на выставках, на дегустациях, на семплинге. Также я два раза в неделю работаю в ветеринарной клинике — кормлю животных, убираю за ними. И еще участвую в фотосессиях. Но вообще я всегда в поиске чего-то нового, я свободный художник.

Скучная работа мне не нравится. Вот в промо никогда не скучаешь. Там общаешься с людьми, рекламируешь продукцию. Недавно работала на выставке в «Крокус Экспо» — на напитках. Это были энергетики и лимонады, но органические, без таурина и ГМО. В продаже их еще нет, а мне очень нравится знакомиться с новыми видами продуктов, которые только-только начали выпускать. Помогать их рекламировать и зарабатывать на этом — интересно. Это круто, мне нравится.

Есть специальные приложения и базы, через которые промо-модели ищут работу. В Instagram тоже можно найти предложения. Главное — твои данные, фотографии и опыт. А у меня опыт в промоушен-сфере уже второй год, так что все хорошо. Чаще всего я сама ищу работу, но бывает такое, что мне пишут те, с кем уже работала.

Раньше я вместе с сестрой снимала в Москве квартиру, но потом мы разъехались. Сейчас снимаю комнату. Комната большая, мне с котиком места хватает. Соседи хорошие. По сути, я вообще часто одна в квартире бываю. Это получается комфортнее, чем во Владимире, потому что там я жила в общежитии.

Мой круг общения состоит в основном из москвичей. Не знаю, почему так получилось. При этом я никогда не слышала, чтобы кто-то из моих знакомых говорил — вот, понаехали. В моем окружении такого нет. Много кто куда-то переезжает, это вполне нормально.

С деньгами по-разному бывает. Были ситуации, когда в кармане всего 100 рублей и нужно неделю на них прожить. Можно занять, но я это не очень приветствую. Поэтому если нет денег — нужно искать работу и работать. Искать и работать.

В принципе, денег мне хватает. Я не говорю, что шикарно живу, нет. Но я делаю то, что мне нравится, и мне хватает на квартиру, на еду и на одежду. Если я найду хороший проект, то получается что-то откладывать. Я не мажор и не бедная. Я знаю, что чем больше я работаю, тем больше получаю. Это система.

Дорого ли жить в Москве? Не всегда. Я знаю тут все самые дешевые магазины с хорошей одеждой, знаю, где можно недорого поесть. Что касается одежды, то есть разные ситуации. Я могу пойти в Bershka или в H&M, могу пойти в дорогой магазин и купить, допустим, обувь. Но если мало денег, я спокойно могу пойти в сэконд и купить недорогую, но хорошую и качественную одежду.

Про бешеный московский ритм могу сказать, что я сова, так что обычно просыпаюсь часа в два-три дня. Я бешеного ритма тут не ощущаю, в Москве же в разных районах по-разному. Я живу на ВДНХ и не вижу толпы людей, хотя если спуститься в метро, то там час пик из-за туристов постоянно.

Во Владимир я приезжаю примерно раз в два месяца. Хотелось бы чаще, потому что сильно скучаю по маме. Бывает, что накатывают воспоминания по некоторым людям. В этом городе тоже осталась часть меня, потому что у меня там были и дружба, и любовь. Есть места, которые напоминают мне об этих отношениях. У человека, которого я очень сильно любила, был офис в центре. И из офиса можно было попасть на крышу. Мы сидели на крыше, целовались под дождем, курили кальян… Воспоминание об этом месте, наверное, будет со мной всегда. Таких личных моментов много.

Еще хочу сказать, что во Владимире живут неравнодушные люди. В Москве, например, всем все равно — как ты одет, как ты себя ведешь. Никто ничему не удивляется. А во Владимире людям совсем не все равно.

За владимирскими новостями я особо не слежу, но там остались мои друзья-фотографы, они иногда рассказывают что-то. Знаю, что у театра драмы сделали красивый фонтан. Заметила, что убрали надпись «Я люблю Владимир» с Соборной площади. Почему ее убрали, в нее въехал кто-то? Мне она нравилась, у меня с ней тоже связаны воспоминания. Слышала и плохие новости — кого-то изнасиловали, кого-то ножом у сауны пырнули. Была летом в августе у мамы на дне рождения, хотела пойти фотографироваться на один холм. И мама меня отговаривала — не ходи, там кого-то изнасиловали и убили…

Когда я уезжала в столицу, мне много раз говорили — Москва тебя изменит, тебе будет трудно. Да, Москва всех меняет. И всем трудно. Некоторые не выдерживают и возвращаются во Владимир. Либо потому что сильно скучают до дому, либо потому что понимают, что Москва — не их город. Но это вполне нормально. Это не неудача. Если бы они не рискнули, то и не узнали бы.

Если для вас Владимир — комфортный город, то почему бы и не остаться там? Я за то, чтобы человеку было комфортно. Владимир по-своему хорош. Для меня это — родной город, там моя мама, там я училась, там мои воспоминания. В том, что он небольшой, есть свои плюсы. Офигенная природа, прикольные люди. И, кстати, «Ром Рум» — очень классный бар.

Я не хочу загадывать — вернусь во Владимир или нет. Никогда не говори никогда. Вдруг я приеду во Владимир и встречу там своего будущего мужа? Все может быть.

Кирилл Сосков, автор газеты «Metro Москва», редактор Metronews.ru. Семь лет в Москве.

Во Владимир я приехал из Гусь-Хрустального в 2007 году, учиться во Владимирском государственном университете — на кафедре журналистики. Пять лет отучился, и в середине пятого курса начал, скажем так, наезжать в Москву. К осени 2012-го переехал совсем.

Москва — это чисто случайная история. По ходу учебы у меня вообще не было никакой стратегии по поводу будущего. Я утром ходил на пары по журналистике, а вечером изучал английский язык. Еще честно пробовал заниматься тележурналистикой, но были объективные причины, по которым я быстро понял, что тележурналистом мне не стать. Во-первых, речь (я картавлю), а во-вторых, у меня с рождения есть потеря слуха. Картавый телекорреспондент с фиговым слухом — это как-то не очень. Но, кстати, я горжусь своими телевизионными работами, которые успел сделать в университете. Например, у меня получился десятиминутный документальный фильм про академика Козырева. Это человек, создавший устройство-крепеж, которое пушку танка держит в нейтральном положении. И он еще кучу всего придумал. С родственниками Козырева у меня хорошие отношения, с его младшей дочерью мы периодически переписываемся.

Примерно на третьем курсе я начал серьезно думать, что делать дальше. И стал вести спортивный блог на Sports.ru. Иногда даже забивал на начало пар ради этого — сидел в библиотеке и оформлял пост, потому что мне это было важнее. Блог постепенно набирал обороты, мне стали предлагать писать в разные пользовательские журналы на Sports.ru. Один из них назывался Football Tribune, он тогда только основывался. Я начал писать туда, потом стал соредактором, а потом еще и совладельцем этого бизнеса. Хотя бизнес — это все же громко и пафосно сказано, потому что чаще всего мы сами по крупицам собирали деньги на верстку очередного номера журнала. Но иногда были крупные и не очень, выражаясь современным языком, донаты. Я понял, что хочу быть ближе к ребятам, которые делают журнал, да и все это дело надо было развивать, а для этого надо было находиться в Москве. И я переехал.

Так сложились обстоятельства. Я не думал, что свяжу с Москвой свою будущую жизнь, просто туда привели люди и род моих занятий. Я понимал, что на журнале много не заработать, что нужно параллельно искать еще какую-то работу. Месяц работал на организацию, которая занималась боксерскими поединками. Потом лавочка закрылась, но мне повезло. Просто шел по дороге и увидел трамвай, на котором было написано «Р‑Спорт». Я не знал, что это такое, но дома посмотрел — оказалось, что это часть информационного агентства «РИА-Новости». Решил написать на первый попавшийся адрес электронной почты, который был указан на сайте, спросить про вакансии. Вакансии были — в отделе мониторинга и выпуска. Я пришел туда на стажировку и через четыре дня меня взяли.

В «РИА-Новости» я проработал год. Там у меня не очень складывалось, а потом из-за реорганизации компании дело пошло к сокращению штата. Я понял, что меня довольно скоро уволят, и решил побыстрее уволиться сам. Летом 2013-го работал внештатно и удаленно. Кстати, из Владимира. Снимал квартиру и жил в свое удовольствие. Шикарное было лето. А уже осенью нашел новую работу в Москве. Мало кто верит, но тоже случайно. Я сидел в McDonald’s на Чистых прудах, смотрел вакансии. И откликнулся на вакансию газеты «Metro Москва»: позвонил, предложил свои услуги, в тот же день приехал в офис. Три дня постажировался и на четвертый уже вышел на работу. 17 сентября этого года я отметил шесть лет работы в этой организации.

Другие города кроме Москвы я не рассматривал — ни Нижний, ни Санкт-Петербург. Если бы остался во Владимире, то, думаю, достиг бы определенного потолка в какой-то из редакций и мне бы там достаточно быстро надоело. Наверное, тогда бы и начал поглядывать на другие города. Кстати, когда я учился в университете, то считал, что выгоднее прибиться к Гусь-Хрустальному, к родному городу. У меня были предложения работать там в администрации, в местных СМИ. Разница в зарплате с Владимиром была бы, но там не пришлось бы снимать квартиру. Если бы не повезло с Москвой, то сейчас, скорей всего, жил бы в Гусе, работал бы каким-нибудь чиновником.

В Москве я сначала снимал комнату — типа, у бабки. Потом снимал комнату в квартире вместе с моими друзьями, с семейной парой. Потом женился и снял однушку с женой. Недавно вот переехали в просторную двушку. Вообще, мы планируем когда-нибудь купить собственное жилье, но не сейчас. Меня не тревожит эта ситуация, в Европе все по двадцать лет живут на съемных квартирах и никто не парится. Всему свое время и всему свои деньги.

Стаж в профессии у меня с 14 лет, но тогда я работал исключительно по договору, так что трудовая книжка у меня появилась только в «РИА-Новостях». С тех пор мой уровень доходов вырос раза в два-три. Я не считаю, что в Москве жить дорого. Точнее, жизнь в Москве дороже если говорить о ценах на какие-то глобальные вещи, например, недвижимость. А в остальном… Ну я вот не замечаю, что, например, продукты в регионе стоят прям намного дешевле. Ключевое слово — намного.

В Москву я поехал на начальную зарплату в 35 тысяч рублей, с премиями выходило 40. Это стандартно для начинающего в моей сфере. Но не сказал бы, что в чем-то себе отказывал. 15 платил за комнату, а на остальные деньги жил. Ну и жизнь будет дорогая в любом городе, если нет финансовой грамотности. А я с самого начала жил по средствам. Плюс я сам по себе человек экономичный, мне много не надо.

