«Прочитала историю Старой аптеки и подумала — можно я стану сумасшедшим краеведом?»

Интервью с Полиной Вахотиной

Полина Вахотина — общественница, культуртрегер, идейный вдохновитель городских пространств и инициатор проведения различных мероприятий — стала героем нашего очередного четвергового интервью. Беседа прошла, пожалуй, в стиле «галопом по Европам», зато получилось охватить несколько тем: мы поговорили об «Эйдосе», «Шалопаевке», «Бу!Фесте», «Ёшкином коте», «Блинчиках» и, конечно же, о Старой аптеке…

- Полина, а сколько лет уже «Эйдосу»?

- Он существует с 1999 года… Но один год выпадал, когда мы переезжали с Гагарина. Так что по возрасту — 16, по деятельности — 15.

- С какими мыслями 16 лет назад все это начиналось?

- Что клево будет во Владимире сделать магазин интеллектуальной литературы! Тут такого не было. Было в Москве — магазин интеллектуальной литературы «Эйдос», с владельцем которого я познакомилась. Он как раз собирался расширяться, ему интересна была провинция.

- То есть, этот магазин как филиал открывался?

- Ну, планировалось, что это будет филиал. А в итоге, когда мы все подготовили, нашли помещение, сделали ремонт, я договорилась, что привезут книжки… Я к нему прихожу, говорю: «Макс, пора открываться!» А он меня смотрит и говорит, что передумал. Так у меня и появился магазин.

- Название все равно осталось «Эйдос».

- Конечно, мы же вывеску заказали уже! А московский магазин закрылся. Макс тогда ведь вообще ушел из книготорговли в режиссуру. Знаешь, что смешно? Если помнишь, два или три года назад во Владимире был театральный фестиваль, и я знала, что Макс тоже приедет, привезет спектакль. Думала, что надо его найти. И вот иду я в «Эйдос», и смотрю — Макс идет! Он меня с первого момента не узнал, а я ему — привет, пойдем я покажу тебе магазин! И Макс, припомнив с трудом те события, признался, что вообще ни секунды не сомневался, что «Эйдос» не просуществует более полугода. Потому что — ну что это за тема, магазин интеллектуальной литературы, во Владимире, открытый человеком без опыта, без книжной истории, без книжного бэкграунда… Понятно же, что это нежизнеспособно. И он был так приятно потрясен, говорил «надо же…»

- А «нежизнеспособный» магазин прибыль приносит или это просто как хобби?

- Ну как, мы на это живем… Ты когда зарплату получаешь, это прибыль? Значит, у меня тоже прибыль. Мы все получаем зарплату. А чтобы инвестировать там куда-то, в Канары-машины-квартиры, то такого нет, к сожалению.

- Читают сейчас, говорят, меньше…

- Ну, меньше. Но я всегда говорю, что нам-то это как раз мало заметно. Потому что те, кто читает меньше, к нам не ходят. Они где-то там у себя читают меньше. К нам приходят те, кто меньше не читает.

- По такому мероприятию, как «Бу!Фест», кстати, не скажешь, что интерес к книгам пропал.

- Туда тоже не приходят люди, которые не читают, зачем им туда идти…

- Я к тому, что в последний раз даже пришлось ограничить число желающих, ввести билеты.

- Потому что есть люди, которые не читают, но халяву любят. И если где-то что-то интересное на халяву, они туда идут. На «Бу!Фесте» просто стало тесно.

- Как народ воспринял билеты?

- По-разному. Любители халявы стали говорить, что к нам никто не придет. Но большинство людей сказали — слава богу, будет поспокойнее. Потому что важен еще и комфорт! Ну кому комфортно, когда толкучка? Там же дышать нечем было… Мотивированная публика вся пришла.

- «Бу!Фест», как понимаю, получает большую поддержку от городских властей?

- Получает, да. Это же городское мероприятие, которое мы делаем как партнеры. Я бы не стала делать одна его. Если ты делаешь один такое мероприятие, то несешь на себе всю ответственность, в том числе коммерческую. Тебе говорят — арендуйте и делайте. А это очень… Это невозможно, я бы сказала. Поэтому я пришла в управление культуры объяснила — есть такая тема, будет хороший книжный фестиваль, которым можно будет гордиться. Но он должен быть городским, город должен осознавать, что ему это надо. Поэтому давайте без арендных плат и так далее. Как коммерческий, сказала, он не сможет состояться, у нас не Москва, не Питер, не Новосибирск.

- И вам пошли навстречу.

