Андрей «Шайба» Агеенков: «Панки мутировали, уже не те, что раньше…»
Интервью с владимирским музыкантом, основателем группы «Диплодоки» и одним из организаторов Фестиваля уличной музыки — 2015
Есть люди, присутствие которых создаёт в городе особую атмосферу. Вот, например, Андрей Агеенков, известный в народе как «Шайба» – исключительно колоритный персонаж. По паспорту, конечно, взрослый человек, а по факту – музыкант, основатель группы «Диплодоки», организатор и участник различных музыкальных событий, в том числе и предстоящего Фестиваля уличных музыкантов… Чувствуете масштаб? Вот, и как бы мы во Владимире без него?
В общем, Андрей Агеенков стал очередным респондентом для нашего традиционного четвергового интервью. На всякий случай уточню — поскольку мы с ним немного знакомы, разговор был на ты. А фотографии на репетиционной базе «Диплодоков» для этого материала сделал Дмитрий Резников.
- Всё хотела спросить, а почему – Шайба?
- Все спрашивают об этой фигне. На самом деле, так меня прозвали еще в институте, когда я на первом курсе поехал на картошку. И мой друг меня назвал так. Не знаю, зачем. Не помню. Это в 1983 году было. Просто пристало, всем нравится меня так называть почему-то. (смеётся)
- А проект «Диплодоки» когда появился?
- С 91-го года.
- Тебя считают одним из основателей владимирской музыкальной тусовки…
- У нас есть люди, которые и раньше играли. Группа «КГБ» есть. Есть клавишник группы «Пост Скриптум» Олег Дунаев, он играл тогда, когда я на первом курсе ещё учился. Была группа «Цитадель», мы ходили к ним на концерт… Но профессионалов, которые долго занимаются рок-музыкой, не так много. А на жизнь так вообще у нас только Лёха Барышев зарабатывает (гитарист, основатель группы «Рекорд Оркестр», – прим. редактора).
Андрей Агеенков и Дмитрий Глушков (фото сделано в мае 1997 года,
предположительно в парке им. 850-летия Владимира)
- А ты только музыкой зарабатываешь?
- Раньше у меня был магазин, но сейчас он потерял актуальность. Я продавал музыкальные инструменты. Сначала все более-менее работало, а потом кризис… Все начало приходить в упадок после 2008 года. Хуже, хуже… И года три назад я решил закрыть всё. У нас же мелкий бизнес стали совсем чмырить. Три раза мы переезжали с места на место и в последний раз я просто не выдержал. Было тяжело, на самом деле. Что-то я пал духом тогда, не смог справиться с ситуацией.
- Бизнес закончился, а музыка продолжилась?
- У нас сейчас новая группа, новые люди. Играем с ними.
- Новые люди в «Диплодоках»?
- Да, новый состав. Правда, не знаю, что с ним дальше делать. Никогда не продвигал свою группу дальше Владимира. У меня все время какой-то неформат. Надо было с самого начала что-то делать, когда мы с Барышевым ещё играли. И даже начали делать, но развалилось всё – барабанщику не понравилось.
- А что, по-твоему, формат-неформат?
- Оказывается, люди воспринимают достаточно примитивно всё происходящее в музыке. Дело в том, что я меломан, я слушаю все подряд. Мне не важно, какой стиль, мне важно, чтобы человек мог себя через этот стиль выразить. Смешение стилей — это интересно. Но когда начинаешь делать это сам — получается каша, и люди не понимают этого. Может быть, я тоже этого бы не понял, если бы со стороны.
К тому же существует актуальность творчества, мода. И кто-то попадает в струю, как Лёха Барышев. «Рекорд Оркестр» это же конкретная модная штука. У нас несколько коллективов таких есть.
- Во Владимире? Это какие, например?
- Еще «Творог» пытается в таком стиле работать, хотя и более непопсово. Даже Петя Мухаев и его «Шесть пяток» в этот модный стиль попадают, но он всё-таки больше в поп-рок ударялся. Он, кстати, сейчас пытается возродить свой проект.