В Москве есть несколько типов «понаехавших». Первые — это те, кто «понаехал» уже давно, от пяти до десяти лет назад. У них у многих, как и у меня с женой, московские паспорта. То есть прописка не московская, но паспорта выдавало московское отделение полиции, если паспорт по той или иной причине менялся. Когда полицейский останавливает и видит, что паспорт в Москве выдан, то в большинстве случаев даже не задает вопросов. По сути, мы уже можем себя считать, условно говоря, почти москвичами. Вторая градация — это те, кто «понаехал» сюда три или четыре года назад. Они уже пообвыклись тут и думают, что делать дальше — оставаться или уезжать. И еще есть те, кто только-только приехал, от года до двух лет. Это те, кто шикует — как тут круто по сравнению с провинцией, как они тут развиваются. Я это называю «хипстерский шарм». Он быстро спадает, но такие люди есть. Себя я в них не узнаю, но считаю, что через это можно пройти тем, кто приезжает в Москву. Когда они успокоятся, то будут понимать, что здесь тоже много недостатков, а там, откуда приехали, в чем-то точно лучше.

Минусы в Москве — это, например, огромные расстояния. Когда я стал активно перемещаться, я это понял. Еще плохая экология, это тоже ни для кого не секрет. И еще один минус — это, пожалуй, люди, которые приехали сюда из стран ближнего зарубежья и ведут себя не как гости, а очень вызывающе. И я бы добавил, что когда в городе проводятся какие-то массовые мероприятия (я сейчас имею в виду не митинги), то хочется в этот день куда-то свалить из Москвы, а не пойти на это мероприятие. Потому что людей столько, что после праздника будешь еще два часа идти до метро.

Ностальгия по Владимиру не накатывает. Я отделался от этого. Я это называю «синдром окончания института» — когда новая жизнь уже началась, а от старой еще не успел отойти. Я когда жил в Москве первый год, очень часто ездил во Владимир, ночевал у друзей-знакомых, в Гусь приезжал к родителям. А потом и времени стало жалко, и занятость возросла. Стало не до этого. Вообще в регион приезжаю раз в три месяца точно: навещаем с супругой моих родителей в Гусе, а на обратно пути можем проехать через Владимир. В последнее время, правда, исключительно для того, чтобы купить вкусный кофе в Торговых рядах.

Я слежу за владимирскими новостями, конечно. Слежу за историей с многострадальной больницей в Струнино. Еще одно яркое событие на днях попало в обзор Sports.ru, оно связано с владимирским «Торпедо». Кто-то из владимирских игроков забил какой-то офигенный мяч — то ли через себя, то ли с лету. Этот момент показывали на ведущих спортивных сайтах. Еще постоянно пишут про Сипягина, что он с кем-то встретился, что его намеренно мочат на федеральных каналах — потому что он не единоросс.

Из владимирских СМИ я слежу только за «ПроВладимиром» и «Зеброй». «Зебра-ТВ», опять же, близкое для меня издание, я там публиковался, поэтому посматриваю, что там журналисты пишут. Во Владимире есть люди — не друзья, но хорошие знакомые, за чьими судьбами я слежу в соцсетях. Это шеф-редактор ВГТРК Екатерина Гуцаленко, гендиректор ВГТРК Андрей Филинов, главный редактор «Зебра-ТВ» Сергей Головинов, сити-менеджер Андрей Шохин, директор лиги КВН «Владимирская Русь» Роман Александров, директор Центра классической музыки Артем Маркин, директор департамента культуры Алиса Бирюкова…

Я думаю, что Владимир — очень депрессивный город. Я его так и не полюбил. Но там есть места, которые мне нравятся. Пространство у Белого дома — я раньше занимался бегом и часто пробегал мимо. Площадка у университета, где я учился, у третьего корпуса — там симпатичные лавочки. И еще хорошее место на площади Победы, где Вечный огонь. Все остальные места во Владимире, на мой взгляд, более-менее хорошо выглядят разве что летом. А так, мне кажется, Владимир настолько ужасно освещен, что осенью и зимой там просто рассадник для депрессии. Этот тусклейший свет, который везде, в том числе и в центре у Золотых ворот… Даже когда Владимир стал новогодней столицей и повесили подсветку, все равно у меня не было ощущения, что стало сильно лучше.

Если о хорошем, то в городе появились новые пешеходные пространства. Мне приятно, что появились хорошие рестораны. Я фанат ресторана «Панорама». Мне там нравилось, мы собирались с друзьями, отдыхали и смотрели на прекрасный вид, который оттуда открывался. И таких хороших мест в городе все больше появляется. Еще все мечтаю побывать в студии «Гримерка Beauty Loft», которую Саша Чиркова открыла. Тысячу раз ей обещал, но все никак не дойду. Судя по фоткам, это вообще топ, новая реальность этого города. Меня обуревает гордость от того, что это дело рук не какого-то Васи или Пети, а дело рук моей одногруппницы. И еще — появилась в городе девочка Наташа Касьянова, она замутила какую-то кинодвижуху, там и творчество, и искусство. Она тоже моя одногруппница, и более того, она моя одноклассница, мы вместе учились в старших классах. Там, где Касьянова — там не может быть не интересно. Мне нравится, что во Владимире есть позитивные изменения, созданные силами людей, с которыми провел пять прекрасных лет на студенческой скамье.

Во Владимир я точно не хочу вернуться. Я уже привык к Москве, мне здесь нравится, я отсюда уже с трудом куда-то выезжаю. Раньше я думал, что если буду неженатым и у меня ничего не сложится, то ближе к старости переберусь в Гусь. На накопленные в Москве деньги куплю недвижимость и просто буду сидеть, условно говоря, на улице Красных зорь, 13 — у нас там огород был, пить вино и ни в чем себе не отказывать. Но сейчас я думаю, что закончу свою трудовую карьеру именно в Москве, мои дети тоже будут здесь расти. Пока материальное положение и душевное спокойствие будут позволять находиться в мегаполисе, мы с супругой будем здесь находиться. Если почувствуем, что и с первым, и со вторым начались ощутимые проблемы, то будем думать, что делать дальше. И обязательно следует подчеркнуть, что я свое будущее и будущее своей семьи связываю только с Россией. Я здесь родился и вырос, и никуда не планирую уезжать. Здесь мои самые любимые, здесь мой родной город, здесь мои коллеги и друзья.

Сообщение Наши в Москве: владимирцы рассказали, как живут в столице появились сначала на ПроВладимир.

Ради ликбеза сообщим, что вегетарианцы бывают разными. Лактовегетарианцы, например, не едят мясо, но употребляют молоко и его производные. Пескетарианцы допускают в своем рационе морепродукты. А веганы отказываются от любых продуктов животного происхождения.

ПроВладимир пообщался с веганами и вегетарианцам из Владимира. Мы узнали, зачем им все это надо, скучают ли они по мясу, где покупают еду и как реагируют на стереотипы. Также герои нашей публикации поделились рецептами своих любимых блюд — при их приготовлении ни одно животное не пострадало.

Яна Матлаш, копирайтер в интернет-магазине.
Веган с 2014 года, до этого несколько лет была вегетарианкой.

«Быть веганом для меня — это возможность максимально приблизиться к жизни без вреда для животных. В отличие от вегетарианцев, веганы задумываются не только о тех животных, которых убивают в мясной промышленности, но и о тех, кого эксплуатируют ради яиц, молока и шерсти — держат в неволе долгое время. Помимо того, что веганы не употребляют в пищу продукты животного происхождения, они также не носят кожаную обувь и одежду, не посещают цирки, не покупают товары, которые тестируются на животных.

У меня переход к веганству был постепенный, я не хотела резко от всего отказываться без смысловой почвы. Сначала я отказалась от мяса, но ела рыбу. Потом стала вегетарианкой, то есть отказалась еще и от всех морепродуктов. На это решение во многом повлияла книга Дж. Фоера «Мясо. Eating Animals». Добыча горстки тех же креветок сопровождается так называемым приловом, в который попадают «ненужные» морские обитатели. Они погибают, редеют популяции, наносится большой урон морской фауне.

Спустя несколько лет я поняла, что могу больше сделать для животных. Поэтому стала веганом. Мне кажется, к этой точке рано или поздно должен прийти каждый вегетарианец, а в идеале — каждый цивилизованный человек.

Мои близкие вполне нормально отреагировали. У меня конфликтов не возникало ни с родителями, ни с друзьями. Если я могу грамотно аргументировать свою позицию, то это не вызывает недопонимания. Наоборот. Я как-то работала в компании, где проводились корпоративы с шашлыками, и под меня всегда подстраивались, чтобы были какие-то овощи или грибы. И сейчас к этому все спокойно относятся. Если я, например, прихожу на семейный праздник, для меня там будет что-то постное — так это люди привыкли называть. То есть блюда без яиц, без молока, без сыра и, конечно, без мяса.

Меня не раздражают люди, которые рядом едят мясо или молочные продукты. Я не лезу в чужую тарелку. Потому что я какое-то время сама так жила. Агрессивное навязывание своих взглядов — это не мое. Здесь вопрос в том, что люди едят мясо или потребляют молочку и яйца, потому что они не видят, что происходит за стенами ферм и скотобоен. Если бы они задумались и начали это изучать… Я даю почитать литературу или отправляю ссылки на сайты о веганстве, если людям становится интересна моя позиция. Я отказалась от мяса именно потому, что видела это все. Смотрела ролики, читала книги и статьи. И у меня было не просто спонтанное решение — «мне жалко животных». Это решение имело факты под собой.

Если с точки зрения здоровья рассуждать, то большим заблуждением будет считать, что от магазинного мяса есть какая-то польза. В том, как выращивают этих животных, пичкают их гормонами роста и антибиотиками — мало пользы. Гораздо полезнее растительный белок. Его большой концентрат содержится в бобовых, это белок в чистом виде. Так что человек может прожить без животного белка. Единственное, чего нет в растительной пище, это витамина В12. Но его можно спокойно принимать в капсулах.

У нас есть группа «Вегетарианский Владимир». Когда мы только начинали, это было небольшое сообщество друзей-вегетарианцев. Мы создали его, чтобы делиться опытом, рецептами, рассказывать, где что купить. На тот момент все было сложно, даже соевое мясо продавалось в одной или двух точках в городе. И мы постоянно обменивались информацией. С течением времени сформировалось больше сообщество, в основном это люди из Владимира, но есть подписчики и из других городов. Сейчас это вышло немного на другой уровень. Мы несколько раз проводили вегетарианские дни, которые собирали большое количество людей. Просвещали их теоретически, угощали едой, проводили мастер-классы, говорили об ответственном отношении к животным.

