Бьет — значит убьет. Как защитить жертв домашнего насилия?

В России жертвы домашнего насилия плохо защищены от агрессора — считают авторы нового законопроекта, посвященного борьбе с данным явлением. У этого мнения есть много противников, в том числе в высших эшелонах власти, защищающих так называемый «суверенитет семьи» от посягательств извне. Но пока попытки отмахнуться от «назойливых феминисток» приводят лишь к новым пострадавшим, а иногда убитым.

За последние несколько лет можно без труда вспомнить ряд историй: Маргарите Грачевой муж отрубил кисти рук за желание от него уйти; на 10 лет хотели посадить Наталью Туникову, которая ударила ножом партнера, пытавшегося сбросить ее с 16 этажа; Елене Гершман, пережившей девять эпизодов тяжелых избиений со стороны экс-супруга, отказали в возбуждении дела из-за декриминализации домашних побоев; Ирину Петрякову даже после развода избивал и насиловал бывший муж — в наказание ему назначили общественные работы, которые позже отменили. Все четыре женщины в разное время подали жалобы в Европейский суд по правам человека, который объединил их в одно дело. Еще десятки подобных происшествий остаются на страницах региональных изданий или криминальных хроник, не привлекая много внимания.

В ответ на запрос ЕСПЧ замминистра юстиции Михаил Гальперин заявил, что масштабы проблемы насилия в отношении женщин в России «достаточно преувеличена», а пострадавшие «пытаются подорвать усилия, которые правительство предпринимает для улучшения ситуации». Мужчины, например, предпочитают не жаловаться на жестокость жен и сожительниц, поэтому собрать о них статистику невозможно. Позже в Минюсте объяснили, что слова Гальперина выдернули из контекста, а кое-где неправильно перевели:

«Изложенная в направленном в ЕСПЧ меморандуме позиция заключается в том, что серьезная проблема насилия является общей для многих стран, в том числе актуальна для РФ. При этом государство обязано обеспечить безусловную защиту от насилия, независимо от того, кто является его жертвой: ребенок, женщина или мужчина».

Безусловно, насилие совершается и в отношении мужчин, которых за жалобы на жену скорее высмеют, чем поддержат, однако женщины чаще становятся жертвами. Это легко объяснить и разницей в физических параметрах, и положением представительниц слабого пола в обществе на протяжении большей части истории. В России продолжают бытовать фразы «бьет — значит любит», «не выноси сор из избы», «мужчина — голова, женщина — шея», и традиционно презрительное отношение к «карьеристкам».

На бытовые дрязги с неохотой реагирует полиция, а декриминализация побоев в семье и вовсе развязала руки некоторым домашним тиранам. В случае назначения штрафа, деньги выплачиваются из общего бюджета, что накладывает на жертву дополнительную психологическую и финансовую нагрузку.

Защититься с помощью существующих законодательных норм жертвам насилия — задача не из простых. Охранных ордеров, которые запрещали бы агрессору приближаться к истезаемому ближе, чем на назначенное судом расстояние, нет. А значит оградить себя от преследования практически невозможно. Увы, женщины, не видя понятного и эффективного способа выбраться из ситуации, порой прибегают к радикальным мерам.

Согласно исследованию, проведенному «Медиазоной» и «Новой газетой», с 2016 по 2018 год за убийство без отягчающих обстоятельств и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшем смерть потерпевшего, осудили более четырех тысяч женщин. Большая часть из них (79% по первой статье и 52% по второй) были жертвами домашнего насилия. 91% женщин, осужденных за превышение самообороны, защищались от своих партнеров или других родственников мужского пола. За «чрезмерную» защиту от партнерш наказаны 3% мужчин.

Кстати, внесенный в Госдуму законопроект, предлагает ввести понятие «преследование», под которым подразумевается «неоднократные угрожающие действия, направленные на пострадавшего вопреки его воле, выражающиеся в поиске пострадавшего, ведении устных, телефонных переговоров, вступлении с пострадавшим в контакт через третьих лиц либо иными способами, посещении места работы, учебы пострадавшего, а также места его проживания, в том случае, если пострадавший находится не по месту совместного проживания с нарушителем».

Никогда не сталкивающимся с домашним насилием людям сложно представить, каково это — испытывать постоянный страх и напряжение. Когда твой дом — в теории самое безопасное место, защищающее от внешнего мира, — становится местом кошмара. Как и невозможно понять, почему же жертва не уйдет от мучителя.

