Александр Кирюхин признал нарушения в работе перинатального центра

Глава облздрава рассказал историю строительства первого роддома

На сегодняшней пресс-конференции директор департамента здравоохранения в подробностях вспомнил перипетии строительства владимирского перинатального центра. Главный медик региона ответил на вопрос, обоснованно ли супруг погибшей роженицы Анны Бобриковой в социальных сетях пишет, будто центр не соответствует необходимым требованиям.

Открытие перинатального центра совпало с назначением Александра Кирюхина на должность руководителя департамента. Сразу же после торжественной церемонии медики заявили: то, что открыли, нельзя назвать Центром – пока это лишь роддом. Счетная палата выявила миллионные нарушения при строительстве и оснащении учреждения, говорилось о том, что оборудование закупили по завышенным ценам.

Александр Кирюхин рассказал, что это была не единственная проблема с оборудованием: оно было приобретено по заказам 20-летней давности и не соответствовало стандартам 2013 года. За двадцать лет медицинское оборудование сделало шаг, сопоставимый с прогрессом в мобильных технологиях. Условно говоря, перинатальный центр закупил Nokia 3310 вместо IPhone 5s, но по цене последнего. Дооснащать перинатальный центр пришлось уже после открытия.

«Когда принимали перинатальный центр, по оборудованию, которое тогда было предусмотрено документацией, это оборудование было опять же заказано двадцать лет назад. За двадцать лет все изменилось. Поэтому, в соответствии с проектом, мы его так и приняли, потому что в проекте было заложено то оборудование, которое было у нас в проекте. В течение определенного периода времени у нас там оборудование закупалось дополнительно и сегодня представляет практически полностью современный перинатальный центр».

Проблема с 20-летней задержкой перинатального развития образовалась из-за долгостроя. Построить же здание не могли благодаря реформированию системы здравоохранения, в ходе которого учреждения перекидывали с муниципального на региональный баланс.

«Я ранее говорил, что перинатальный центр строился очень длительно с муниципалитетом Владимира. И шел он строкой «строительство перинатального центра». Строительство было двадцать лет фактически. И когда его начали строить фактически, то нормы перинатального центра стали совершенно другими. Сейчас решаются вопросы с санитарными требованиями, за 20 лет медицина настолько ушла, что требования, которые были двадцать лет назад [серьезно изменились]. Проект двадцатилетней давности был, и он продолжал строиться. В последние годы он ускорился.

Помните, была эпопея, когда муниципальные учреждения медицинские передавались в область, и город самые последние не передавал. Потом все передали, а перинатальный центр не передали. И ни город его не строил, ни область. Он стоял пустой, хотя роддом №1 пришел уже в такое состояние, что там было опасно рожать. Поэтому там было принято решение по постановлению губернатора заказчиком определить областную администрацию и департамент здравоохранения. И там было три блока: А, Б и В. Блок «А» сдали, туда заселили родильный дом, а вот «Б» и «В» не сдали. Поэтому когда блок «А» сдали, то он стал родильным домом. Патология еще здесь оставалась».

Перинатальный центр. Фото – Google maps

Вскоре сдали и остальные блоки, но, как оказалось, надзор областной администрации несильно повысил качество выполненных работ.

«Когда мы в 2013 году пришли, то блоки «Б» и «В» не были готовы. Но центр приняли, и я тогда говорил об этом, что его приняли с нарушениями. Департамент направил письмо строителям, которые были подрядчиками, чтобы они устранили все недоделки. И они в течение года по блокам «Б» и «В» все недоделки устранили в соответствии со всеми нормативами и потратив на это не больше миллиона. Там двери не соответствовали, окна не закрывались, поддоны развалились. Подрядчик все устранил, и когда мы окончательно все приняли, то решили из роддома №1 сделать перинатальный центр. Он, конечно, в сравнении с теми мощными перинатальными центрами, федеральными [не такой крутой]… это другой уровень».

Александр Кирюхин отметил, что те недочеты, которые называют критики Центра, доказывая, что учреждение нельзя назвать перинатальным центром, не влияют на медпомощь будущим матерям. Недостающие организации есть в непосредственной близости от первого роддома.

«Когда мы обсуждаем ту или иную проблему, причины и следствия, например, связь с Анной Бобриковой, вот перинатальный центр не соответствует, там нет женской консультации. Скажите, а женская консультация оказала бы помощь маме, находящейся в перинатальном центре? Нет. Там нет гинекологического отделения, но у нас женская консультация, развернутая в пятой больнице, совершенно рядом. Отделение репродуктивное, которое мы долго переносили, оно там же находится. 

Дальше необходимо было организовать отделение санитарной авиации при перинатальном центре. Но у нас с вами кадров так мало, что у нас есть санавиация при областной больнице, у нас есть бригада акушеров-гинекологов, они работают. Поэтому на сегодня к перинатальному центру, сказать, что полностью вопросов нет, нельзя, вопросы у нас всегда есть».

Комментируя трагедию Анны Бобриковой, Александр Кирюхин попросил не проводить прямой связи между случившимся и нарушениями в работе перинатального центра.

«Нарушения есть, они были нами выявлены, и мы когда проверили комиссию, я направил документы еще до того, как Росстрахнадзор их забирал, страховые компании проверяли, я направил документы в Следственный комитет, в прокуратуру. Здесь важен не только сам факт нарушений, которые есть. Конкретный случай с Аней: являются ли эти нарушения, которые выявили и мы, и другие, причиной, вследствие чего состояние Ани стало таким. По закону, это решает судмедэкспертиза. Я просил, чтобы судмедэкспертиза проходила не во Владимире. Потому что любое решение, которое я бы принял, они заведомо будут истолковывать как предвзятое. 

Сегодня экспертиза проводится в Санкт-Петербурге в Кировской академии. Когда будут итоги, можно будет уже судить, кто прав, кто виноват. Конечно, смерть человека – это трагедия, а для врача это тоже трагедия, и нельзя думать, что врач – это монстр, которому смерть вообще… Он тоже переживает и не меньше, чем кто-либо. Вот такая ситуация».