- Да, ну прикольно же. Не было во Владимире книжного фестиваля, а теперь есть.

- Деньги, вырученные за билеты «Бу!Феста», куда пошли, кстати?

- Мы их честно поделили. Половина пошла на содержание здания Центра культуры и искусства на Соборной, а половину мы взяли себе, они разошлись на различные фестивальные траты.

- Уже есть информация о том, каким будет следующий «Бу!Фест»?

- У нас до «Бу!Феста» будет еще одно интересное мероприятие – фестиваль искусств. Там же, в Центре культуры и искусства на Соборной, в конце февраля. Он будет называться «Арт-субъект», сейчас мы его прорабатываем.

- А что с антикварным базаром «Шалопаевка», он как поживает?

- Он сейчас поживает странно, потому что зима. И мы не ждали, что он вообще будет поживать в это время года. Пока была хорошая погода — все хорошо было. Но я говорила, в том числе и нашим чиновникам, что если мы хотим что-то сделать по настоящему, то нужно и условия создать. Там же нет ни навесов, ни столов пока… И для меня, на самом деле, удивительно, что несмотря на зиму, люди, коллекционеры продолжают приходить.

- До открытия «Шалопаевки» они где-то собирались?

- Нет! Они нигде не собрались и очень сильно хотят, чтобы это продолжалось, развивалось. Мы с Андреем Станиславовичем Шохиным говорили по этому поводу, он сказал, что там планируется реконструкция стоянки, будет с другого места въезд. И тогда «Шалопаевке» выделим уже конкретное место, обустроим его нормально. Думаю, это случится уже весной.

- То есть, «Шалопаевку» можно причислить к удачным проектам.

- Я вообще считаю ее чуть ли не самым удачным проектом. Потому что, во-первых, она ничего от меня не требует, просто людям дали возможность. Во-вторых, я сама люблю старые штучки, и купила на «Шалопаевке» уже гору прикольных вещей.

- Но есть еще и проект, который сейчас закрывается – творческая мастерская «Ёшкин кот».

- А «Ёшкин кот» закрывается, да. Вот смотри, есть «Бу!Фест». Кроме того, сейчас мы будем плотно заниматься фестивалем искусств, там очень много работы, его хочется сделать «вау». «Эйдосом» тоже надо заниматься по-любому. Дальше будет детский «Бу!Фест». И у меня есть еще парочка своих проектов, которые даже не связаны с Владимиром… А «Ёшкин кот» это такой проект, который надо все время прокачивать, лично. Вот я могу из «Эйдоса» уехать, здесь отличный коллектив работает, и я могу оставить ребят на неделю. Но как только ты отходишь от «Ёшкина кота» дальше, чем на сто метров, там прекращается жизнь, или наоборот — заводится чуждая тебе жизнь. Я устала, честно говоря.

- И нет у этого места никаких перспектив?

- Перспективы все время есть. Сейчас, когда народ узнал, что «Ёшкин кот» закрывается, сразу все всполошились, говорят — давай что-нибудь сделаем, скинемся, то, се… Но я вот не хочу скидываться. Я бы включилась в такой проект, как «Ёшкин кот», но не возглавила бы его. Я понимаю, что жалко терять такую общественную и концертную площадку во Владимире. Но с другой стороны, я столько уже этих концертов сделала! И люди же на них не ходят! Это так смешно, когда люди звонят — как же так, у нас не будет концертной площадки! Хочется спросить — Вася, ты когда в последний раз на концерт-то ходил сам? Эта тема как-то сходит. Ее можно было бы прокачивать, если бы у меня не было больше ничего. Но…

- А поддержку городских властей можно было бы подтянуть под такой проект, как «Ёшкин кот»?

- Да можно, но не в этом виде. Там у нас аренда, она вполне себе частная. Проще говоря, если я увижу, что в городе есть потребность у людей ходить на концерты, легче обратиться к чиновникам и сказать — дайте подвальчик какой-нибудь. На льготной аренде. Есть же у них подвалы какие-нибудь, я уверена, что есть.

- Взаимодействие с чиновниками у вас сейчас очень тесное получается.

- Ну вот, с «Бу!Феста» оно началось. Все-таки когда делаешь масштабное городское мероприятие, то все равно находишься в неком потоке, и люди тебя видят, видят, как с тобой можно работать, можно ли тебе доверять. И ты так же видишь — вот эти люди, вряд ли, конечно, им можно сказать «давайте голыми спляшем на Козловом валу», но, в принципе, оно и мне не очень надо. А какие-то вменяемые вещи им точно можно предложить. Ну, еще когда смотришь, как устроена у нас вся, условно говоря, культура, то видишь, что в этой сфере достаточно плохо с деньгами. Поэтому предлагать проекты, которые требуют больших денег — бессмысленно, если нет личных спонсоров или другого личного интереса.