По России прокатилась волна немногочисленных, но громко осуждающих законопроект о борьбе с семейно-бытовым насилием, акций. 23 ноября в Москве противники собрались ради защиты традиционных духовно-нравственных ценностей с лозунгами «Семья против насилия» и «Семья — самое безопасное место».

Во Владимире и Муроме прошли пикеты православных активистов, уверенных, что закон не защитит, а разрушит российские семьи.

Уполномоченная по правам человека во Владимирской области Людмила Романова в разговоре с ПроВладимиром отметила, что отдельный закон о профилактике семейного насилия необходим, проблема актуальная. В настоящее время невозможно даже вести статистику пострадавших от «домашних боксеров», поскольку все происшествия между парами попадают под статью о бытовом насилии. Действенного механизма защиты жертв пока нет, а обращения женщин к омбудсмену с жалобами есть. 

По словам Романовой, она видела три варианта законопроекта и они очень разные. Версия Совфеда вызывает у нее меньше всего вопросов, но некоторые замечания есть.

Во Владимирской области женщина, убегая от агрессора, практически оказывается на улице — ей некуда пойти. В регионе работает только один кризисный центр, который принимает пострадавших без детей, и один центр для мужчин во Владимире. Есть также три НКО, которые могут приютить, — «Дорог каждый» (Владимир), «Мамин домик» (Владимир) и «Покров семьи» (Боголюбово). Жительница других районов при таком раскладе приходится несладко.

О домашнем насилии, законопроекте и его противниках ПроВладимир поговорил с экспертами. Проблема — не придумана и не преувеличена, а помощь жертве (вне зависимости от пола и возраста) не может считаться вторжением в ячейку общества.

В Совете Федерации заявили, что доработают инициативу и представят свою версию. Так оно и вышло — 29 ноября опубликовали полный текст. И авторы оригинального законопроекта пришли от этих поправок в ужас, его соавтор Алена Попова объяснила почему:

Алена Попова — правозащитница, соавтор законопроекта о борьбе с домашним насилием

«Мы с соавторами ознакомились с предложенной редакцией Совета Федерации. Я, например, в тотальном ужасе. Начиная от цели закона: „сохранять семью“, а не защищать жертву, заканчивая „содействовать примирению сторон“. Мы постоянно рассказываем реальные истории жертв, когда после именно примирения насильник жертву убивал!

А сам факт „содействовать примирению“ — это опять сказать жертве: „Дура, сама виновата, ты чего это не хочешь мириться что ли? А дети? А закон“? Господи, ну сколько можно-то?

Сколько еще надо смертей, чтобы законодатели поняли, что закон должен быть не формальностью, причем бессмысленной, а идеальным и работающим в сторону защиты жертв.

Зачем Совет Федерации сделал реверанс в сторону фундаменталистов, мне понятно: „Нам надо услышать мнение патриархии…“. Но сколько можно? Есть Конституция. И надо просто соблюдать базовое право на защиту жизни и ненасилие!

На расширенном заседании рабочей группы, которое состоялось 15 ноября 2019, мы уже многие из своих опасений озвучивали и обсуждали. Что-то наши законодатели из верхней палаты учли, а что-то оставили без внимания вовсе».

В частности, претензии есть к определению «семейно-бытового насилия», в который включаются все умышленные деяния «не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления» — то есть минус побои и причинение вреда здоровью.

«В ситуации совершения нарушителем преступлений небольшой степени тяжести (например, умышленное причинение легкого вреда здоровья, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью), не назначаются меры наказания связанные с лишением свободы, таким образом, нарушитель остается на свободе, но после вступления в силу приговора потерпевший остается полностью беззащитным, так как к нарушителю меры принуждения в соответствии с УПК РФ больше не применяются», — говорится в замечании.

Правозащитники не намерены сдаваться и будут добиваться принятия своей версии законопроекта. Как вы можете им помочь, сообщается здесь.

---

Свое мнение о необходимости законодательной инициативы высказал владимирский адвокат.

Максим Никонов — адвокат

«Сейчас в российском законодательстве есть ст. 6.1.1 КоАП РФ (побои), а в Уголовном кодексе РФ — перечень статей за насильственные преступления или за угрозы насилия (ст.105, 111, 112, 115, 116.1, 117, 119 УК РФ). Но эти нормы применяются post factum — когда физическое или психологическое насилие уже произошло, достигло крайне высокого уровня.

