Наши в Германии: сложности интеграции, немецкий менталитет и варианты возвращения в Россию

Продолжаем отслеживать судьбы наших земляков, которые уехали из Владимира в другие города и страны. Ранее мы опубликовали истории тех, кто перебрался в Санкт-Петербург и Москву, теперь же расскажем о личном опыте живущих за границей.

Все герои нашего материала в разные годы и по разным причинам переехали в Германию. Мы узнали, с какими сложностями они столкнулись на новом месте, правдивы ли стереотипы о немецкой пунктуальности и мешает ли разница менталитетов при общении с местным жителями. Также выяснили, испытывают ли «владимирские немцы» чувство ностальгии и при каких условиях хотели бы вернуться на родину.

---

Екатерина Шульгач, переехала в Германию пять лет назад.
Живёт в Ростоке — крупнейшем городе на территории федеральной земли Мекленбург-Передняя Померания.

В 16 лет я ездила от промышленно-коммерческого лицея на практику в Данию. Мне очень понравилось в Европе, и я подумала, что хорошо бы туда переехать. После школы я поступила на заочку на экономиста, но не доучилась и не жалею об этом, потому что всегда хотела в медицинский. Однажды познакомилась в Facebook с немцем, мы какое-то время общались на английском, он несколько раз приезжал в Россию. А потом я сама решила ехать в Германию.

Мне тогда было 20 лет. Я нашла в интернете семью в городе рядом с Ростоком, которой нужна была няня для детей. Мы оформили контракт, я собрала документы, съездила в немецкое посольство, прошла собеседование и получила рабочую визу. Это обычная история, многие девочки из России уезжают так в Германию, чтобы работать.

Немецкий я знала на уровне «А1»: «Здравствуйте, меня зовут Катя, до свидания». Конечно, было страшно. Когда я приехала в Германию, то в первый вечер плакала в своей комнате, осознав ситуацию: я в другой стране, совсем одна, с немецким языком все плохо. Когда мне что-то быстро говорили, я вообще ничего не понимала и была растеряна. Но — контракт подписан, поэтому на следующий день я взяла себя в руки.

Я жила в очень обеспеченной семье с тремя детьми — мальчиками дошкольного возраста. В основном я занималась малышом, которому было полтора года, он ещё не ходил в садик. Было классно, что он начинал разговаривать — и я вместе с ним. Он учил названия зверюшек и цвета — и я учила зверюшек и цвета. В итоге он начал говорить, но с русским акцентом. И его мама сказала: «Ну да, понятно…». Я до сих пор общаюсь с этой семьёй, раз в два-три месяца езжу к ним в гости, а этот самый мальчик приезжал ко мне летом на пару дней. Ему уже шесть с половиной, мы ходили в зоопарк, на море…

Няней я проработала десять месяцев. А потом переехала в Росток, работать с пожилыми людьми — измерять давление, колоть инсулин, раздавать таблетки. Это учреждение, где пожилые люди живут в комнатах с отдельным туалетом и ванной, у каждого есть своя мебель и свои вещи. Есть также общие кухни, где можно приготовить покушать.

Мне моя работа дико понравилось, поэтому я осталась учиться на том же предприятии. Обучение длилось три года по системе Ausbildung: месяц учишься, месяц практикуешься и тебе за это ещё и зарплату платят. В прошлом августе я получила сертификат старшей медсестры общей практики, теперь я могу работать в больницах или в реабилитационных центрах, например.

Весной я хочу продолжить обучение, чтобы получить профессию врача-натуропата. Это врач, который практикует физиотерапию, акупунктуру, лечит настоями трав. Обучение длится два года, занятия проходят по выходным, платить буду сама — 300 евро в месяц. В принципе, это терпимая сумма, тем более, что по будням я смогу работать. После этого ещё год нужно будет учиться, чтобы получить специализацию — например, если я хочу заниматься только пожилыми пациентами или беременными.

Росток поменьше Владимира, но тут всё намного интереснее, как мне кажется. Например, у нас есть море и разные пляжи. Есть с песочком, есть с камушками, есть меловые скалы на острове Рюген. Здесь на пляжах довольно распространен нудизм, я сначала очень пугалась этого, а теперь спокойно отношусь — почему нет? А еще Росток считается туристическим городом, но сюда приезжают отдыхать не иностранцы, а сами немцы.