Конечно, во Владимире культура вегетарианства не так развита, как в Москве или Санкт-Петербурге. Но все равно, у нас тоже есть доступные варианты — поехать в центр города, купить вегетарианскую или веганскую шаурму, фалафель, другие блюда. Очень выручает кафе «Веджи бро». Они одни из первых в городе стали предлагать вкуснейшие блюда веганской кухни. Можно поехать в гипермаркет и закупиться продуктами на неделю.

Плюс мы организуем совместные закупки, например, с американского сайта IHerb.com. Там очень много косметики и бытовой химии. Люди часто путают эко-средства и этичные средства. Мы — именно за этичные, которые не причиняют вреда окружающей среде и животным. И в России тоже есть такие производители, можно их поддержать — например, это косметика компании «СпивакЪ», кировская косметика и бытовая химия «Голодный леший».

Если говорить об общепите, то почти везде во Владимире можно заказать веганские блюда. Это будет какая-нибудь картошка или овощи на гриле. Если официанты и повара уступчивые, можно попросить при заказе обычного блюда: «Уберите мне вот этот ингредиент». Я так иногда роллы заказываю. Прошу не добавлять туда рыбу или курицу, только овощи. Они говорят: «Но цена от этого не изменится!». Я отвечаю: «Знаю, просто мне этого не надо». Но, конечно, стоит добиваться внесения веганских (постных) позиций в меню. Кстати, во время поста многие кафе так делают. И если блюда пользуются спросом, то их оставляют в меню на постоянной основе.

Мой совет тем, кто задумывается о веганстве, — подходить к нему осознанно. Понимать, что это выбор в пользу жизни и в пользу справедливого отношения к животным. Есть много интернет-ресурсов, где о веганстве популярно рассказывается — с точки зрения справедливого отношения к животным, с точки зрения здоровья, с точки зрения влияния на окружающую среду. Ведь нельзя закрывать глаза на урон, который наносят планете животноводческие фермы. Потому что это тоже обширная сфера, о которой мало кто задумывается. Интенсивное животноводство влияет на загрязнение воды, разрушение озонового слоя, исчезновение лесов. Увидев все эти связи, поняв, зачем тебе это нужно, уже легче стать веганом. Ты просто не сможешь жить иначе. Главное — помнить, что это не ограничение и не отказ, это выбор в пользу жизни.

Кстати, еще один способ пропаганды веганства — это личный пример. Я люблю угощать друзей и родственников веганскими блюдами. Многие даже потом просят рецепты. Одним из них поделюсь с вами».

Рецепт от Яны: морские палочки

Ингредиенты: тофу, листы нори, мука для кляра (смесь для блинчиков или кукурузная мука).

Тофу режем на длинные полоски, солим, добавляем специи по вкусу. Его также можно вымочить в соевом соусе.

Листы нори режем на квадратики, чтобы в них можно было завернуть тофу. Размачиваем, чтобы листы стали мягкими. Палочки тофу заворачиваем в нори. Получаем заготовки, которые будем обжаривать в кляре.

Кляр готовится очень просто. Муку смешиваем с водой до получения густой массы, которая будет удерживаться на наших заготовках. Потом обваливаем заготовки в кляре и жарим в раскаленном масле на сковородке с обеих сторон. Обжаривать недолго — до подрумянивания кляра. Сам тофу не нуждается в термической обработке, он уже готов к употреблению.

Морские палочки можно подавать с соусом карри или с кисло-сладким соусом. По вкусу они очень напоминают рыбу.

Павел Синев, программист.
Был вегетарианцем с 2008 года, в этом году включил в рацион рыбу.

«Когда я стал вегетарианцем, друзья и близкие сначала отнеслись к этому с осторожностью. Мне было 18 лет, и родители, видимо, подумали, что я попал в секту или под дурное влияние. Думали, что пройдет с возрастом — не прошло. Так и живу.

Десять лет назад мне было просто интересно. В массовой культуре периодически появлялись упоминания про вегетарианство. Каждый человек должен развиваться, куда-то двигаться, я решил попробовать. Примерно в то же время я решил не употреблять алкоголь в любых его формах. Морально-этическая составляющая вопроса не присутствовала изначально, она потом появилась. Когда этой темой интересуешься, понимание рано или поздно приходит.

Конечно, у обывателей существует целый набор клише о вегетарианцах. Непонятно, откуда они берутся — возможно, из средств массовой информации, возможно, формируются какими-то традициями, передаваемыми из поколения в поколение. Чего только в уши не льют народу. Старое поколение — оно более закостеневшее в своих убеждениях и стереотипах, молодежь сейчас, мне кажется, более открытая. Мои сверстники, 20−30 лет, даже если не являются вегетарианцами, лояльно к этому относятся. Меньше вопросов возникает, даже в новых компаниях.

А раньше, конечно, было всякое. Я когда начал всем этим интересоваться, последний класс школы заканчивал. Конечно, я был в подавляющем меньшинстве. Спустя годы, когда встречал некоторых одноклассников или сокурсников из института, я узнавал, что кто-то тоже стал вегетарианцем или хочет стать, интересуется так или иначе этой темой. Это стало нормой, я не испытываю дискомфорта по этому поводу и не держу постоянно эту тему в голове. Вот вы спросили, как я себя называю — вегетарианец, пескетарианец… А я никак себя не называю. У меня немножко не та история, когда ты вешаешь на себя название и строго ему следуешь. 

Когда тебе 20 лет — конечно, хочется доказывать всему миру свою точку зрения. Раньше я ввязывался в полемику, но это такая неблагодарная штука, поэтому сейчас я на это смотрю иначе. Я обычно никому даже не рассказываю о том, что я вегетарианец. Не декларирую это, если меня не спросили. Да, на новой работе или в компании этот вопрос рано или поздно на поверхность всплывет. Но если человек адекватный, он не будет залезать к тебе в тарелку, максимум поинтересуется. Даже если он думает иначе, в силу каких-то своих убеждений, то он, как тактичный человек, не будет тебе ничего навязывать. А ты не будешь ничего навязывать ему.

Конечно, если резко исключить из своей жизни какие-то привычные продукты, то ты по ним скучаешь. Ты холодильник открываешь — и тебе хочется что-то знакомое есть. Тем более когда ты молод и живешь еще с родителями, а они традиционной диеты придерживаются. В этом случае есть соблазн с вегетарианства соскочить. Потому что есть привычки, которым ты следовал на протяжении последних лет. А еда — это привычка. Если перетерпеть, привычка изменится.

Я недавно начал есть рыбу. Морепродукты не ел и не любил никогда в жизни, но когда женился, решил, что это будет компромиссом. Супруга у меня не вегетарианка. Мы сейчас притерлись в этом плане, и сложностей не возникает. Но бывало, отрицать не буду. И я подумал, что рыба могла бы быть общим знаменателем в нашем рационе.

Не считаю, что в вопросе питания может быть конечная точка. Нужно искать для себя золотую середину. Лев Толстой говорил: «Как ни странно, самые твердые, непоколебимые убеждения — самые поверхностные. Глубокие убеждения всегда подвижны». Я мясо не ем уже больше 10 лет, потому что не вижу в этом необходимости. Если что-то изменится… Я не знаю, что должно произойти, но если вдруг появится необходимость есть мясо, то допускаю для себя такую возможность. Например, в горном туризме или альпинизме иногда могут возникнуть экстремальные ситуации, когда уже не до индивидуальных капризов. Группе надо выживать, тут работают правила большинства. Впрочем, не исключаю и переход на более строгую диету, подумываю сократить молочную продукцию в рационе. Например, кофе уже давно предпочитаю с растительным молоком. Аргументов за это предостаточно. Молочная индустрия неотделима от мясной, да и польза молока для человека значительно переоценена.

Если говорить о вегетарианской культуре, то в целом по городу, мне кажется, большие изменения произошли за последние лет пять. Открывались и открываются вегетарианские заведения, и это замечательно. И в любом заведении, даже не чисто вегетарианском, нет проблем хорошее блюдо заказать, чтобы оно было без мяса. В магазинах есть отдельные полки и даже целые отделы. С веганством, с более строгой формой вегетарианства, наверное, чуть сложнее. А если говорить про вегетарианство, то вообще проблем нет. Можно заказать и пиццу, и фастфуд, и что угодно.

Потребительскую корзину мясоеда я уже давно не могу оценить с точки зрения кошелька, но мне кажется, что вегетарианские продукты дешевле. Хотя это относительно, это — смотря чем вы питаетесь. Если вы делаете упор на продукты, которые промаркированы как «эко-био-веган», то ценник, как правило, не особо лояльный. Я не знаю, с чем это связано, с модой или с малыми объемами производства, но зачастую обращал на это внимание. Однако если формировать свою потребительскую корзину из того, что в самом обычном магазине продается, то получается не слишком дорого.

Если бы меня попросили дать совет по поводу вегетарианства, то посоветовал бы без фанатизма подходить к этому вопросу и не гнаться за названиями. Допустим, если вы знаете, что ваше близкое окружение негативно все воспримет, то, возможно, стоит какими-то малыми шагами к этому двигаться. Возможно, оставить в рационе один вид мяса или оставить рыбу и молочные продукты. Слишком упрямую и несгибаемую позицию в этом плане занимать не стоит. Многим хочется, и я, наверное, такую же позицию занимал, но… Тише едешь — дальше будешь. На себе майку рвать и в грудь себя бить — какой ты принципиальный веган, а через год ломаться на этом… Не нужно. Надо просто пробовать и выбирать то, как тебе комфортно. И главное — понимать зачем. Существует много информации в интернете, статей и фильмов. «Скотозаговор» и «Земляне» — неплохие фильмы, которые приходят на ум. Во «ВКонтакте» есть владимирские тематические сообщества, вступайте, спрашивайте. Читайте, смотрите, изучайте. И, конечно, подвергайте здоровому сомнению всю информацию».

Рецепт от Павла: фалафель — традиционное блюдо арабской кухни.

Ингредиенты: Нут (бараний горох) или готовая сухая смесь, луковица, два-три зубчика чеснока, пучок петрушки, пучок кинзы, соль, душистый перец и любые специи по вкусу.

Если идти сложным путем, то нут предварительно замачивают, варят и блендером или мясорубкой измельчают. Альтернативный вариант — купить нутовую муку или сухую смесь для фалафеля и залить небольшим количеством воды. Чуть менее вкусно, но готовится в три раза быстрее.

В получившуюся массу добавить соль, лук, чеснок, специи. Все хорошенько перемешать. Далее работа идет как с обычными котлетами. Если есть фритюр, то можно сформировать шарики, если есть только сковорода — лепешки.

