Игорь Черноглазов: о критике, пешеходной зоне и новом памятнике князю Владимиру

Когда договариваешься с кем-либо об интервью, всегда хочется встретиться с респондентом в привычной ему обстановке. Предполагается, что ему так будет комфортнее, следовательно, разговор пойдет более гладко. Кроме того, интересно побывать в пространстве существования интервьюируемого, даже если «с краю» и ненадолго. В случае с Игорем Черноглазовым ПроВладимиру повезло — владимирский скульптор и председатель регионального отделения «Союза художников России» пригласил нас в свою в домашнюю мастерскую.

Атмосферу происходящего вы можете уловить благодаря небольшому фоторепортажу Дмитрия Резникова. И, разумеется, читайте текст — Игорь Алексеевич рассказал, какая скульптура могла появиться вместо «вишенок» на Спасском холме, объяснил, чем ему не нравится памятник Крестителю Руси на смотровой, и, вообще, поделился мнением по поводу существующих и будущих памятников во Владимире.

- Игорь Алексеевич, на сайте регионального отделения «Союза художников России» сказано, что в этой организации числится 141 художник, в том числе — 52 живописца, 34 графика… а скульпторов всего семь. Как-то не очень много.

- Это даже много для областной организации. В число скульпторов, кстати, входят и медальеры, которые занимаются мелкой пластикой – делают медали, плакеты, барельефы, мемориальные доски… А вообще, нормальные цифры, у нас же здесь не Греция, а Владимирская область, и у нас такие красоты, что, видимо, писать их лучше. (смеется)

- Вы родились и долгое время жили в Ташкенте, но вот уже больше 20 лет назад перебрались во Владимир. Можете вспомнить свои первые ощущения от города?

- В Советские времена нас часто отправляли из Узбекистана в Дома творчества — это места, где художники встречались, общались, делились опытом… И я был в Переславле-Залесском, откуда нас привезли на экскурсию во Владимир. Это случилось в мой день рождения, настроение было хорошее, день — прекрасный, майский, теплый. И этот вот вид Успенского собора на холме, на который я смотрел от старой аптеки, ощущение мощности, историзма… Поразила трава — то серебряная, то зеленая, переливающаяся от ветра… В то время как раз начинались Ферганские события у нас в Узбекистане, и многие россияне подумывали, что надо перебираться на историческую родину. Так и я — Владимир мне понравился, решил сюда переехать.

- Ваших работ во Владимире достаточно много…

- Памятников не так уж и много – чернобыльцам, афганцам, Александру Невскому, памятник диктору Левитану недавно открытый…

- Еще и скульптуры — кошелек у владимирского филиала Финансового университета при правительстве РФ, вишенки на Спасском холме…

- Ну, если считать вместе со скульптурами, то да, работ много во Владимире. По поводу вишенок на Спасском холме, то кому-то они нравятся, кому-то не нравятся, кто-то считает, что там должен стоять памятник какому-то историческому лицу, в частности, Андрею Боголюбскому.

Проект с вишенками был достаточно спонтанный, он делался на спонсорские средства и ко мне обратился Андрей Станиславович Шохин: «Слушай, мы делаем такой вот сквер, поговори с архитектором, что ты можешь предложить…» У меня было несколько вариантов, например, куски древней архитектуры, композиция из обломков архитектурных деталей — у нас же княжедворье там было по одной из версий. Был еще какой-то абстрактный вариант… Я почему-то там не видел Андрея Боголюбского, все-таки памятники таким личностям должны устанавливаться на центральных улицах, в более проходимых местах. Мне казалось, что на Спасском холме должно быть что-то владимирское, но в то же время — не до такой степени серьезное. Доступное, массовое. И так, методом исключения, пришли к владимирской вишни. Опять же — местный бренд. Сделали вот такой вот арт-объект, люди садятся на это блюдечко, обнимают эти вишенки. Я посмотрел, листик бронзовый уже натерли до блеска.