- Про Старую аптеку вопрос — как вы попали в инициативную группу?

- Я ее возглавила.

- И как так получилось?

- Получилось смешно, на самом деле. Когда-то, несколько лет назад, я сама думала арендовать под букинист Аптеку. Ну это ж красиво — букинисты в Старой аптеке. И выглядит хорошо. А еще я узнала, что там аренда недорогая, места много.. Но я барышня осторожная, потому размышляла — странно, почему Старая аптека перестала быть аптекой? Нет ли какого подвоха? Потому что придет какой-нибудь сумасшедший краевед и скажет – давайте сделаем там музей, почему тут магазин? Поднимется тема исторического здания и его использования. Потом прочитала про историю Старой аптеки и подумала — можно я стану тем самым сумасшедшим краеведом? Потому что это бред — двести лет там была аптека, а потом аникеевская ЗАО «Фармация» её приватизировала, и спустя какое-то время решила, что не окупается предприятие. И ни у кого даже не возникла мысль о том, что этой аптеке 200 лет… Что если аптека закроется, то можно там же сделать что-то вроде аптечного музея… Или хотя бы предложить это сделать. В итоге аптеку просто закрыли и помещения раздали в аренду. Это я сейчас говорю только про первый этаж.
Я также прочитала, что аптека была приватизирована с обременением, с сохранением аптечного вида деятельности. Сейчас об этом не любят вспоминать… Но это же факт! Как-то это нехорошо, мне кажется.
Когда я все это прочитала, то поняла, что идея переселения магазина в Старую аптеку мне как-то не близка, и нашла вот это помещение, которое меня устраивает. Но написала несколько текстов у себя в блоге. Периодически бывая в разных городах, обращала внимание, что там есть музеи в старых аптеках, читала про них и досадовала – ну что у нас-то такое, в самом деле!
И вот, стали делать пешеходку. И я подумала – ну, та самая тема. Еще же Аникеев — очень важный человек. Мне казалось, что не понадобится никакая инициативная группа, что Григорий Викторович, когда узнает обо всем, скажет — действительно, раз так повернулось, я сам там сделаю музей, город меня будет любить, прославлять и так далее! У меня мысль была именно эта. У него же денег — вагон!

- Но…

- Но он почему-то так не сделал! Я не знаю, почему. И как-то, когда чиновники гуляли по центру, я спросила у них — а со Старой аптекой что будете делать? Мне говорят — ну, у здания есть собственник, туда-сюда… Я им — ну как есть собственник, он же должен… И тут слышу внятный ответ от чиновников: «Полина, если вам это интересно, вы попробуйте продвинуть тему. Глядишь, и получите благоприятный отзыв». Я понимаю, что объективно им самим интересно. Но сами они это не стали бы делать. А от имени общественности — другое дело.

- То есть, чиновники решают этот вопрос через вас.

- Да. И я абсолютно с этим согласна. Я же не делаю то, что мне не нравится. А потом я написала открытое письмо Орловой, которое собрало какое-то нереальное количество подписей. Орлова письмо прочитала, сказала, что позвонила Аникееву и дальше был посыл в нашу сторону — вы общественность, вам это надо, вы и делайте. Тут я поняла, что, может, хотела и не этого, но отступать было поздно. Это же странно было бы сказать — вы знаете, я, вообще-то думала, что вы сами…

- Были организованы общественные слушания…

- Я предлагала провести что-то время форума, где собрались бы люди и высказались. А главное — чтобы сформировалась инициативная группа, которая будет эту тему двигать дальше. Эта задача, на мой взгляд, была с блеском решена. Жалко, что в инициативную группу не вошел Казаков (собственник помещений на втором этаже Старой аптеки, владелец расположенной там же газеты «Томикс», – прим. ред.) Его позиция мне вообще непонятна.

- Вот по поводу Казакова и общественных слушаний — мероприятие же, по сути, превратилось в публичную порку предпринимателя?

- Я могу вам сказать — у вас профессиональная деформация. У Казакова она давно произошла. У вас, может быть, в меньше степени, но тоже происходит. Ты была на слушаниях?

- Нет, не была, я читала материал нашего обозревателя Ивана Ростовцева и делаю выводы исходя из него.