Жарить в масле пять−семь минут, до румяной корочки. Подавать с нарезкой из свежих овощей и чесночным соусом, можно завернуть все это в лаваш.

Татьяна Волкова, продавец.
Веган с 2011 года, до этого больше 10 лет была вегетарианкой.

«Вегетарианкой я стала в 16 лет. А лет восемь назад перешла на веганство. Веганство — это не только пищевые предпочтения. Оно включает в себя все аспекты жизни, а не только диету. Это мой выбор, потому что я за справедливость. Все имеют право на жизнь.

Поначалу родственники волновались за меня — дело было в конце 90‑х и вегетарианство еще не было мейнстримом. Потом перестали переживать, потому что увидели, что ничего страшного со мной не происходит.

Стереотипы о веганах меня уже давно не раздражают, потому что одно и то же спустя много лет не может раздражать. Самый забавный стереотип — это то, что все веганы худые и странные. Поэтому когда люди узнают, что я веган, они еще раз подозрительно смотрят на мою шикарную фигуру и не находят что сказать.

Я никогда не скучала по мясу, хотя очень любила его вкус. Просто я думаю, что разумный человек может быть сильнее своих вкусовых предпочтений.

Зачем нужны веганские сосиски и котлеты? Они существуют потому, что людям нужна привычная форма еды. Особенно молодежи, которая не любит готовить, а хочет питаться так же, как раньше, но без убийства животных.

Я не знаю, сколько вегетарианцев в городе. Например, в группе «Вегетарианский Владимир» во «ВКонтакте» 850 человек. В реальности, я думаю, больше. Знакомых вегетарианцев у меня человек двадцать, наверно. Есть даже целая семья с детьми — все здоровые, спортивные и чудесно выглядят.

А чтобы ответить на вопрос о том, развита ли во Владимире вегетарианская культура, посмотрите на полки продуктовых магазинов. В «Глобусе» есть огромный отдел, например. Так что спрос есть. В целом быть веганом недорого, если есть обычную еду. Но вегетарианские сосиски, конечно, недешевое удовольствие.

Тем, кто задумывается о вегетарианстве, я сказала бы следующее: не бойтесь быть ЧЕЛОВЕКОМ. Если хотите стать вегетарианцем — становитесь! Желания должны исполняться».

Рецепт от Татьяны: веганские кексы

Ингредиенты: сахар, растительное масло, сода, лимонный сок, вода, начинка.

В стакане теплой воды растворить стакан сахара, влить полстакана растительного масла, всыпать стакан просеянной муки, добавить половину чайной ложки соды, погашенной лимонным соком (или уксусом), еще стакан просеянной муки и начинку. Размешать, но не слишком интенсивно.

Прогреть духовку, вылить тесто в форму или формочки, выпекать примерно 30 минут. В качестве начинки подходят резаные яблоки, кусочки шоколада и орехов, ягоды — все что душа пожелает.

Денис Шабанов, руководитель отдела контента в компании по организации деловых конференций.
Лактовегетарианец с 2014 года.

«Я лактовегетарианец уже почти пять лет. Мой выбор достаточно логичный, не вижу ничего плохого в употреблении продукции на основе молока. Само по себе это не наносит вреда животным, это был естественный процесс, пока человек не наложил рыночные отношения на живых существ и не устроил погоню за «бумагой» несмотря ни на что.

Друзья и родственники относятся к моему выбору скептически, как к временному порыву. Чаще всего никто не пытается встать на твое место, примерить на себя роль другого человека, поэтому вывод обычно один: «Я ем мясо и мне норм, получается, что если ты его не ешь, то с тобой что-то не так». Спустя почти пять лет мало что меняется. Одни люди принимают твой выбор и живут, не обращая внимания. Но есть и другие, которым не дает покоя тот факт, что ты делаешь что-то иначе. Скорее всего, этих людей обижали в детстве, и они также ищут за что зацепиться, пытаются вывести на эмоцию. Со временем стало проще только мне — перестал обращать внимание на многие мелочи и убедился в правильности своего выбора.

Есть очень много стереотипов о вегетарианстве и, честно говоря, раздражают почти все. Особенно мне «нравится», когда собирается большая компания людей и вдруг проскальзывает или раскрывается тема о пользе/вреде еды. И начинается разговор о том, что вегетарианство вредит, что люди жить не могут без мяса. Большая часть населения склонна к употреблению алкоголя, никотина, но никого это так не заботит, как появившийся в компании вегетарианец. Возьмите четверых человек, которые в течение одного года будут употреблять: один — алкоголь, второй — никотин, третий — наркотики, четвертый — станет вегетарианцем. Даже не буду дописывать что будет, додумаете сами, как вам больше нравится.

Я отказался от пищи животного происхождения в один день, сложно было избавиться от привычки, но дальше проблем не было никаких. Если выбираюсь с друзьями в кафе, на природу, на семейный ужин — не было ни разу желания съесть что-то мясное. Если включить фантазию, то в любой ситуации можно сделать свой рацион намного интереснее, чем просто съесть кусок кого-нибудь.

В плане культуры вегетарианства Владимир очень слабо развит. Мало кафе с вегетарианским меню, в магазинах продукты сделаны вообще непонятно из чего. Но это просто бизнес, которому интересны только желания большинства. Хотя если сравнивать, то пять лет назад вообще не было кафе с вегетарианским меню, а сейчас их как минимум три. Вегетарианцев становится больше, и скоро магазинам и кафе придется учитывать предпочтения платежеспособного «зеленого» населения.

К вегетарианству нужно подходить с умом. Если ты не понимаешь — зачем тебе это, какую цель преследуешь, то лучше этого не делать, не теряй время. Самый интересный момент в вегетарианстве — это переход к нему, когда ты только отказываешься от мяса. Сам процесс — потрясающий урок самодисциплины, а без нее сложно стать кем-то».

Сообщение Без мяса: владимирцы рассказали, почему стали вегетарианцами появились сначала на ПроВладимир.

Этот текст можно дополнять, поэтому если у вас есть интересная история на ту же тему — пишите в комментариях или на почту [email protected].

Мария.
Рожала в роддоме № 2 в 2013 и 2015 годах.

«У меня две дочки. Одна из них родилась в 2013 году, а вторая — в 2015‑м. И обе — во владимирском роддоме № 2. Я с самого начала планировала рожать именно там — чисто интуитивно. Хотя именно этот роддом соответствовал и моей прописке. Другие учреждения я даже не рассматривала, не говоря уже о том, чтобы поехать в другой город, так как хотела, чтобы на выписке было максимальное количество близких мне людей.

Приехала «сдаваться» сама, предпочитаю все держать под контролем в этом вопросе, чтобы не лететь уже во время схваток с безумными глазами на скорой или с родственниками. И вот в 2013 году я столкнулась со знаменитой «бабушкой с комелечком», которая оказалась настоящей Бабой Ягой. Она принимала документы, и за 15 минут нашего с ней общения я растеряла все свое спокойствие. Она меня запугала так, что мало не показалось бы никому. И напугала не тем, что мне предстоит, а именно своим отношением. То есть если к ней я зашла абсолютно спокойная, то от нее вышла уже вся на нервах.

Я же первый раз тогда пришла в роддом, ничего не знала. И взяла с собой чистые ночнушки, в которых думала идти рожать. Она увидела и начала орать: «Вы (современные девушки) вообще обалдели совсем! Зачем ты их сюда приперла? Звони мужу, если есть такой, пусть забирает этот хлам, а то выкину прямо сейчас!». А потом выдает мне стерильную ночнушку — всю в чужих кровавых пятнах. И я вроде бы понимаю, что она чистая на самом деле, продезинфицированная как надо — по медицинским стандартам, но все равно жутковато. Другой пример. Стала заполнять документы, в них графа «данные паспорта». Ну я и пишу по памяти, потому что прекрасно их знаю. Она увидела и снова началось: «Ты что делаешь?! Где твой паспорт? Нечего мне тут наобум писать! Ты мне сейчас тут понатыкаешь циферки, а мне потом ищи, кто ты такая!». И так далее. В дальнейшем я еще ни раз слышала об этой бабушке и от других людей.

В предродовой меня тоже встретили не очень приветливо. Казалось, что я им очень сильно помешала своим появлением. Одна женщина, которая, как я поняла, была главной среди всех остальных медиков, даже пригрозила мне. Что-то вроде: «Даже не вздумай мне тут орать, у меня и так смена тяжелая». Но мне повезло найти врача, который смог меня успокоить. Как ни странно, это был единственный мужчина в смене, причем довольно молодой. Он периодически приходил, подбадривал меня. В итоге все прошло хорошо. Малышка родилась здоровой, несмотря на то, что у нее было тройное обвитие. У меня самой тоже не было никаких негативных последствий.

Второй раз с врачами мне повезло больше — все были очень внимательными, осторожными, улыбались мне и поддерживали. Можно сказать, что в 2015 году у меня вообще не было никаких нареканий.

Что касается пребывания в палате — ничего плохого сказать не могу. В палате было 6 человек, детей нам приносили только на кормление. Всегда было очень чисто, даже в душевых, хотя я очень брезгливый человек. Медсестры по-настоящему заботились о нас: советовали, что лучше попросить у родных в качестве передачек, пытались помочь, если что-то было нужно, помогали девочкам, которые никак не могли успокоить своих малышей. Питание тоже было довольно хорошим. Разумеется, блюда были очень простыми, но при этом горячее всегда было горячим, и все было довольно вкусно.

Я ни за что не платила. А в качестве благодарности уже перед выпиской собирала небольшие подарочные пакеты тем, кому хотелось самой искренне сказать спасибо».

Дарья Дементьева.
Рожала в 2014 и 2017 годах в перинатальном центре.

«Оба раза я рожала в перинатальном центре. Мы тогда жили в Добром, и этот роддом был ближайшим к нам. Не обошлось без знакомств, моя мама вышла на определенного врача. Все так сложилось, что я решила — будут там рожать. И в первый раз там рожала, и во второй — под конец срока беременности позвонила врачу, сказала: «Хочу еще раз к вам».

Я расспрашивала знакомых, которые до меня рожали в перинатальном центре. Все говорили — ну, нормально, хорошо. А про второй роддом всякое говорили. В основном — что там не очень. Так что я изначально в перинатальный центр собиралась.

О хорошем — я была безумно довольна, что мы с ребенком вместе в палате находимся. И в первый раз с сыном так лежали, и во второй раз — с дочкой. Сразу после родов меня спрашивали: «Вы будете с ребенком лежать?» Отвечала: «Да, я хочу». Это было как раз то, ради чего мы и ехали в перинатальный центр, потому что я знала, что там есть совместные палаты.