В Ростоке интересно устроены районы. Есть кварталы, где живёт преимущественно молодёжь, там допоздна может играть громкая музыка, там прямо у дома ставят грильницы, жарят мясо, общаются. Если идёшь мимо, тебе говорят: «Привет, присоединяйся к нам!». Есть районы, где живут в основном русскоговорящие жители или сирийцы. Это такие спальные кварталы, мне одной там страшновато жить. И есть районы, где живут обычные добропорядочные немцы, где в 7−8 вечера ни в одном окне не горит свет, потому что все уже спят. Вот это хорошо для меня. Я работаю по сменам, иногда с 6.30 утра, и мне спокойнее именно в таком районе жить, а не в молодёжном.

Здесь все в основном живут на съёмных квартирах, очень редко у кого жильё в собственности. Молодёжь часто снимает совместное жильё, например, «трёшку» на двоих или четырёхкомнатную квартиру на троих. У каждого есть своя спальня и есть общая гостиная, где вместе с друзьями собираются, пьют пиво, смотрят телик и так далее. Это очень распространенный вариант для студентов. Я жила так полгода, но поняла, что мне нужно моё место, и сейчас снимаю однокомнатную квартиру. Что касается цен на жильё, то всё зависит от расположения. Если совсем «в низах», то «однушка» стоит 250−300 евро в месяц, а если в центре города, то уже 400−500.

Росток расположен на Балтийском море, и погода тут как в Питере. То есть не очень. Но летом здорово и до моря всего 20 минут — можно взять полотенце и поехать купаться. Я обычно купаюсь ближе к июлю, когда вода прогреется. Но вообще у нас есть классный бассейн на берегу, можно лежать в тёплой воде и смотреть на море.

Зимы в Ростоке нет, тут просто осень, которая длится шесть месяцев. Очень сыро, влажно, ветер дует и снега нет, к сожалению. Вот по чему я скучаю, так это по снегу. Если он идет вечером, ты радуешься, а утром просыпаешься — все зелено опять. Бывает слякотно, но тут нет луж! Я вспоминаю, что когда приходила в России домой, то была как свинюшка. А тут нет, честно! Можно ходить по дому в уличной обуви, максимум ты песок принесёшь. Но никакой грязи и обувь чистая.

У меня сейчас нет отношений, но немцы импонируют мне больше, чем русские. Русские мужчины считают, что жена должна варить борщи, сидеть дома и родить троих детей. А немцы дают больше свободы, это то, что мне нужно. Когда у меня был парень-немец, для него не было проблемой приготовить ужин, пока я на работе, сходить за покупками или развесить белье. Немцы более самостоятельные и с ними получаются равные партнёрские отношения. Что касается свадьбы или детей, то они подходят к этим вопросам более осознанно. Они заранее всё планируют.

Немцы в основной своей массе очень пунктуальные, и я сама стала такой же. Прихожу на работу за 20 минут — не знаю, зачем и почему, но это уже в крови. Если ты опаздываешь даже на 10 минут, то обязательно нужно предупредить. Но в любом случае это плохо. И нужно учитывать, что если ты придёшь позже назначенного времени, допустим, в парикмахерскую, то тебя уже не примут.

С парикмахерами отдельная история. Я обычно стригусь в России, у меня там есть свой парикмахер, которому я доверяю. Но тут я решила записаться в местную парикмахерскую. Первый вопрос, который мне задали: «Вы хотите, чтобы мы вам посушили волосы?». Я спрашиваю: «А как же не сушить-то? Не пойду же я с влажными волосами». Мне отвечают: «Вы можете сами посушить феном, потому что эта услуга — за отдельную плату». А теперь — шок-контент! Как вы думаете, сколько стрижка с сушкой стоит? 60 евро! Из них сушка — 7 евро. Это кошмар! Я решила — нафиг надо, поживу до февраля так, а потом в России постригусь.

Возвращаясь к стереотипам — немцы очень любят пиво, это правда. Пиво — это наше всё, и оно тут совсем другое, не как в России. Даже если это пиво одной и той же марки. А ещё почти в каждом более-менее большом городе есть своя пивоварня, что очень классно. Ты пьешь и знаешь, что это свежайшее местное пиво. И от него не особо пьянеешь, просто расслабляешься и отдыхаешь, это такой приятный релакс.