Законопроект же направлен на профилактику таких ситуаций, позволяя пресекать конфликт на ранней стадии. Кроме того, сейчас нет эффективных правовых механизмов, которые бы запрещали контактировать агрессору с жертвой, если он не применяет физическое насилие и не высказывает явных угроз, а, например, выслеживает ее, давит психологически.

Задача законопроекта — не ужесточить наказание за насильственные преступления в семье, а создать условия, которые бы, во-первых, снижали риски домашнего насилия, его повторения и эскалации, а, во-вторых, позволяли бы получить пострадавшим защиту и психологическую помощь.

Именно поэтому акцент в законопроекте сделан на защиту от продолжения насилия — выслеживаний, угроз, травли в социальных сетях. Одна из предлагаемых мер — выдача защитных предписаний, которыми агрессору запрещается контактировать с жертвой насилия, проживать с ней совместно.

Еще одно направление в законопроекте — регулирование межведомственного взаимодействия и работы кризисных центров. Необходим именно системный подход, а не точечные меры.

К сожалению, в опубликованной [Совфедом] версии законопроекта эти важные идеи выражены в таких формулировках, которые сильно снижают эффективность предлагаемых мер. Например, определение „семейно-бытового насилия“ сформулировано так, что из него оказались исключены виды насилия, которые считаются преступлениями или административными правонарушениями. Получается абсурдная ситуация: защитные механизмы просто не могут быть применены в наиболее жестких случаях насилия, поскольку последние выведены за рамки действия предлагаемого профильного закона.

Если не защитить пострадавшего от домашнего насилия на раннем этапе развития конфликта, то агрессия станет системной, будет усиливаться и, в конечном счете, может привести либо к гибели жертвы, либо к ответной реакции.

Нередки случаи, когда уголовные дела возбуждались против женщин, которые обороняясь от агрессора причиняли ему увечья или даже лишали жизни. При этом чаще всего это уголовные дела об убийстве или причинении тяжкого вреда здоровью. В таких ситуациях возможные варианты защиты уже другие: это работа адвоката на применение правил о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ), изменение обвинения на более мягкое — связанное с превышением пределов необходимой обороны (ст. 108, ст. 114 УК РФ), рассмотрение дела судом присяжных (для обвинений по ч.4 ст. 111 УК РФ и ч.1 ст. 105 УК РФ)».

---

По нашей просьбе владимирский семейный психолог, гештальт-терапевт Татьяна Лобок, ответила на самые распространенные вопросы касательно жертв домашнего насилия.

Почему жертва домашнего насилия не уходит от избивающего ее партнера?

Причин несколько, основные из них я бы обозначила так:

• Материальная, экономическая и психологическая зависимость от обидчика, отсутствие собственных ресурсов: денег на жизнь, работы, жилья, помощи с детьми;
• Чувство вины и стыда, страх перед осуждением со стороны близких и общества; Отсутствие поддержки и отказ ее искать, продиктованный теми же стыдом и виной. Женщина боится услышать в свой адрес «сама виновата, надо было смотреть, с кем связываешься»;
• Страх перед агрессором за жизнь и безопасность свою и детей. Ощущение беспомощности и невозможности повлиять на ситуацию. Для женщины, живущей в «круге насилия», угрозы и насильственные действия со стороны мужчины, его подавляющая власть над ней, значительно более реальны, чем возможность от него уйти;
• Отрицание серьезности ситуации. Надежда на лучшее, на позитивные перемены. Часто женщина не хочет разрушать семью, прекращать отношения со своим мужчиной, она лишь хочет, чтобы насилие прекратилось;
• Отсутствие информации об организациях, оказывающих помощь. Недоверие к организациям, в которые необходимо обратиться. Убежденность в том, что нужно справляться самой, не выносить «сор из избы».

Позиция «сама виновата» — почему нельзя обвинять жертв насилия в том, что они связались с «домашним боксером»?

Потому что ответственность за насилие лежит на том, кто его применяет. Обвинение жертвы, к сожалению, очень распространенное явление в нашем обществе. Позиция «сама виновата» — стыдящая, отравляющая, лишающая женщину возможности и права обращаться за помощью. Она позволяет агрессору безнаказанно продолжать издевательства, прикрываясь идеей, что женщина его «провоцирует».