Не знаю, как во втором роддоме сейчас — есть совместные палаты, нет… У меня сестра там рожала десять лет назад. У них было десять человек в палате, душ и туалет — общие на весь коридор. А у нас в перинатальном были палаты на двух, максимум на трех мамочек с детьми. И в каждой палате туалет с душем. Все чистенько, культурно, есть раковина и пеленальный столик. Идеально.

Еще момент — в 2017‑м разрешали приносить все, что считаешь нужным. Хотя в 2014 смотрели пакеты и делали замечания — трусы нельзя, лифчики нельзя, ребенка можно пеленать только в местные пеленки… А спустя три года — все как ты хочешь. Ребенка можно было переодеть в ползунки и распашонки из дома. Подгузники и пеленки — свои, пожалуйста. На себя нижнее белье тоже можно было надевать — как удобно, никто ничего тебе не скажет.

В плане еды хочу сказать, что в 2014‑м году кормили получше, чем в 2017‑м. Во второй раз когда рожала, еда была какая-то холодная, безвкусная. Так что мне из дома поесть привозили. У детей аллергии не было, тьфу-тьфу-тьфу, и я по еде особо не парилась. Вредное я и так стараюсь не есть, а все остальное — пожалуйста.

Есть еще такой личный момент — я когда первого ребенка родила, было семь часов вечера, поэтому я не попала на ужин. И нам сказали — все, ждите до утра, до завтрака. А кушать хотелось очень сильно, я маме звонила в слезах — ужин проворонили, что делать? Мама позвонила врачу, который меня курировал, и он принес мне из столовой хлеб, чай, еще что-то. И я наконец поела. Поэтому когда я во второй раз пошла рожать, взяла с собой еду — на всякий случай.

К персоналу у меня претензий нет абсолютно. Мама моя переживала — вот, вы там вместе с ребенком лежите, а вдруг тебе плохо станет или еще чего… Но там ты постоянно под наблюдением. И не заскучаешь — то на процедуры позовут, то врач зайдет, то педиатр, то нянечка. Если не умеешь пеленать ребенка — покажут. Если есть какие-то вопросы — объяснят. Ничего плохого не могу сказать, все было вежливо.

Из минусов могу вспомнить — душно было в палате. Мы лежали осенью, отопление уже включили. Дышать нечем, а проветривать не рекомендовали, чтобы не простудить ребенка. Приходилось по-тихому выкатывать его в коридор и 15 минут проветривать, потому что иначе дышать было невозможно.

Когда ложилась в роддом, попросили привезти подгузники, две-три пеленки, влажные салфетки, капли какие-то — не помню, то ли в нос, то ли в глазки. Все отдаешь сразу и это относят в «общак». Больше ничего не просили.

Мне платить в роддоме ни за что не пришлось. Но мои родители уже после родов отвезли врачу вознаграждение в знак благодарности. Не знаю, как и что там было, это все прошло мимо меня. Это их личная инициатива.

Однозначно, я бы порекомендовала перинатальный центр своим знакомым. Я там два раза рожала и в третий раз туда пошла бы, к своему врачу. Я довольна».

Светлана.
Рожала в перинатальном центре в 2014 и 2017 годах. Оба раза — через кесарево сечение.

«Первый роддом [перинатальный центр] выбрала, потому что так получилось. И мне советовали его. Кроме того, я больше переживала за здоровье детей, чем за свое собственное, и выбирала роддом с лучшим неонатологом.

Информацию про роддома узнавала заранее, читала отзывы на форуме Детки-33, собирала инфу от знакомых. Пугали стафилококком во втором роддоме и древними санузлами. В первом роддоме — относительно свежие палаты и более комфортные условия. Душевые на трех-четырех человек, а не на этаж. Питание было среднее, но меня устраивало, я привыкла к столовской еде.

Перед вторыми родами я была наслышана об истории Анны Бобриковой, и было немного страшно и тягостно идти в первый роддом. Но мысли о хорошем неонатологе перекрыли страхи.

Оба раза я, заранее имея на руках заключение о необходимости кесарева сечения, заранее приезжала записываться на роды. У меня было обозначено окно для проведения операции — до 40‑й недели беременности. И я выбирала дату вместе с главным врачом.

В первый раз, в 2014 году, я приехала в день кесарева сечения в роддом, на фильтре сдала вещи, прошла все «экзекуции» и в 10 утра мне уже сделали операцию и ребенка достали. К вечеру малышку принесли показать в палату, а на следующее утро уже перевели в послеродовое отделение, где на день детишек привозили, а на ночь и для обследований забирали в детское отделение.

Но во второй раз меня положили заранее — перестраховались из-за рубца на матке. Логично, что на матке был рубец от первого кесарева, но он не беспокоил и на всех УЗИ вел себя нормально. Так я бы тоже приехала в день операции из дома, но не разрешили — надо полежать. Господи, зачем? У меня дел столько, дите двухлетнее. В итоге положили 11-го, разрезали 17-го. И ничего не делали. Я тупо слонялась и ждала даты икс.

Во время операции меня оба раза отчитывали как девочку — что и лежу я не так, и разговариваю, и отвлекаю. А мне просто было страшно — почему мой ребенок не кричит и эта тишина в воздухе? Не понравился анестезиолог в 2014 году, который сделал мне эпидуралку только со второго раза, так как первый раз попал не туда. И долго чертыхался. Поясницу мне лечили после выписки уже, мой массажист-мануальщик. Ну и нормально ли отчитывать беременную за то, что она не может как-то правильно лечь на узкой кушетке и подтянуть коленки к подбородку? Попробовал бы он сам это сделать с пузом, я бы посмотрела, а еще поотчитывала бы и поунижала. И в целом нервно все. Почему нельзя по-человечески разговаривать? Я будто каждый день рожаю и знаю, как это делается правильно.

Но в целом о первом роддоме все равно позитивные эмоции. Все эти нюансы, связанные с моим состоянием, перекрывает радость от рождения детей. Спасибо неонатологу Кировой Елене Вячеславовне, она оба раза моих детей доставала и прикладывала потом к груди.

В послеродовом персонал был отличный, детские медсестры все очень милые, всегда помогали. Теплые воспоминания о детском отделении, очень хорошее отношении к детям. Все рассказывают и объясняют что делать. Со всеми медсестрами до сих пор здороваюсь на улице, узнаем друг друга.

Платить никому не пришлось, поблагодарила персонал сладостями и цветами при выписке.

Если сравнивать, то во Владимире перинатальный центр — лучший из имеющихся роддомов. Конечно, есть более современные и лучше оснащенные медучреждения, но до них нужно ехать, а не у всех есть такая возможность. У меня, например, была цель быстрее выписаться и попасть к родным домой. Во второй раз я выписалась уже на четвертые сутки после операции, да и в первый раз сбежала из роддома рано…».

Анна Шторм.
Рожала в 2017 году в московском роддоме № 17.

«Решение рожать не во Владимире я приняла не сразу. Во время беременности стояла на учете в бесплатной женской консультации. Был выбор, вести беременность за деньги или бесплатно, но все говорили — зачем платить за то, что тебе просто живот меряют? Я подумала — ладно, консультация на Добросельской, рядом с домом, удобно.

Я прокляла все на свете, если честно. Огромные очереди — это ладно, это ерунда. Но отношение медиков было довольно грубым и хамоватым. Беременность у меня была первая, естественно, что было много вопросов и хотелось получать на них какие-то ответы. Ответы я никакие не получала, только злобные комментарии про прибавку в весе и прочее. Врача своего лечащего я видела, наверное, раза три, потому что она то на курсах, то в отпуске, то еще где. Я даже фамилию ее не помню, я все время ходила только к акушерке.

А потом начались всякие истории. Сначала меня отправили к генетику, перестраховались — ну, это ладно, это всех отправляют, допустим. Уже под конец беременности мне раза четыре пытались сказать, что у меня однозначно будет кесарево… Тут надо отметить, что я долгое время наблюдалась у платного гинеколога, и хотя он беременность не вел, но сказал, что если будут вопросы, то можно прийти. И когда меня напугали, что ребенок не перевернулся и уже не перевернется, я на следующий день, естественно, пошла к своему гинекологу. Он посмотрел, сказал: «Да все у тебя нормально, ребенок лежит головой вниз, давай УЗИ сделаем, вот, посмотри…». То есть в женской консультации не смогли даже правильно определить положение ребенка. Что, наверное, говорит о конвейерном отношении.

Неделе на 35‑й, кажется, я пришла в женскую консультацию и увидела наконец-то своего, типа наблюдавшего меня, гинеколога. И она говорит: «Ууу, да у тебя отеки, белок в моче, у тебя тут крупный плод, тебе однозначно нужно на сохранение…». Выписала мне направление. Я собрала вещи, пришла в приемный покой и тут во мне, видимо, сработал какой-то инстинкт самосохранения. Я оттуда просто выбежала. Муж меня наругал, говорил, что если врач что-то назначил, то надо делать. А я — не лягу и все, у меня было ощущение, что меня там разрежут и неизвестно что будет.

Снова пошла к своему платному гинекологу, даю ему все предписания участкового врача, он все это посмотрел и говорит: «Я не вижу вообще ни одного повода, чтобы тебя положить на сохранение. Отеки? Лето, жара, а у тебя 9‑й месяц, это нормально. Белок в моче? Банальная молочница, пересдай». Я сделала экспресс-анализ мочи — никакого белка нет.

А еще в женской консультации по прописке перепутали многоводие с крупным плодом. У меня в итоге ребенок родился абсолютно «по ГОСТу», 52 сантиметра и 3640 граммов.

В какой-то момент я пришла к своему платному гинекологу и спрашиваю: «Где рожать-то?». Понятно, что есть врачебная этика, он плечами пожимает и молчит. Я говорю: «Ну какой, первый или второй роддом, хотя бы подмигните». Руками разводит и явно дает понять, что если есть возможность, то надо куда-то еще.

Я бы поехала в Иваново, но там перинатальный центр был закрыт на профилактику. Просто чудом мне подвернулась возможность — у знакомого кто-то рожал в Москве, в роддоме № 17, и он дал номер телефона главврача. Я позвонила, договорились о встрече. Приехала туда со всеми своими выписками, медицинскими картами. Насколько я поняла, в этот московский роддом обычно не берут рожениц из регионов. И врач говорит: «А почему к нам?». Я ей в двух словах рассказала, она посмотрела все мои бумаги и говорит: «Ну, понятно».