Ещё в Германии есть традиция по воскресеньям кушать яйца, сваренные вкрутую или всмятку. Я долго встречалась с немцем, и каждое воскресенье его мама шла варить яички. И обязательно нужно сходить в местную пекарню за булочками. Эти пекарни работают с самого утра, хотя те же супермаркеты по воскресеньям закрыты. Это, кстати, для меня до сих пор непривычно. Я в Германии пять лет и все равно иногда по воскресеньям иду с пакетиком в магазин, потому что забываю про этот график работы…

Мой круг общения состоит в основном из немцев. Здесь есть русскоговорящая община, но я не думаю, что мне нужно тесно общаться с бывшими соотечественниками. Если приезжаешь в другую страну — попытайся интегрироваться, попытайся узнать местную культуру. Иначе зачем было уезжать из России?

Стереотипов о русских много, конечно. Немцы говорят: «Ой, вы же с детства пьёте водку, и ты, хотя и девочка, перепьёшь всех». Если я общаюсь с мамой по телефону, то немцы думают, что я злюсь. Спрашивают, почему я грубо разговариваю — они так воспринимают наш язык. Хотя некоторые, наоборот, просят сказать что-нибудь на русском, им нравится, как он звучит. Ещё многие меня спрашивают, как я отношусь к Путину и к происходящему в России. К сожалению, или, может быть, к счастью, я не интересуюсь политикой. Но немцы следят за тем, что происходит в нашей стране. Правда, я считаю, что местные СМИ передают не всю правду, стараются сделать из Путина плохого человека. И все его боятся.

Сейчас я каждый год получаю немецкую визу. А следующей осенью смогу подать документы на «бессрочную», она даёт все права, что есть у немцев, разве что голосовать не смогу. При этом виза только называется «бессрочной», на самом деле она действует до того момента, пока не закончится срок действия загранпаспорта. Чтобы её получить, нужно прожить здесь пять лет и заплатить определённую сумму налогов в пенсионный фонд. С гражданством вопрос обстоит немножко сложнее, но мне оно пока и не нужно. Моя семья живёт в России, и я не хочу оформлять визу, чтобы ездить туда.

Во Владимир я приезжаю каждые полгода, а иногда даже чаще. Мои родители живут на Студенческой, и я обязательно хожу пешком от площади Ленина до центра — по Октябрьскому проспекту. Я люблю этот маршрут, для меня он — ощущение родины, что ли. Люблю зайди в «Кабуки», съесть там мой любимый салат с морепродуктами. Ещё во Владимире особенные суши и роллы. В Германии их тоже делают, причём японцы, но русские суши сделаны для русских людей, они мегавкусные, на мой взгляд.

Владимир меняется год от года, и это уже не тот город, в котором я родилась. Я не очень понимаю, зачем построили три обзорные площадки рядом друг с другом. Мне кажется, что это ненужные инвестиции, лучше бы в систему здравоохранения вложились. Смотровые — это красиво, я не спорю, но зачем сразу три?

Я не хочу вернуться насовсем во Владимир или вообще в Россию. У меня нет ностальгии, я не понимаю русский менталитет, меня расстраивает российская система здравоохранения и отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Если я заболею в Германии, то знаю, что мне помогут. Причём поможет не какой-то знакомый, а государство. Если в Германии я потеряю работу, то у меня будет на что покушать. Когда ты живёшь здесь, то не нужно никуда торопиться, потому что всё распланировано, всё спокойно и размеренно. А когда приезжаешь во Владимир, ты не можешь что-то запланировать. Ты даже не знаешь, когда приедет автобус.

В ближайшем будущем я планирую остаться в Германии, но хочу переехать в другой город. А ещё я хочу пожить в Канаде и Австралии, и надеюсь, что эти планы тоже осуществятся.

---

Александр Ёлкин, переехал в Германию пять лет назад.
Живёт в Берлине.

Я родился и до 17 лет жил в Казахстане. Ходил в школу в Караганде, где познакомился со своей будущей женой. Потом она уехала в Германию — как этническая немка, а я переехал в Россию. Во Владимире я прожил 14 лет, за это время мы снова встретились, некоторое время жили на две страны, а потом расписались.

Я долго думал, переезжать в Германию или нет — в России была работа и планы на будущее, которое иногда даже казалось светлым. Мы запускали сайты «Выбор33» и «ПроВладимир», занимались общественными проектами, защищали Спасский холм, помогали людям, которые столкнулись с коррупцией — у нас была региональная антикоррупционная приёмная «Трансперенси Интернешнл — Россия» (внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции «иностранного агента»).

А потом все так сложилось, что лучше было уехать. В некоммерческом секторе, где я работал, ситуация ухудшилась, кроме того, мне хотелось уже быть рядом с семьёй. Всё совпало.