Правда же заключается в том, что контроль над своими действиями — прямая обязанность взрослого человека. Особенно если он сильнее и находится в позиции власти. Если человек не справляется со своими эмоциональными реакциями и агрессивными импульсами, его задача эту проблему решать: идти к специалистам — врачам и психологам, убирать самого себя из ситуации, в которой он не может себя контролировать. Решать самому, а не перекладывать на близких ответственность за свое поведение.

Беда в том, что в большинстве случаев домашнее насилие — это банальная распущенность. Мужчина бьет, потому что может. Знает, что это сойдет ему с рук, что остановить его некому. Далеко не все люди могут выдержать испытание властью, которая вдруг оказывается в их руках, когда другой человек становится от них зависим. Если человек хочет слить свою агрессию на того, кто рядом и слабее, он всегда найдет повод. Как в той басне: «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать».

Можно ли помочь жертве насилия, если ты ее родственник/друг?

Помочь можно, но иногда довольно сложно. Что можно делать? Оказывать моральную поддержку: говорить, что женщина не виновата, что выход есть, можно и нужно искать помощи, что с ней так нельзя обращаться. В общем, транслировать установку, противоположную той, которую несет агрессор и осуждающее общественное мнение.

Быть готовым делать это все довольно долго, до тех пор, пока женщина не накопит достаточно сил и смелости для решительных действий, не упрекать ее за бездействие.

Делиться информацией о самом явлении домашнего насилия и способах выхода из него. Находить контакты центров и специалистов, к которым женщина может обратиться за помощью. Практика показывает, что многие женщины, находящиеся в ситуации насилия, имеют несколько искаженную картину реальности и не владеют элементарной информацией о том, что с ними происходит.

Если у вас есть возможность, оказывать физическую помощь в реализации «плана побега». Я бы не советовала настраивать женщину на борьбу с агрессором до тех пор, пока она не окажется на безопасном расстоянии от него. Есть большой риск недооценить реальную опасность и переоценить силы жертвы, решившей «дать сдачи».

Как вообще оказывается помощь жертве насилия?

Есть определенный протокол, которого я стараюсь придерживаться в работе с такими клиентами.

Сперва мы знакомимся с ситуацией, оцениваем риски, рассказываем о возможных последствиях. Создаем план безопасности, если этого требует ситуация.

Довольно часто приходится начинать работу с признания насилия насилием. Вместе с женщиной мы называем вещи своими именами, подтверждаем, что ее ситуация несовместима с нормальной, безопасной жизнью. Что ее мучения ей не «кажутся» — мужчина на самом деле причиняет ей боль и ограничивает свободу.

Ведем поиск реальных возможностей и ресурсов для выхода из ситуации насилия, когда женщина запугана и убеждена в собственной беспомощности. Мы называем это «обретением силы».

Отдельная большая работа — восстановление после выхода из таких отношений.

Во Владимире часто приходится оказывать помощь жертвам домашнего насилия?

Да, довольно часто. Такие женщины составляют на данный момент примерно четвертую часть моих клиенток.

Я стараюсь помочь этим женщинам найти собственные возможности выхода из насильственных отношений, сориентироваться в том, куда еще можно обратиться за помощью. Поддерживаю в процессе обретения решимости и нахождения ресурсов.

Многие обращаются ко мне уже после выхода из ситуации насилия за восстановлением самооценки, возвращением своей силы и возможности опираться на себя.

Почему некоторые так рьяно выступают против законопроекта о борьбе с домашним насилием?

Насколько я понимаю, основные опасения противников принятия нового закона заключаются в том, что закон создаст правовое поле как для манипуляций и шантажа со стороны женщин, так и для вмешательства и влияния «посторонних» людей (представителей госорганов, НКО и даже соседей) в дела семьи. Даже если доля правды в этом есть, важно понимать, что жертвы насилия на данный момент гораздо менее защищены и рискуют жизнью и здоровьем, в отличие от потенциальных «жертв» лазеек в законе.

В любом случае, тот вариант законопроекта, что существует на данный момент, по моему мнению, требует существенной доработки. Надеюсь, она будет проведена и мы получим реально работающий закон, защищающий жертв и останавливающий агрессоров.