В московском роддоме мне абсолютно бесплатно сделали УЗИ, КТГ, посмотрели и сказали, что еще неделю я абсолютно спокойно прохожу, а потом можно приехать и ложиться. Вот как сейчас помню, всю неделю ходила и боялась чихнуть, потому что не хотелось рожать во Владимире, страшно было после всех этих перестраховок врачей, неверных диагнозов и угроз «здесь разрежем, там разрежем».

1 августа я приехала в Москву и легла в роддом. С собой ничего приносить не нужно было, все обещали предоставить. Лекарствами не стимулировали. Просто назначили дату, когда под наблюдением проколют мне пузырь.

В родовой палате я была одна, у меня был огромный фитбол, была стопка пеленок, предоставленных медучреждением. С собой я взяла телефон, зарядник и бутылку с водой. Мне прокололи пузырь и сказали — пока поспи, если схватки не начнутся, то посоветуемся по поводу стимуляции. Но все прошло по плану. Между схватками прыгала на фитболе, чатилась с мужем. Отношение персонала — мегачеловеческое, все было спокойно. Но я и сама не орала. Когда такая расслабленная обстановка, все как-то легче проходит. Я понимала — все хорошо, все под контролем. Ну и, собственно, родила отлично, без единого разрыва.

Наверное, если я буду давать советы знакомым, то посоветую рожать не во Владимире. Но может быть так — если женщина уверена в каком-то враче, то нужно идти к нему. Хотя это вопрос финансовый и не всегда регулируется законом. Когда я узнавала про владимирских врачей, негласно фигурировала сумма 20 тысяч рублей.

Я рожала по родовому сертификату, вообще нисколько не платила, не было никаких конвертов с деньгами. Купила только коробку конфет главврачу».

Анна Володина.
Рожала в 2014 году в роддоме № 2.

«С одной стороны, роддом № 2 был у меня по прописке, а с другой стороны, его посоветовали хорошие знакомые. Заранее расспрашивала близких подруг и родственниц, отзывы были в основном положительные. Скорее всего, даже если бы по прописке у меня было другое медучреждение, я бы выбрала именно второй роддом.

Из позитивного — хочу отметить медперсонал, особенно завотделением патологии и акушера. Кормили хорошо, обстановка внутри неплохая, на тот момент в других корпусах роддома вовсю шел ремонт. И еще корпуса часто закрывают на «чистку», что немаловажно, а то в стенах долгое время могут сохраняться вирусы.

Из негативного могу отметить работу младшего медицинского персонала. Когда одна из недавно родивших девушек по неосторожности разбила в палате ртутный градусник, пришла санитарка и просто вытерла пол на месте падения. Даже никого из палаты не вывели. А ведь там еще лежали маленькие дети, которых принесли на кормление. Палата оборудована УФ-лампами для кварцевания, но как по мне, в таких случаях как минимум стоило вывести всех из палаты для полноценной обработки и проветривания. Это именно то, что меня крайне удивило.

Для меня, как и для большинства мам, очень важна безопасность. Но так как роддом был ранее рекомендован близкими людьми, то доверились без всяких оплат и не пожалели. Врачи относились достойно. Конечно, доля сомнения и тревоги зачастую закрадывалась, но медперсонал внушал определенное положительное доверие.

По благополучному итогу отблагодарили врача и акушера. Несмотря на то, что когда начались роды, у дежурного врача заканчивалась смена, он остался до конца. Спасибо и за это.

Я бы рекомендовала роддом № 2 знакомым и даже незнакомым».

Татьяна Милкина.
Рожала в 2014 году в перинатальном центре.

«К перинатальному центру я была привязана по прописке, но другие варианты я все равно исключила сразу, так как отзывы о роддоме были очень положительные. Также его рекомендовала врач, у которой я наблюдалась. Плюс на тот момент роддом совсем недавно отремонтировали, так что я ожидала, что там будет новое и современное оборудование.

По рекомендации врача приехала в роддом сама, в установленный день, дожидаться естественного начала родов не стала. Встретили меня доброжелательно, к отношению претензий не было. К роженицам относились приветливо и спокойно, даже к тем, кто вел себя не совсем адекватно. Медсестра поддерживала и успокаивала. Плохого не было ничего.

После выписки уже прочитала, что в некоторых процедурах, которые делали в общем порядке, не было необходимости. К примеру — всем кололи окситоцин для ускорения процесса. Или уже в процессе самих родов давили на живот, что само по себе очень опасно и может принести проблемы ребенку. Нам повезло, все хорошо закончилось

Но я не врач, так что точно тут не могу утверждать. Наверное, нужно было при подготовке к родам лучше изучить сам процесс.

Палата была двухместная, довольно чистая и светлая. Детей приносили только на кормление, а если возникли проблемы, то помогали разобраться и все наладить. Питание было нормальным. Особо не помню уже, что именно давали, но еда как еда, как и во всех больницах.

Сама я ни за что не платила. Врачу, который роды принимал, уже потом оставляли денежную благодарность. Но сколько — не знаю. Медсестрам и остальному персоналу собрали подарочные пакеты при выписке.

В целом впечатления от роддома остались только положительные, посоветовала бы его друзьям».

Сообщение Где рожать во Владимире: шесть реальных историй появились сначала на ПроВладимир.

Смотрите короткий ролик и читайте полную версию интервью.

Софья Кочурова и Антон Соснин, создатели семейной мастерской SPCandle. Три года в Санкт-Петербурге:

Антон: Идею переехать в Петербург мы вынашивали долго, около года. Мы переезжали до этого на полгода в Москву, но Москва что-то вообще не покатила. Вернее, прокатила нас.

Софья: Не зашла Москва, да. Мы вернулись во Владимир, сначала фрилансили, потом решили открыть пекарню. «Куртош» — это наша затея, но тогда пекарня была просто в формате небольшого ларечка в торговом центре «Гагаринский», работала навынос. Потом мы передали «Куртош» в хорошие руки, и ребята уже сделали из пекарни то, чем она является сейчас, таким местом силы. Когда мы смотрим, как там все развивается, то думаем, что это лучшее, что могло случиться с этим проектом.

Во Владимире нам стало как-то чего-то не хватать. Решили, что надо куда-нибудь переезжать, и пусть это будет Петербург. Если уж в Петербурге не получится, тогда уж…

Все люди разные, кому-то комфортно во Владимире, кому-то не очень. Мы в какой-то момент поняли, что нам некомфортно. Я абсолютно не держу никакого негатива в сторону Владимира, я его люблю, а на расстоянии — еще больше. Но я понимаю, что изначально не хотела оставаться там на всю свою жизнь. Я еще в университете внутри себя приняла решение, что когда-нибудь я все равно уеду.

А.: Я все время где-то кочую, из одного города переехал во Владимир, потом еще куда-то. А Питер — он клевый, современный, большой, и здесь больше возможностей для какой-то деятельности, для создания чего-то.

С.: Сейчас мы занимаемся тем, что делаем ароматы для дома — свечи и диффузоры, а также ароматы для автомобиля. Наш проект существует уже примерно два года и называется SPCandle. Мы его придумали после того, как съездили в Нью-Йорк и там насмотрелись на классные проекты местных ребят, которые делают всякие ароматические штуки. Подумали — странно, почему у нас такого нет. А то, что есть, не совсем по демократичным ценам.

А.: То, что есть, не сильно доступно, в каких-то люксовых магазинах свечи стоят по три, пять, семь тысяч рублей.

С.: В основном, это какие-то дизайнерские проекты. Свечи Comme Des Garcons будут стоить под 10 тысяч, потому что там идет смесь оригинальных ароматов, которые используются также в духах. А у нас проект для людей, которые не могут позволить себе купить себе свечу за несколько тысяч, но смогут купить небольшую баночку за 800 рублей.

А.: Во Владимире этот бизнес не зашел бы, скорее всего.

С.: Даже не все города-миллионники сразу принимают эту историю. Мы уже около года работаем с партнерами в больших городах — в Казани, Новосибирске. Мы видим, что люди там интересуются, но вот только-только. А с Владимиром история еще более медленная. У нас есть там два партнера — это «Куртош» и магазин «Подруга друга». Скорее всего, если бы мы этот проект начинали делать во Владимире, то ездили бы в Москву и искали бы там партнеров. Собственно, мы и сейчас ездим на московские маркеты и видим, насколько там прокаченная аудитория, люди приходят и уже знают, что и зачем.

Петербург — это город недорогих стартапов. Ты можешь начать что-то делать, и если это кому-то понравится, то ты можешь потихонечку до чего-то дорасти. Здесь огромное количество всяких проектов, начиная от серьезных айтишных и заканчивая крафтовыми историями. Хотя и говорят, что у нас тут все медленные по сравнению с Москвой, все равно — постоянно кто-то что-то делает.

С.: Владимирских и петербургских друзей у нас примерно 50 на 50. Когда мы приехали, тут оказалась хорошая владимирская «диаспора», люди стараются вместе держаться, общаться, помогать друг другу. Это очень классно, у нас в Москве такого не было. Может, потому, что Москва ближе к Владимиру, и в любой момент можно было домой уехать.

Конечно, есть те, кто из Петербурга обратно уезжают. Я навскидку могу человек пять вспомнить. Основная причина — работы нет. Все-таки здесь сложно с работой, и в плане зарплат Питер — не Москва. Наверное, поэтому здесь все и начинают своим делом заниматься. Найти работу, открыть дверь с ноги и сказать — платите мне 50 тысяч или больше… Тебе ответят — ага, сейчас, разбежался. А аренда квартир примерно такая же, как в Москве.

А.: Можно в хорошей новостройке нормальную квартиру снимать тысяч за 25, но это будет где-то далеко, в Пулково, например.

С.: Можно снимать в центре, но дороже, и это старый фонд какой-нибудь. Если так посчитать, то вот эти зарплаты и аренда квартир… Приходится еще что-то делать, помимо основной работы, иначе тяжеловато.

А.: Я вижу еще одну причину того, что люди уезжают. Кто приезжает сюда один, тому сложнее. Морально, может быть. Скучно-грустно. Пары чаще выживают здесь.

С.: Да, и если переехал осенью, потом зиму пережил, то можешь немножечко загрустить. Бывает такое, что человек просто зимой смотрит на это все — светает в десять утра, темнеет уже в четыре вечера… Но я не вижу смысла выбирать какое-то специальное время для переезда. Мы вот приехали осенью специально для того, чтобы себя сразу приучать, показать — бывает и так, бывает некомфортно, и ледяной ветер дует, бывает темно, и проснуться по утрам не можешь. Если человек переезжает не за каким-то романтическим образом города — ой, я сейчас перееду и буду себя классно чувствовать, а вокруг будут все мои творческие друзья… Если у него есть какая-то прагматичная цель, он понимает, зачем едет, тогда классно. Можно в любое время переехать, главное, чтобы было чем заняться.