Сложностей с переездом в Германию не было практически никаких. У меня не было визы на долгое проживание, но мы пошли в местное министерство и получили её сроком на год — с условием, что я буду учить немецкий.

Моя бабушка — немка, поэтому я немного знал язык, наверное, на уровне «А1». Но мне поставили задачу выучить его хорошо. Для всех, кто интегрируется в немецкое общество, есть бесплатные государственные курсы. Ходишь туда каждый день — с 8 до 13 часов или во второй половине дня, как удобно. Все обучение — на немецком, но знания подаются довольно просто. Есть учебники и рабочие тетради. Главное — иметь желание учиться.

Когда получаешь уровень «В1», ты как бы готов выходить на работу. Но мне нужно было подтвердить диплом инженера, поэтому требовался уровень «В2». В общей сложности я ходил на эти курсы год.

Несмотря на немецкие корни, когда я переезжал в Германию, я не подавал заявку на получение гражданства. В теории, я могу подать её сейчас, однако это довольно-таки длительный и сложный процесс, мне придется менять некоторые документы. Но я смогу подать заявление на получение гражданства, если проживу тут ещё пару лет. Такие планы есть. А пока я регулярно продлеваю разрешение на работу и на проживание.

В Берлине я работаю в IT-сфере, отвечаю за определённые задачи в большой международной организации. Плюс я зарегистрирован как индивидуальный предприниматель: в свободное время консультирую малые и средние предприятия по поводу информационных технологий, а также помогаю общественным организациям с написанием проектов для получения грантов.

Когда переезжаешь в Германию, чувствуешь разницу в менталитетах. Здесь больше порядка, большинство местных жителей подчиняется закону. Просто это дешевле. Потому что если те же налоговые органы найдут незадекларированные доходы, то у вас будут очень большие проблемы. И проще заплатить налоговому консультанту, который всё оформит и подаст за вас декларацию.

Я не знаю, какие цены сейчас в России, но в Германии на среднюю зарплату семья из четырёх человек может спокойно жить и не задумываться о проблемах. Условно говоря, это 3 тысяч евро в месяц — до вычета всех налогов и страховок.

Если твоя зарплата ниже определённого минимума, то государство будет тебе доплачивать. И да, ты сможешь на эти деньги спокойно жить. Конечно, ты не будешь есть трюфели и красную икру, но питаться сможешь нормально, у тебя будет жильё и возможность искать работу. Если работы нет, то государство поможет в обучении, чтобы ты получил новую профессию.

Отчисления на налоги, медстраховку и так далее в Германии могут доходить до 50 процентов от доходов. Но за эти деньги ты получаешь более высокое качество жизни и у тебя не будет проблем, когда потребуется медпомощь. Если живешь в большом городе, как Берлин, то у тебя есть доступ чуть ли не к последним технологиям в медицине. Тут есть известный медицинский центр Charité, который постоянно проводит какие-то исследования и применяет новые решения при лечении пациентов.

Практически всё жильё в Германии — частное. Есть большие организации, которые сдают квартиры в аренду, и есть частники. Разница только в том, на каких условиях сдаётся жильё. Очень часто застройщики, когда договариваются с городом о снижении цены аренды или выкупа земли, обещают какое-то количество квартир сдавать дешевле — для социально незащищённых слоёв населения. Этот закон соблюдается, и после постройки дома 10 или 20 процентов квартир сдаётся в аренду ниже рыночной стоимости. Но только тем, у кого есть бумажка от социальных служб.

Мои дети родились в Германии и граждане этой страны с рождения. Дома мы разговариваем с ними по-русски, они у нас билингвы. Старшая ходит в школу, младший — в садик. Все детсады в Германии — частные, они разделяются по направлениям. Есть русско-немецкие, испанско-немецкие, англо-французско-немецкие… Есть — католические, где дети раз в неделю или раз в месяц ходят в церковь на богослужение. Все зависит от пожеланий родителей и размеров их кошелька. Чем больше языков и дополнительных активностей в саду, тем больше надо доплачивать. Но основную часть затрат в любом случае возмещает государство.

Если говорить о стереотипах про Россию, то на уровне шуток это — водка, медведь, ядерный реактор. А если на серьёзном уровне, то немцы высказывают опасения за состояние гражданского общества, за ситуацию с Украиной. Ещё говорят, что немецкое правительство как-то неправильно реагирует на многие вызовы со стороны России.