- Вот ты называешь эти группы, но за границами Владимира их мало кто знает. А про «Рекорд Оркестр» мне говорили люди из разных городов, их крутят по радио…
- Ну вот, да. При этом команда очень долго к этому шла, они же много форматов перепробовали. И арт-рок играли, и блюзы… Но блюзы никому не нужны стали, их в начале 90‑х слушали, а потом массовый интерес пропал. У нас в России нужен шансон. И танцульки.
- Твое творчество и ты — это из раздела панк-культуры…
- Ну да, естественно. И видишь, ты тоже ставишь рамки: панк — не панк.
- Да просто интересно, как живется панку в наше время, когда усиленно тиражируются образы метросексуалов, лакшери…
- Да нормально! Панки мутировали очень сильно, они уже не те, что были раньше. Сейчас они разделились. Есть так называемые «г#внари», которых все меньше и меньше почему-то, может быть, и слава богу. Есть «партийные» панки, которые «фа» и «антифа». У них тоже как-то молодежи не появляется.
Я, кстати, в последнее время задаюсь вопросом — а куда девается молодежь? Что она делает? Хипстеры все уже вырастают, а где следующие? Их нет. У хипсеров, кстати, разные «некафе» есть, они сидят там и не пьют. А следующее поколение где? В интернете что ли все сидят и ничего не делают?
- Ну у тебя же есть дети, ты видишь, чем они интересуются?
- У меня дочке 11 лет, ещё рано об этом говорить. Всё же движение начинается в переходном возрасте, в 12 – 13 лет. Когда человек начинает бунтовать, противопоставляет культуре взрослых свою культуру. Даже предыдущее поколение отвергает. Вот видишь, они сейчас не пьют, они отрицают поколение алкоголиков. Они специально не пьют и веганы, представляешь? (смеётся) Они занимаются спортом. Я считаю, что это как мода, протест против предыдущего. А следующее поколение может, наоборот, будет алкашами и наркоманами.
А может быть и нет, может, будет что-то вообще другое, суперновое. Вот, современный человек завязан на социальных сетях очень сильно. Получается — какой ты в социальных сетях, такой ты и есть. Но есть люди, которые этим уже наелись, они отрицают это, они живут только в реальности. И это, я считаю, правильно. Социальные сети это же эрзац общения.
- Я так понимаю, ты достаточно много с молодёжью общаешься.
- Да, это же интересно. Очень. Интересно, как это всё развивается.
- Если сравнивать сегодняшнюю музыкальную тусовку Владимира с той, что была 20 – 25 лет назад — сильно ли она изменилась?
- Если раньше люди стремились общаться друг с другом, взаимодействовать, то сейчас всё больше действуют самостоятельно. Я считаю, что у молодежи это особенно ярко выражается — независимость от других. Это основной приоритет. Еще мы привыкли, что нашим обществом манипулируют постоянно, поэтому люди стараются от этого закрываться и очень трудно сейчас от человека какое-то доверие получить. Потому что постоянно обманывают — реклама, политика… Что касается музыки — могу сказать, что пропал интерес к концертам практически.
- Мне кажется, это связано ещё и с тем, что нет площадок во Владимире.
- Ну, естественно. С одной стороны город у нас достаточно большой, но с другой стороны — не очень. И критическая масса людей, которые могут приходить на концерты, всё-таки мала, чтобы такие мероприятия окупать. И нашему городскому правительству это всё не особо интересно.
- Ты хочешь сказать, что городские власти должны поддерживать музыкантов?
- Нет, не обязательно. Просто говорю — это направление нашим властям не интересно. Знаешь, в Радужном музыканты использовали казённые помещения как репетиционные базы — в общежитиях, в клубах. А сейчас всех выгнали, хватит. Ну а во Владимире такого вообще давно уже не было.
- Как ты думаешь, почему некоторые люди взрослеют и отходят от музыки, а ты это дело не бросил?
- Очень скучно не заниматься этим.
- Не думал сменить сферу деятельности?
- Даже не знаю. Может, я просто не могу больше ничем заниматься?
- А кто ты по образованию?
- Да я не закончил никакие вузы. Хотя хотел. Надо было мне, конечно, на какой-нибудь исторический факультет поступать. А у нас было такое западло в институте — английский язык. А я французский изучал. И вообще было нереально поступить, все приблатнённо. Так что я в политехнический институт поступил, но ненадолго – с математикой у меня всегда были проблемы, да и не интересно. Зато я познакомился со многими интересными людьми!