С.: Я скучаю по Владимиру. Самое основное — я скучаю по людям. Там родители. Я понимаю, что если бы они были рядом, то в каких-то вопросах было бы гораздо проще. Плюс по друзьям скучаю. Ну и по городу тоже, я когда стала туда приезжать, поняла, что у меня есть определенные прогулочные маршруты, которые я прохожу, и у меня даже что-то екает. Места детства, вот это все.

Во Владимир мы приезжаем довольно часто, где-то раз в два-три месяца. Потому что мы ездим на маркеты в Москву, и было бы странно не заехать во Владимир. Город меняется. Очень классно, что там проводятся какие-то мероприятия, что развивается движение людей, которым не все равно. Тот же «Арт-Субъект» — в каком городе такое еще можно увидеть? А люди взялись и сделали. Важно, что появляются такие классные проекты, это ценно.

А.: Я скучаю по владимирскому «Глобусу». Ну и по доступности природы, наверное. Вышел из дома, прошел 20 минут — и ты в поле или в лесу. В машину сел и поехал за грибами. Здесь посложнее.

С.: Но возвращение во Владимир… Я не планировала бы.

А.: Я тоже.

С.: Конечно, все в жизни бывает, но здесь комфортно. Сейчас уже понимаешь, что чем дольше ты живешь здесь, тем меньше у тебя причин вернуться обратно.

Антон Гиричев, руководитель нормативно-технического отдела группы компаний, обеспечивающей пожарную безопасность на объектах. Восемь лет в Санкт-Петербурге:

— До переезда в Санкт-Петербург я заканчивал институт, работал с молодежью и занимался различными социальными проектами во Владимире. Мы делали интеллектуальные игры для Росатома или, например, я был ведущим городской акции «Читать модно». В выборах участвовал, баллотировался в депутаты Мурома, но это отдельная история. Также помогал в организации предвыборных кампаний некоторым участникам владимирских выборов. И еще работал в МЧС города Владимира дознавателем — расследовал пожары.

Когда закончил вуз, необходимо было двигаться дальше. Во Владимире работать не хотел, перспективы были минимальные. Мое специфическое образование нигде не требовалось, кроме как в государственных органах — я техник по обеспечению пожарной безопасности. Поэтому переехал, когда появилась возможность устроиться в компанию, обеспечивающую пожарную безопасность на объектах Санкт-Петербурга. Это было интересно, рынок узкий, а я чувствовал, что не реализовал себя в этой сфере. Сейчас я руководитель нормативно-технического отдела группы компаний, название которой я вам не скажу.

Сначала в Питере нашлась работа, а потом я нашел жилье рядом с работой. С жильем у меня отличная история. Я прошел все варианты недвижимости — жил у друзей какое-то короткое время, затем снимал комнату посуточно, затем год снимал комнату в коммуналке. Потом — однушку в «панельке» в не очень хорошем районе, где куча неблагополучных соседей, тонкие стены и проблемы со всем подряд. Потом я снимал квартиру в новостройке, в «муравейнике». Ну и впоследствии купил квартиру в том же районе, где был «муравейник», но считаю, что мой дом более приспособлен для жизни. Есть качественные показатели, то же количество квартир на этаже. У меня на этаже их немного, шесть. До этого, когда снимал, 18 квартир на этаже было. Проходной двор.

Определенно ты отвечаешь на вызов, когда живешь в комнате в коммуналке. Я никому этого не желаю, но это было интересно. Это всегда соседи, невысокий этаж и очень старый район со своей сложившейся инфраструктурой. У меня под окнами каждые выходные чинили ЗИЛ, и он был заведен круглые сутки. От мебели, которая была в комнате, нельзя было избавиться, хотя она никакого функционала не несла, просто была складом для хозяев. Там была «стенка», которая занимала процентов 20 площади. Я говорил хозяину: «Она мне не нужна, давай вынесем». Он: «Нет, пусть стоит». Чтобы пройти в душ, нужно было идти через кухню, еще там был «замечательный» газовый котел, который бахал, когда ты прибавляешь горячей воды, да так, что соседи просыпались.

Хотя если о соседях говорить, то могло быть и хуже. В одной из комнат жила пара, причем парень стоял все время на кухне, играл в телефон и курил, а девчонка на него периодически орала. Другие соседи — молодые ребята лет 25-ти, постоянно ищущие работу. Кем они только не работали… Потом в эту комнату въехала семья с маленьким ребенком. Полный набор.

За тот год, что я там жил, трижды был пожар. Сначала машина во дворе загорелась, потом коляска, потом какая-то квартира. То есть я выходил куда-то, а возвращался — весь подъезд закопченный. Я бежал счастливый из этой коммуналки, когда снял однушку.

Перед переездом из Владимира я выбирал между Москвой и Петербургом. Но к Москве я не очень хорошо отношусь, это тяжелый город, слишком перегруженный, слишком много времени ты тратишь на дорогу. Есть такая фраза — в Москве живут гномы, которые любят золото, а в Питере — эльфы. Но я себя отношу к гномам, которые переехали в Питер. Я же переехал сюда из-за работы.

Мой круг общения складывается, в основном, из петербуржцев. У нас молодой коллектив, сплоченная команда, мы вместе постоянно тусим. У нас даже есть специальный чат в мессенджере — «Уволенные сотрудники и остальные», то есть мы дружим даже с теми, кто уже не работает с нами. Между собой у нас прекрасные отношения. Еще я дружу с некоторыми питерскими ребятами, не с работы, но их немного, человек пять-шесть. И огромный пласт людей, с которыми я общаюсь в Питере, составляют те люди, которые приезжают в гости и останавливаются у меня.

По-моему, у меня нет таких знакомых, которые переехали бы в Питер из Владимира. Моя жена считается? Тогда я дружу с владимирцами, которые переехали сюда.

Я до сих пор читаю владимирские новости и в курсе всех дел. Я, кстати, агитировал всех голосовать за Сипягина, даже пытался взять открепительный, но, к сожалению, участка в Питере не открывали. Я рад, что ВСМЗ вернулся в нормальное русло, а предыдущего директора того и гляди отшлепают, накажут. Читал, что в Муроме газ рванул месяц назад, — но это у меня уже профессиональная деформация. Еще читал недавно о том, что дома будут сносить около «Мегаторга» и строить новые. Я, кстати, слежу за недвижимостью во Владимире, но пока там нет квартиры, которую я хотел бы приобрести.

Мне нравится компактность в городах. Например, Питер гораздо компактнее Москвы. Владимир еще компактнее, но он теряет в функционале. Там весьма ограниченный спектр услуг — и социальных, и каких-то общественных, будь то заведения, театры, кинотеатры. Здесь в этом отношении лучше. Плюс в Питере есть аэропорт и недалеко граница. Хотя по компактности Владимир мне до сих пор нравится, там ты за полчаса можешь прогуляться по центру и сделать все необходимые дела. Здесь для этого придется покататься. Мне нравится, что во Владимире у меня много знакомых, их можно встретить на улице. Здесь за восемь лет я всего пару раз встретил на улице знакомого.

Когда думаю про Владимир, то представляю вид в сторону вокзала со смотровой, которая за Палатами. Меня завораживает, что вот здесь такая архитектура, века, все дела… Вниз смотришь, а там вагоны с углем туда-сюда, туда-сюда. У меня есть хороший друг, который сейчас в Москве, у нас общая точка встречи — Владимир. Мы встречаемся и проходим от «Валентины» до Палат, через эту смотровую, соответственно. Потом прогуливаемся назад, к Золотым воротам, разводим руками и идем в бар. Весьма традиционный маршрут.

Владимир я стараюсь посещать один-два раза в год, обычно дней на пять-шесть. У меня родители там живут, а все родственники — в Кольчугино. Стараюсь подгадать свой визит под какое-нибудь общее мероприятие — именины, юбилей, шашлыки. Чаще ездить не получается, работа накладывает свой отпечаток. Я веду такие проекты, что работать приходится и по выходным. Как, вы думаете, я оплатил ипотеку в Питере?

Владимир был бы прекрасен, если бы там была организация, в которой я работаю в Питере. Я бы, скорее всего, не уехал в этом случае. У меня вообще складывается впечатление, что я восемь лет в командировке. Владимир остается моим домом, и я полагаю, что могу вернуться туда, и даже строю такие планы. Или думаю о том, чтобы вернуться в какой-то небольшой поселок в 20–30 километрах от Владимира. В Питере я в силу работы, а вот жить бы предпочел в тихом местечке. Когда-нибудь я пойму, что моей энергии уже не хватает на то, чтобы стремиться к большему и большему, и тогда я вернусь.

Елена Аверьянова, главный редактор проекта «Нет, это нормально». Шесть лет в Санкт-Петербурге:

— До того, как я переехала в Питер, я десять лет жила в Москве. В 17 лет поступила учиться в МГУ, выпустилась, потом шесть лет проработала в Lenta.ru. Сейчас я главный редактор проекта «Нет, это нормально», работаю удаленно.

Во Владимире я работала в детской газетке «Детвора», мне было 13 лет, когда она появилась. К нам в школу приходили, агитировали — давайте, дети, заниматься журналистикой, и я дико загорелась этой идеей. С публикациями из «Детворы» я и поступала в МГУ на журфак.

Тогда, мне кажется, вообще была популярная штука — уезжать и получать образование в большом городе. Когда я увлеклась журналистикой, папа начал капать на мозг — давай поступать в МГУ, в МГУ, в МГУ… И я как-то свыклась с тем, что буду поступать туда, у меня не было даже запасных вариантов. Хотя папа жил в Москве, и я ездила туда время от времени, у меня не было представления, куда я еду и как это будет. Я себе представляла, наверное, какую-то классную московскую жизнь, и после университета планировала там остаться. И осталась.

А через несколько лет я встретила любовь и переехала в Петербург. Мы познакомились в Twitter, встретились в Москве, это было в сентябре, а в ноябре я уже переехала к нему. Он родом из Сыктывкара, а в Коми есть какой-то культ Петербурга, все хотят туда уехать, даже реклама по телеку — «Купите квартиру в Петербурге». Тогда еще мой будущий муж собирался в Краснодар, нашел там работу, но случилась я на его пути, и все переигралось. И у меня то, что было в Москве, после встречи с ним разлетелось на куски и перестало иметь какой-либо смысл. Мне надо было начинать новую жизнь, я поговорила с тогдашним главредом Lenta.ru Галей Тимченко — вот, такая ситуация произошла, можно я буду время от времени уезжать, работать неделю в Москве, неделю в Петербурге. Она ответила: «Что это за детский сад такой, переезжай и спокойно работай удаленно». В ноябре я переехала, в декабре забеременела, а в апреле развалилась старая редакция Lenta.ru. Но я доработала до декрета, потом у меня родился ребенок, все поменялось, и начался новый виток карьеры.