Интерес к политике у немцев на том же уровне, что и у россиян. Условные два-три процента населения интересуются, а у остальных есть какое-то устойчивое мнение, которое они боятся разрушить.

В Германии проявляют внимание к теме экологии. В Берлине есть молодёжное движение FridaysForFuture — это последователи Греты Тумберг, которые митингуют по пятницам. Кроме того, большинство населения здесь давно сортирует мусор. Потому что если ты живёшь в частном доме, то в сортированном виде его утилизация обходится дешевле. Если ты живёшь в многоквартирном дома, то сортировать тоже выгодно, хотя бы отделять пластик и бумагу с картоном. Если общие расходы дома на утилизацию мусора превысят плату в рамках аренды, то придётся доплачивать.

При этом немцы ездят на автомобилях, потому что это удобно, и едят авокадо, хотя их плантации дорого обходятся для экологии.

Некоторые магазины отказались от пластиковых пакетов для овощей и фруктов, предлагают покупать многоразовые сетки или просто грузить всё в тележку, а потом сразу в сумку. Но я в этом не вижу смысла, потому что в Германии переработка мусора на очень высоком уровне. То есть когда ты приходишь в магазин и берёшь пакет, ты его в любом случае потом выбрасываешь в пластиковый мусор, который будет переработан. Хорошо ещё, когда пластиковые пакеты заменяют на пакеты из переработанной бумаги. А так — получается неудобство для покупателей. Ты стоишь на кассе, как дурак, и держишь в руках яблоки.

С тех пор, как я уехал из Владимира, я ни разу там не был. В этом нет проблемы, я 19 лет назад уехал из Караганды и туда тоже ни разу не возвращался. Я не такой человек, который скучает по местам. Бывает, что скучаю по людям, но с ними общаюсь онлайн, мне этого хватает. Либо они в Берлин в гости приезжают.

В данный момент я не вижу смысла возвращаться в Россию. В Германии я уже пять лет, большая часть моих планов связана с Берлином и Европой. Может быть, Соединённые Штаты Америки рассмотрел бы для переезда, но это в более далёкой перспективе.

Кроме того, я считаю, что в Россию ездить небезопасно. Главным образом, я не знаю, как органы могут отреагировать на мой приезд. И ещё — смертность на дорогах от автоаварий просто ужасная по сравнению с Германией. Когда прожил пять лет в довольно-таки спокойном ритме, ты не боишься переходить дорогу на зелёный свет. Делать то же самое в России — рискованно. Может быть, я сейчас слишком расслаблен и поэтому не готов вернуться в такую жизнь.

Владимир — город, конечно, приятный, маленький и уютный, но там нужно менять систему здравоохранения и систему общественного транспорта, повышать ответственность местных властей и полиции перед гражданами. Чтобы жить там стало безопасно и комфортно. Чтобы не было страха пройти по улице и быть арестованным, просто потому что вот так захотелось.

Я бы хотел, чтобы мои дети побывали во Владимире, и мы обязательно когда-нибудь приедем туда. Но только когда они подрастут и в России что-то поменяется к лучшему.

---

Анна Зайцева, переехала в Германию семь лет назад.
Живёт в Ильцене — небольшом городке в Нижней Саксонии. Работает в Гамбурге.

Я родилась в Суздале, закончила там в школу и переехала во Владимир, поступив в педагогический на иняз. Но институт я так и не закончила, на последнем курсе уехала в Германию.

У меня нет немецких корней, просто в один момент я подумала, что можно попробовать. Я с 17 лет жила одна, поэтому решения принимала сама, а близких просто поставила перед фактом. В принципе, все отреагировали нормально и поддержали меня. Сначала планировала уехать на год, думала, что потом вернусь и закончу институт, но я до сих пор здесь.

В Германию я приехала по классическому сценарию — работать няней в семье. Это такой дешёвый вариант поехать за границу. Год я жила в Ростоке и сидела с детьми, за это время закончила языковые курсы и получила сертификат, а потом решила учиться по программе «Гостиничный бизнес». Здесь другая система среднего специального образования — ты проходишь производственную практику на предприятии и параллельно ходишь на теоретические занятия. На первом курсе я три дня в неделю работала и два дня училась, а на втором и третьем курсе — четыре дня работала и один день училась. И предприятие при этом платило мне деньги.