- Популярная скульптура получилась…

- Я считаю, что в городе недостаточно подобных малых скульптурных форм. А они нужны, они создают настроение горожанам и гостям города. Мы как раз работаем над темой пешеходной зоны во Владимире. Она в первую очередь пойдет по Георгиевской и эту территорию нужно наполнить малыми скульптурными формами. Сейчас я занят тем, что делаю эскизы, хочу их предложить. Например, персонаж старого аптекаря – очень интересно его можно сделать. Или поставить художника там, который пишет пейзаж. Ну, кота того же поставить на Георгиевской! А на стенах Центра классической музыки можно, например, сделать барельеф какой-то — оркестр, музыканты… Обыграть пространство. Это не дорого. Это приемлемо. Это создает настроение в городе. Это интересно для детей, для подрастающего поколения и для туристов в том числе.

- В других городах можно встретить ваши работы?

- Конечно. В Нижнем Новгороде – памятник погибшим в Чечне, он находится на территории института ФСБ и мне за него дали первую премию ФСБ России. В Москве у меня малые формы, две скульптуры в камне на Крымском валу, где Центральный дом художника. И сейчас я делаю для Москвы анималистическую композицию на набережную канала Москва, в Старых Химках. В каких еще городах? В городах, начиная от Читы до Гватемалы. Земной шар я еще не замкнул. Венгрия, Германия, города-побратимы наши… Много. У меня по всему миру порядка 30 работ — как памятников, так и малых скульптурных форм.

- Давайте вернемся во Владимир. Вы наверняка слышали мнение, что если какой-нибудь памятник собираются ставить…

- …то его Черноглазов сделал.

- Да. И с памятником Левитану была точно такая же ситуация.

- Совершенно верно. Но причем здесь Черноглазов — не Черноглазов. Очень часто в подобных конкурсах, кстати говоря, выигрывают местные скульпторы. И тут дело не в том, что проект подгадывали под кого-то из местных. Установку памятника Левитану москвичи инициировали, культурно-образовательный центр «Система вечных ценностей».

- Но окончательное решение все равно в итоге было за местной монументальной комиссией, она выбирала.

- Из восьми проектов, вышедших в финал — да. Но до этого из тридцати шести проектов выбирала вся Россия. А местные скульпторы выигрывают такие конкурсы, потому что они лучше знают город, место, где будет стоять памятник, лучше чувствуют его масштаб. Это же не только работа скульптора, это тандем с архитектором. И Владимир местный архитектор тоже знает лучше, чем московский или нижегородский…

Для меня тема «Голос Истории» очень была интересна, я уже был с ней знаком, раньше делал мемориальную доску Левитану. Сразу понял, что самой фигуры диктора не будет. У меня было три варианта, но все были связаны с репродуктором, с фонарем, с людьми, которые слушают голос Юрия Борисовича.

- Если сравнивать с первоначальным макетом, то людей осталось гораздо меньше, только мальчик и дедушка.

- Финансовый вопрос…

- Еще интересно узнать про бюст Солоухину, который установили в областной библиотеке им. Горького. Не знаю, захотите ли вы говорить про это, ведь родственники заявили, что нет никакой схожести с Виктором Алексеевичем…

- С удовольствием поговорю об этом. У меня сложилось впечатление, что это была, вообще, заказная тема. Я, честно не знаю, кому это нужно, хотя было бы интересно с этим человеком переговорить. Во-первых, это был грант. Во-вторых, это была творческая работа. А в третьих, это был мой взгляд на Солоухина. Это не было надгробием, где можно было бы требовать похожести. Здесь абсолютно не участвовали родственники…

- Видимо, это их и смутило.

- Видимо. А может быть, к ним кто-то приехал, что-то сказал, настроил негативно. Я так скажу — я горжусь этой работой. И мне в скульптурном плане очень нравится этот портрет. Это то, что я и хотел сделать, свое понимание Солоухина.

- А как вы, вообще, на критику реагируете?

- Нормально. Больше всего я реагирую на свою, личную критику. Есть неудачные работы, конечно. И хотя люблю я их всех, как и пальцы — отруби любой, больно будет — но по истечению времени, бывает, смотришь и думаешь: елки-палки, как я был неопытен, как промахнулся.

- Давайте снова про памятники. Я так понимаю, ставятся они не просто так и не так просто…

- Не просто, ой, совсем не просто! Вы знаете, скульптура только лишь венчает архитектуру. Скульптура на себя никогда не тянет одеяло. В городе, в первую очередь, – архитектура. И потом уже какой-то «бриллиантик», который венчает, «заканчивает» место.