Я не имела никаких романтических представлений о Петербурге. Более того, когда я в него переехала, то приехала туда в первый раз. Прямо с поезда вошла в этот город и стала в нем жить. Я не понимаю культа этого города. Да, я знаю, что многие его любят, людей тянет сюда, у них тут какие-то специальные места, воспоминания, ассоциации и так далее. У меня ничего этого не было и нет.

В Москве у меня была другая жизнь, другой ритм, и он мне подходил. Я жила одна, в любой момент неслась, куда мне нужно. Здесь, во-первых, этого ритма нет, а во-вторых, он мне уже не нужен. У меня редакция на кухне моей квартиры, все вопросы я решаю дома, и нет нужды окунаться в городскую жизнь. И всякий раз, когда я сталкиваюсь с этой городской жизнью, мне не очень комфортно. Я не очень люблю этот город, простите меня, фанаты Петербурга. Но когда я куда-то уезжаю, я возвращаюсь сюда — домой. Здесь мой дом.

Ностальгия иногда накатывает, но не по Владимиру, а по каким-то вещам… Это когда есть внутри ощущение малой родины. Может, это как-то с возрастом связано, но я поняла вдруг, что стала чувствовать какое-то наследие. Возможно, на это повлияла работа в Lenta.ru, потому что там никогда не было принято стесняться того, что ты из провинции. Плюс наблюдение за людьми на Западе, там тоже не принято стесняться того, откуда ты. Я в какой-то момент это в себе приняла, и мне это нравится. Мне нравится, что я из Владимира, и люди спрашивают меня — а что там, а как там.

Если раньше я приезжала во Владимир — и сразу какие-то тусовки, все быстрее побежали по барам, то теперь график скорее домашний. Я большую часть времени стараюсь проводить с родственниками. Есть какие-то маленькие моменты, которые я люблю. Я очень люблю застолья владимирские, такого нигде и никогда у меня больше не было. Это когда вы все сели, поставили на стол кучу майонезных салатов, лечо, вот это все: «А вот у нас картошка осталась, будете картошку? А вот котлетки остались, будете котлетки?». Все это как-то мило. И как-то в контексте существует. Если бы я пришла в Петербурге к кому-то, и тут начали бы метать на стол котлеты… Наверное, это было бы странно. А там ты, наоборот, этого ждешь. Это такая провинциальная пастораль.

Визуальный образ Владимира — наверное, въезд со стороны Москвы. Едешь на автобусе, видишь город впереди, указатель… У меня было такое ощущение, что город начинается именно оттуда, что у него только один въезд и заехать можно только с этой стороны. Видишь этот город и думаешь — наконец-то приехали!

Когда я жила в Москве, то ездила во Владимир раз в две недели как минимум. Сейчас — раз в год или два раза в год, если получается. Но теперь работа позволяет взять побольше времени, недели две, чтобы побыть с семьей, погулять. Чтобы был спокойный график, чтобы все друг к другу привыкли, потому что все равно ребенок за год отвыкает от родственников, и мы приезжаем со своим, петербургским уставом к ним. В общем, нам нужно больше времени, чтобы все друг к другу притерлись.

Владимир меняется. Мне кажется, что он повернулся лицом к туристу, к человеку, который приехал посмотреть. Город, на самом деле, для этого уже и создан, он настолько старенький, что ему уже больше ничего делать не нужно, он может быть просто самим собой. В 90‑х или в начале 2000‑х Владимир очень хотел быть похожим на Москву, делал какие-то попытки… А сейчас приезжаешь — этого нет, да и не нужно! Были недавно на Георгиевской — очень классно. Здорово и без какого-то пафоса, ненавязчиво. Очень душевно и мило.

Мне нравится, что открываются хорошие заведения — рестораны, кафе, бары. «Тоня и ее пельмени», летняя веранда «Балкон»… Для меня это очень важно, если я еду отдыхать. Еще нравится, что появляется адекватная транспортная инфраструктура, что ты можешь поехать и не чувствовать себя идиотом в пробке, как это раньше было.

Из минусов — ужасный общественный транспорт. Это пыточные. Ты заходишь в автобус или в троллейбус в 30-градусную жару, и тебе не остается ничего, кроме как умереть. Я не знаю, как там люди работают. Мы ехали не в час пик, никого не было, но дышать было нечем, это ужасно. Если у вас есть деньги построить дорогу, значит найдите деньги и на троллейбусы нормальные. Ну что это такое, я на этих траликах в детстве ездила.

Возвращение во Владимир? Ой, нет… У меня такой характер, что если уж я куда-то пошла, то обратно навряд ли вернусь, надо идти дальше. Мне нравится иногда бывать во Владимире, но мне нравится, потому что я знаю, что уеду домой. И если мой дом будет не в Петербурге, значит он будет в каком-то другом месте, но не во Владимире.

Егор Дракснов, инженер-электроник. Пять лет в Санкт-Петербурге:

— Я переехал в Санкт-Петербург зимой 2014 года. Это было темное и ужасное время, черные дни в противовес белым ночам. Холодно, пасмурно, световой день 6 часов. В январе начались жуткие морозы за минус 30–35 градусов. В марте меня ударили по лицу и ограбили, правда, украли не сильно много — старый кнопочный телефон и наушники, а денег у меня не было. В мае я упал на велике и сломал ключицу. Веселый год был.

Но я остался. Не знаю, почему я все это выдержал. Может быть, какая-то искренняя любовь к городу была. Но я ее почувствовал, только когда приехал, до этого момента вообще не любил Питер.

Я как-то года два жил в столице, потом вернулся во Владимир. Но стало скучно, и решил ехать обратно. Друг сказал — почему Москва, давай в Питер. Я подумал — почему бы и нет. И через три-четыре дня был уже здесь. Просто решил выйти из зоны комфорта, попробовать что-то новенькое.

Во Владимире мне не хватало какого-то масштаба, воздуха, движухи. Тут всего этого более чем достаточно. Но по-другому, чем в Москве. Москва давит, выжимает из тебя все силы. Сколько ты зарабатываешь там, столько же и оставляешь. Только и делаешь, что работаешь и устаешь. Может быть, я как-то неправильно жил, но от Москвы я очень устал и сейчас стараюсь ее объезжать.

А в Питере я отдыхаю постоянно, даже когда на работе. Я инженер-электроник, четыре года работал здесь на военных. Сейчас работаю в медицинской области, разрабатываю электронику для лабораторных и медицинских служб.

Когда-то я хотел эмигрировать в Канаду, но чуть-чуть недосдал экзамены, поэтому остался в России. Теперь уже не жалею, давно поменял свои мысли на этот счет, и не хочется уезжать. Хочется просто работать в Питере, зарабатывать и путешествовать.

Во Владимир приезжаю редко, буквально несколько раз в год — повидать друзей, семью. Но меня туда не тянет абсолютно. Ностальгия давно уже не накатывает. Все, потеряли человека. Я считаю Питер своим домом, и это понимание довольно быстро пришло.

«Кура» и «греча» я не говорю, а вот «парадная» — да. Поребрик он и во Владимире поребрик. «Шаверма» — да, «шаурма» даже произносить не могу, абсолютно чужое для меня слово. Мне кажется, в шаурме есть какая-то морковка, которой нет в шаверме. И в шаверме соус более яркий, больше чесночка что ли. По вкусу они отличаются. А еще шаверму никогда не мажут соусом сверху, на месте первого укуса, как это делают с шаурмой. Не знаю, почему так. Традиция.

Климат? Да тут великолепный климат, который не сильно отличается от климата в Центральном регионе. Это стереотипы, что тут постоянно дожди и прочее. Единственные минусы — ветрено и пыль со старых обшарпанных домов летит. Но температура воздуха и дожди — все примерно одинаково, что у нас, что у вас.

В Питере довольно большая тусовка владимирцев, их поддержка постоянно чувствуется. Мы продолжаем дружить, помогать друг другу, плюс какие-то курьерские взаимоотношения — если кто-то едет на малую родину, можно что-то передать. Но число питерских друзей уже перевесило число владимирских. Возможно, потому, что тут большое мотосообщество. Я еще во Владимире пересел с велосипеда на мотоцикл, здесь же увеличил масштаб катания, поменял технику на более тяжелую. Наверное, большая часть друзей у меня сейчас именно из мотосообщества.

Если говорят «Владимир», то мне довольно банальные образы приходят на ум. Просто центр города, Золотые ворота, драмтеатр. Ну, может быть, дом. В детстве я жил на Северной, это был не очень приятный район. А когда пошел в школу, мы переехали за «Зарю», где до сих пор живут родители. Дом, конечно, вспоминаю. Хотя каждый раз, когда я приезжаю, он меняется — отец постоянно что-то перестраивает, перекрашивает.

Владимир сильно меняется в лучшую сторону, кстати. Становится чище, светлее, появились какие-то улочки пешеходные, фонтан. Думаю, за последние лет пять-шесть город заметно изменился.

Если говорить о плохом, то это, наверное, дороги и общественный транспорт. Каждый раз, как я приезжал, не мог дождаться троллейбуса или автобуса. И в итоге каждый раз брал такси.

За владимирскими новостями я вообще не слежу. Узнаю о них, если только друзья рассказывают. Недавно рассказывали, и это их, наверное, немножко характеризует, что на Верхней Дуброве перевернулась «ГАЗель» с пивом. Мы скорбели.

На самом деле, у меня до войны родственники жили в Питере. Всей информации я не знаю, но вроде как прабабушка преподавала в академии искусств на Васильевском острове. Во время блокады ее сына — моего деда — на саночках вывезли по «Дороге жизни», а она осталась. После войны она его так и не искала, уж не знаю, по каким причинам. И, говорят, бросилась в Неву с моста. А дед, если не ошибаюсь, попал в ярославский детский дом, вырос и по какому-то распределению переехал во Владимир. Это одна веточка генеалогического древа. Но и с другой стороны тоже есть родственники из Питера, тут даже живет моя семиюродная тетя, я встречался с ней. Можно сказать, что переехав сюда, я вернулся на историческую родину.

Я вполне допускаю мысль, что мне придется вернуться во Владимир. Все-таки там дом моих родителей, может быть, им понадобится помощь или еще что-нибудь. Может быть, захочу часть своего будущего бизнеса перенести туда. Но также вполне допускаю переезд в какой-нибудь другой город.

Сообщение Наши в Питере: истории владимирцев, живущих в северной столице появились сначала на ПроВладимир.