После Ростока я ещё какое-то время жила в Регенсбурге, а в прошлом году вышла замуж и сейчас живу в Ильцене. Мой муж переехал в Германию из Казахстана, по программе репатриации. Это было очень давно, он закончил здесь школу, получил образование и работает водителем-испытателем автомобилей на заводе Volkswagen. У него есть немецкое гражданство, и я тоже думала на эту тему, но пока живу то по учебной, то по рабочей визе. Потому что сейчас, если мне хочется в Россию, я могу просто купить билет — от моего дома до аэропорта всего полтора часа. А с немецким паспортом придётся делать российскую визу, платить за неё, ждать, пока будут готовы документы… Сейчас есть ощущение свободы, а тогда — появится граница.

Я не могу сказать, что у меня был культурный шок после переезда в Германию. Потому что когда я училась в школе, мы ездили по обмену в Ротенбург-на-Таубере, это город-партнёр Суздаля. У меня тут было много знакомых и я представляла себе, как и что.

Сложностей с языком не было никаких, потому что я и раньше изучала немецкий. Но на курсы всё равно ходила, добровольно — чтобы сертификат получить, с людьми познакомиться, потусоваться. Конечно, у меня есть акцент. Но я работаю в Гамбурге, а там, наверное, треть жителей — иностранцы. Никто на тебя косо не смотрит, потому что приезжие не в новинку. Обычно спрашивают, не из Польши ли я приехала. Ещё варианты — Чехия, Словакия. А когда в блондинку перекрасилась, то были предположения, что я из Скандинавии.

Дома мы разговариваем и по-русски, и по-немецки, вперемешку. Для некоторых немецких слов я не могу подобрать замену на русском языке — например, для профессиональных терминов, которые использую в работе или учёбе. Поэтому о рабочих моментах я думаю по-немецки. А по-русски думаю обо всём остальном.

В Германии мне, наверное, сложно было привыкнуть к тому, что нужно уметь планировать, везде записываться заранее. И нет разницы, парикмахерская это, городская администрация или медучреждение. Например, чтобы попасть к врачу, иногда нужно записаться и ждать своей очереди полгода. Это не касается экстренных случаев или терапевта, но с приемом узких специалистов такое бывает. А я привыкла, что в России приходишь в больницу, посидишь полдня в очереди — и заходишь в кабинет.

Немцы не склонны к спонтанности. Это во Владимире ко мне в общежитие можно было завалиться в любое время без предупреждения, даже если меня дома нет. Здесь — обязательно договариваются заранее. Особенно это касается людей старшего возраста.

По поводу немецкой пунктуальности. На работу я езжу в Гамбург, дорога занимает примерно час на электричке. Это примерно так же, как жители Подмосковья ездят на работу в Москву. И что касается электричек, то пунктуальность — совсем мимо. Электричка может не то что опоздать, а вообще не прийти, и ты стоишь на перроне, не знаешь, как на работу попасть.

Ещё у меня складывается впечатление, что немцы часто чем-то недовольны. В немецком есть слово, обозначающее блеяние козы — meckern. По-русски можно сказать — они постоянно бубнят. Причем без особого повода.

Вообще же мой круг общения в Германии — это однокурсники, с которыми я учусь сейчас или училась раньше, а также коллеги с работы. Это и немцы, и турки, и ливанцы, и французы — кого только нет. Нас очень много, мы все разные. Русских я здесь тоже встречаю. Иногда идёшь по улице — и кто-то по-русски говорит, очень весёлые вещи можно услышать. Иногда — сплошной мат-перемат. В немецком, мне кажется, нет выражений, чтобы высказаться с такой силой.

Сейчас я работаю аудитором в гостинице и параллельно учусь на экономиста в сфере гостиничного и ресторанного бизнеса. Это сравнимо с дистанционным обучением в России, когда занятия можно совмещать с работой. В неделю я два дня учусь и три-четыре ночи работаю. На работе моя задача — контролировать все денежные обороты, которые проходят за день через гостиницу, ресторан и бар. Мне сдают отчётность, я все проверяю, пересчитываю и готовлю к отправке в бухгалтерию. Кроме того, если гости приехали или уезжают поздно ночью, то я оформляю документы.

Когда я только переехала в Германию, то уровень комфорта у меня был как у беженца, у которого всё хозяйство может поместиться в один чемодан. Теперь же, я считаю, у меня хороший средний уровень жизни по немецким меркам. И, конечно, он выше, чем был в России. Кстати, вот что ещё характеризует немцев — многие всю жизнь живут в съемных квартирах. Но сейчас хорошее время, чтобы покупать недвижимость, потому что низкие проценты по ипотечным кредитам. Мы два года назад купили в Ильцене половину дома.