- Станет ли тем самым «бриллиантиком» второй памятник князю Владимиру, который устанавливают на месте кафе «Блинчики»?

- Надеюсь на это. Потому что первый Креститель «бриллиантиком» не стал. Мне не нравится эта скульптура. Вы понимаете, это подарок…

- Так и второй памятник — подарок.

- И это подарок… Я надеюсь, что он будет лучше. С проектом я знаком, я высказал свое мнение авторам с учетом знания города, с учетом расположения памятника. Поскольку он будет находиться на контражуре, то здесь нужно играть не только пластикой и объемом. Тут нужно очень крепко задуматься над силуэтом памятника, чтобы он был выразителен. Потому что большую часть времени он будет находиться именно в силуэтном решении, солнце будет за ним.

- То есть, сам памятник еще не готов, его можно доработать?

- Насколько я понял по фотографиям, сам памятник пока находится в глине, поэтому какие-то моменты можно дорабатывать. Не понравилось мне, допустим, то, что на спине орнамент — он как ковер. Я сказал, что где-то можно стесать его, где-то акцентировать… Но это дело авторов, не я же автор.

- Получается, что какой памятник нам подарят, такой мы и поставим.

- По сути, да. И вот видите, первый памятник Князю Владимиру получился какой… Мало того, что он скульптурно не очень-то качественно выполнен, конь там падает на бедного Стратилата, но и само место расположения неудачное. С Успенским собором никак ты не поспоришь, если смотреть из Заклязьменского. Памятник не видно. И непонятно, почему так поставили, почему разворот такой, почему аллея «коню под хвост»? Надо очень крепко думать. Очень сложно поставить памятник, очень сложно найти на него деньги. Но еще сложнее — убрать памятник.

- Каким личностям, на ваш взгляд, нужны во Владимире памятники?

- Конечно же, в первую очередь — Андрею Боголюбскому. Конечно же, если у нас будут стоять два князя Владимира, то уж тот человек, который создал этот город, должен быть увековечен здесь. Потом, прошел конкурс на памятник адмиралу Лазареву, его выиграл москвич Салават Щербаков. Да, масштабный проект, я понимаю, нужны средства. Но и Лазарев та фигура, памятник которому мог бы и должен находиться у нас в городе. Тот же князь Всеволод Большое Гнездо, внесший большой вклад в строительство города, в архитектуру…

- А места-то есть?

- Ну а как же? И почему мы постоянно хотим воткнуться прямо в центральную часть Владимира? У нас же столько места, но что стоит в Добром? Что стоит на Юго-Западе? Кроме моего несчастного кошелька? (смеется) Тут дело вот в чем — нужна программа. Когда ты складываешь бюджет, нужно сразу закладывать деньги на скульптуру. Это не такие уж большие средства. А когда мы вдруг живем, и — о, а через полгода юбилей вот этого! А где деньги на памятник? Не заложены. И начинаем искать бизнесменов, спонсоров, просить денег… Вот тот же памятник диктору Левитану — хорошо, что «Система вечных ценностей» помогла. Но ведь очень недорогой получился проект, уложились, насколько помню, в четыре миллиона семьсот тысяч рублей. На все про все. Неужели это такие большие деньги для города?

- И последний вопрос. Как вы считаете, кто должен выступать заказчиком памятников, кто должен принимать решение об их установке — только лишь профессионалы и чиновники? Или же мнение общественности тоже нужно учитывать?

- Считаю, что общество надо слушать, обязательно надо. Другое дело — не надо лезть к профессионалу с советами, как и что ему делать. Я вот не умею крутить гайки и никогда в жизни их крутить не буду. Но если я делаю скульптуру, то я просчитываю все моменты, пытаюсь, по крайней мере, чтобы мне не было стыдно за то, что будет установлено в городе. Нужно сотни раз просмотреть все силуэты, посмотреть место, посмотреть масштаб — это работа для профессионалов. И люди должны профессионалам доверять.

- Я хотела услышать, каким образом вы видите взаимодействие с общественностью. Пока, мне кажется, общественность не особо спрашивают, если речь касается памятников.

- Не особо. Но люди должны и сами говорить, какие памятники нужны. Должны проявлять инициативу. И не надо думать о кризисе, когда думаешь о культуре. «У нас на картошку денег нет, а вы со своими памятниками», – это неправильно…