- Ты же наверняка слышал, что рок-музыка разлагающе действует на личность?
- Правда, так и есть. Меня разложила, точно. Но есть показательный такой пример — ехал в автобусе с ребятами, они возвращались из командировки, какие-то специалисты приблатнённые. Я им поставил свою музыку, они мне — как же так, ты такие вещи играешь, мат, туда-сюда… А какая твоя любимая песня, спрашиваю? Он ставит, там – «По ресторанам, по ресторанам…» Нормально, говорю. Я пою о проблемах, моя музыка выражает какие-то мысли, чувства… А ты — бухаешь, снимаешь проституток. И – «по ресторанам».
- То есть, рок-музыка разлагает, но со смыслом.
- Да-да. Но масса народу погибает, конечно. Наркотики, алкоголь.
- Может, потому что человек не реализует себя, не может достигнуть своей романтической рок-мечты?
- Да даже если реализует — вспомни Курта Кобейна.
- Я в первую очередь про Владимир.
- У нас очень много народу погибло, особенно в 90‑е, после них. Группа «Тихий зайчик» – почти в полном составе погибла. Алкоголизм, наркомания, сумасшествие. Творческие люди часто действуют на пределе своих возможностей, оттого психика не выдерживает. Непрерывные депрессии, попытки с ними справиться… И тут не только о музыкантах речь, вспомни — Достоевский, Маяковский, Есенин. Думаю, вот Лев Толстой какой-то странный был! (смеется).
- А как, по твоему мнению, близость Москвы сказывается на музыкальной культурной среде Владимира?
- Да очень плохо. Москва ее уничтожает. Все, кто может — уезжают в Москву, в Питер. У нас тут делать нечего, все, кто пытается тут что-то сделать, в конце концов понимают, что это абсурдно. В Москве ведь даже когда упадок, то всё равно что-то происходит. Можно продержаться. Здесь это не реально. Здесь люди, которые начинают заниматься бизнесом, рано или поздно уходят в поп-музыку. Даже наши соседи, студия звукозаписи — в основном занимаются тем, что записывают свадебные песни и поп-музыку какую-нибудь. Хотя всё основывалось с мыслями — сейчас как будем рок-музыку записывать! Ага…
-Думаю, в маленьких городах, типа Владимира, которые находятся рядом с мегаполисами, никогда и не будет большой активной тусовки. Все, кто хочет активности — уезжают. Наверное, нужно это осознавать просто…
- Да нужно, конечно. И всё же — откуда берутся гении? Они что, все в Москве родятся? Они родятся в маленьких городах, а потом уезжают.
- Совсем скоро во Владимире состоится крупное музыкально событие — 5‑й Фестиваль уличных музыкантов.
- Да, 25 июля, в следующую субботу. (фестиваль перенесен на 1 августа, – прим. редактора) В этом году мы вместе с Татьяной Южной (инициатор создания Владимирского музыкального клуба — прим. редактора) его делаем, я выставляю аппаратуру. Формат на этот раз изменится. Групп в этом году будет меньше, но отбирались они самым тщательным образом. Раньше давали по 15 минут выступать, теперь время увеличили до получаса. Считаю, что это минимальное время, за которое можно что-то показать.
Мне этот фестиваль интересен, я считаю, что это очень полезно для развития — как музыкантов, так и зрителей. Многие люди не знают вообще, что происходит у нас, в андеграунде. А тут концерт. Да, не всё просто, у нас же бюджета совершенно никакого нет. Сейчас придется искать волонтеров, чтобы кто-то помогал… Но если нам удастся сделать всё это дело, если соберется много людей — все-таки группы будут нормальные и мероприятие халявное — это будет здорово.
- А «Диплодоки» выйдут на сцену?
- Да, мы тоже сыграем. Думаем сейчас, как наши песни переделать, всё же придется их немножко отформатировать для фестиваля.
- Ну, значит, увидимся.
- Ага. Приходите все.
Про 5‑й Фестиваль уличных музыкантов читайте здесь.
Следить за новостями мероприятия можно в группе «ВКонтакте».