Я не знаю, какие сейчас процентные ставки в России, но у нас ставка — 2 процента в год. Платить будем лет 20, наверное, хотя — как справимся. В Суздале моя семья жила вчетвером в двухкомнатной квартире на 50 квадратных метрах, а сейчас у нас 120 квадратных метров и мы живем вдвоем.

В Ильцене много русскоязычных, здесь есть даже русский магазин. Я хожу туда за семечками, сгущёнкой и за майонезом. Потому что немецкий майонез не вкусный. А ещё там продаются такие штуки, каких в российских супермаркетах не часто встретишь, наверное. Например, восковые церковные свечки, халаты в цветочек, тельняшки, шампуры, мантницы, веники, тройной одеколон, мазь «Спасатель», активированный уголь… И ещё там играет такая музыка, как в российских маршрутках. Магазин рассчитан на русских, но немцев там тоже можно встретить.

В Россию я стараюсь приезжать раз в полгода, обычно — на пару недель. В первые годы, когда приезжала, в основном останавливалась во Владимире, но сейчас чаще бываю в Суздале. Может быть, это с возрастом так — начинаешь больше ценить время, проведённое с семьёй.

Я скучаю по разным вещам. Например, по еде с огорода. Овощи в немецких магазинах не такие вкусные, это просто несравнимо. Я этим летом сажала на участке у дома помидоры, и они даже выросли. И зелёный лук вырос. А вот редиска загнулась. У немцев нет огородов, где они сажали бы картошку. У них есть дачи — там домик, газонная трава, место под гриль… А если всё засажено луком и картохой, и ещё яблони побелены, то сразу понятно — это русская дача.

Я скучаю по Суздалю, это очень красивый город и там всё такое родное. Во Владимире я скучаю по каким-то концертам, по тусовкам, которые были в студенческие времена. Но я понимаю, что всё это уже осталось в прошлом. Когда я переехала, вся движуха для меня закончилась, потому что надо было думать, как денег заработать. Так что я учусь, работаю и занимаюсь домом, а в свободное время хожу на йогу и в бассейн.

В настоящий момент я не рассматриваю вариант вернуться во Владимир. Но — мало ли как жизнь сложится. Думаю, что если вдруг такое случится, то я смогу найти себе место. В гостиничной или ресторанной сфере я смогу работать абсолютно в любой точке мира, ну, может, за исключением Японии и Китая — из-за языка. И если придется переехать в Россию, то я вернусь туда квалифицированным специалистом с хорошим опытом, а также со знанием немецкого, английского и французского. Поэтому — не так страшно.

---

Степанида Вахотина, переехала в Германию три года назад.
Живёт в Нюрнберге — на севере центральной части Баварии.

Мой муж — инженер по специальности. Вопреки всем стереотипам, владимирский вуз даёт довольно-таки неплохое образование, его ценят за границей. И в какой-то момент наши знакомые, которые уже давно живут в Германии, спросили Арсения, почему он со своей инженерной специальностью не рассматривает вариант переезда.

Когда муж задал вопрос, не хочу ли я поехать в Германию, я ответила: «Конечно хочу». Но у меня вообще не было ощущения, что мы куда-то поедем. Он с таким же успехом мог спросить, не хочу ли я слетать на Луну, и я бы тоже сказала «да». А потом раз — и через полгода у Арсения были готовы документы и виза. Ну, я тоже начала паковать вещи.

Мне кажется, сначала никто не поверил, что мы можем уехать из России. Мы учили немецкий, собирали документы, но в общем и целом этот переезд был, скорее, «если», чем «когда». А когда мы действительно уехали, все очень удивились.

Первые полгода Арсений был в Германии один, а я по-прежнему жила во Владимире и работала в букинистическом магазине «Эйдос». Потом муж вызвал меня и детей по программе воссоединения семьи. Тут так устроено — люди с определёнными профессиями имеют право на так называемую «голубую карту». Это такой вид визы, который даёт возможность работать, вызвать семью, причем у семьи тоже есть некоторые преференции. Я, например, сразу поехала с разрешением на работу. Кроме того, «голубая карта» даёт возможность быстрее получить вид на жительство.

Первые полгода мы жили в Хильдесхайме, в Нижней Саксонии. До переезда я вообще никогда не была за границей, только на Украине и в Белоруссии. И у меня случился нереальный культурный шок. Мы жили в самом центре маленького города, прямо под готическим собором. И вокруг — удивительная архитектура.