- Вот Иван Ростовцев ко мне даже не подошел… А выглядело это следующим образом — мы ведем общественные слушания и приходят какие-то непонятные мне люди, я их не знаю. Но это общественные слушания, туда может любой человек прийти. И вот они — по зову сердца и ещё почему-то — говорят некий текст, направленный на то, чтобы Казаков усовестился. Я не понимаю, что у них в голове, потому что они реальный рабочий процесс своим выступлением повернули в балаган. И именно их заметили СМИ, и получилось так, как бы все и было для этого задумано.

- А на самом деле нет?

- На самом деле – нет.

- Но на ваш-то взгляд, второй этаж все-таки нужен аптеке или пусть там остаются собственники?

- Нет, ну что такое «пусть»? Если родится проект, который будет на всю аптеку, то, конечно, лучше, если на втором этаже будет что-то, имеющее отношение к музею. Но ни один человек не сказал Казакову «ты уйди и отдай». Точнее, один человек это и сказал, на общественных слушаниях, ну и выглядело это… Никто ничего не собирается отнимать у Казакова, насколько мне известно.
Вопрос в том, что нужны переговоры, но тут начинается политика, от которой мне грустно — Казаков считает, что к нему должны прийти и поклониться, а власти этого делать не будут. При этом я считаю, что у Казакова отличная переговорная позиция, и что он, несмотря на свою оппозиционность, может её улучшить, и это было бы красиво. Но он этого почему-то не хочет.

- Он же собственник, это его право — хотеть или не хотеть.

- Я, как реалист, считаю, что если мы начнем с первого этажа Старой аптеки, то это нормально. Но я давно живу на этом свете и много раз видела в своей жизни ситуации, когда человек, который считал, что у него хорошая оборонительная позиция, проигрывал. Это происходило разными способами. И мне кажется, что Казаков в оборонительной позиции по стратегии проиграет. Через какое-то количество лет как-то вот так вот сложится, что его там не будет.
Еще раз — никто ни у кого ничего не собирается отнимать. Но ведь идеально было бы так, чтобы он пришел и сказал — да, критикую власть, но я понимаю, что это историческое здание, и потому я готов договариваться… Ведь смешно же будет через века, что редакция газеты вцепилась в историческое место?

- На каком этапе сейчас вопрос со Старой аптекой?

- Как мудрая Светлана Евгеньевна Мельникова сказала — это, конечно, хорошо, что Старая аптека будет у города, но это такая борода! Ну, она другими словами говорила, но суть в этом…

- В каком смысле «борода»?

- В таком, это, вообще-то, историческое здание, которое под охраной регионального уровня. И ты не можешь просто положить ламинат. Нужно заказывать проект и двигаться в определенном правовом поле, на это придется искать средства. Нельзя попросить сделать ремонт знакомого узбека, этим должна заниматься организация с лицензией. И вот нам инспекция по охране объектов культурного наследия готовит пакет документов по Старой аптеке — план и так далее. Делаем экспертизу, чтобы понимать, куда двигаться дальше и в каком направлении. Потом будет принято решение определенное — я думаю, что городом — откуда брать деньги, сколько. Это что касается реконструкции. Одновременно с этим мы будем инициировать проведение конкурса, чтобы люди подавали свои идеи в виде проектов — кто что видит в этом здании. Смысл в том, чтобы там было нечто с реверансом в сторону исторического прошлого. Например, музей аптечного дела во Владимире… В зачет пойдут те проекты, которые будут реальными, и если будут люди, которые захотят их воплотить в жизнь.

- Последний вопрос у меня — про старые «Блинчики». Их спасти не удалось, и даже не удалось попрощаться с этим кафе. Я помню, вы планировали устроить фестиваль советского быта.

- Да, печальная история. Фестиваль советского быта все хотят и сейчас, на самом деле. Не рядом с «Блинчиками», там все тяжело — Левиафан сожрал блины…

- Говорят, что власти попросили не проводить этот фестиваль.

- Ну да… Вероятно, можно было настоять но… Чего бы ты там у «Блинчиков» не делал, все равно получится митинг. И хотя я дико против была, чтобы кафе сносили, я понимаю, что упираться и ложиться под экскаватор не буду. А митинговать на том месте, где не чувствуешь за собой силы определенной, не хотелось. Ну а сам фестиваль советского быта, по-моему, трансформировался в «Шалопаевку». Если туда добавить еще живой музыки или патефонной — там вообще все заживет. Для этого надо просто, чтобы тепло было.