Когда ты приезжаешь в первый раз за границу, тут часто случается нечто типа первой любви. Хильдесхайм как-то прикипел к сердцу, в нём было не сложно интегрироваться. Это очень многие замечают. Например, там быстро находишь себе друзей — ты просто говоришь со всеми, кто говорит по-русски, и со всеми, кто согласен говорить с тобой по-немецки. Немецкий я знала на уровне «А2», этого хватало для бытового уровня, для первичных коммуникаций. В Хильдесхайме всё было супер. Мне было с кем общаться, с кем пить кофе, с кем ходить в церковь и слушать орган. Только работу оставалось найти.

Но через полгода мы переехали в Нюрнберг, и у меня произошёл кризис мотивации. Я буквально в один день потеряла всё, что нажила в Хильдесхайме. А тут всё по-другому, и к тому же это Бавария — совсем другой менталитет, другой диалект. Нюрнберг мне ужасно не нравился, и я растеряла весь свой энтузиазм по поводу работы. Потом у нас родился третий ребёнок, и только сейчас, когда младшему сыну исполнилось полтора года, я чувствую, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Возможно, это простимулированно идеей переехать в Берлин. У меня от этого хоть какая-то радость появляется.

Все в нашей семье — граждане России, и мы не планируем получать немецкое гражданство. Сначала нам просто хотелось переехать сюда на несколько лет — посмотреть Европу, все дела. Но выяснилось, что наш средний ребенок, Марьяна, интегрировалась тут очень сильно, сейчас ей вообще нет смысла в Россию возвращаться. Со старшим сыном сложнее. Это очень интересный момент — Глеб переехал в 13 лет, Марьяна — в 10, и они абсолютно разные. Он интегрируется гораздо медленнее, у него остался русский менталитет.

Тут другая система образования. После начальной школы дети могут учиться в Mittelschule (общее образование и профориентация), в Realschule (средний уровень образования) или в гимназии (высокий уровень). У школьников есть возможность переходить с одного уровня на другой — как выше, так и ниже. Окончание гимназии подразумевает получение диплома о среднем образовании — это называется Abitur и нужно для поступления в университет. После Realschule этот Abitur тоже можно получить. А вот после Mittelschule нет возможности поступить в университет.

Мой старший сын закончил общую школу, куда был изгнан из гимназии за плохое поведение. Он поступил учиться на повара и ему это нравится. Дочка тоже ходила в Hauptschule, но недавно было родительское собрание, на котором решался вопрос о её переводе на уровень Realschule.

В той части Германии, которая была ГДР, с прошлых времён ещё осталась какая-то система дополнительного образования для детей. Но в Баварии — нет. Здесь есть музыкальная школа, но она чуть ли не одна на весь Нюрнберг и там какие-то особые условия приёма. Можно ходить в частные музыкальные школы, где занятия стоят по 30 евро за 45 минут. Но вообще запихать ребёнка в музыкалку, чтобы он получил дополнительное образование, тут не так просто.

Наш младший сын родился в Германии. Мне сложно сравнивать роды здесь и в России, потому что разница между средним и младшим ребёнком составляет 12 лет, какие-то вещи могли измениться. Но я обратила внимание, что из роддома тут выписывают уже через 48 часов. В Германии при родах может присутствовать кто-то из родственников или доула, это не вызывает никаких вопросов. Опять-таки, здесь нет такого понятия, как «диета кормящей матери». Мне сразу после родов принесли кофе, хлебцы с медом, солёный огурец, несколько видов копченой колбасы. Это — больничная еда. Ещё мне очень нравится, что здесь нет паники по поводу грудного вскармливания. Меня буднично спросили, планирую ли я кормить сама. «Да» — хорошо, давайте попробуем. Но если бы я сказала «нет», это не вызвало бы осуждения. Тут больше расслабленности в этих вопросах.

Мы всей семьей живём на зарплату Арсения. При этом мой муж находится в декретном отпуске и работает только половину времени — в Германии есть такая возможность. Хотя какую-то часть средств ему компенсирует государство, в итоге он получает меньше, чем если бы трудился полный рабочий день. Но всё равно — денег нам хватает. Даже с учётом того, что мы снимаем четырёхкомнатную квартиру за 1250 евро в месяц.

Мой круг общения в Нюрнберге состоит, в основном, из приезжих. Это люди, с которыми я познакомилась на языковых курсах — сейчас я готовлюсь к экзамену «С1». Местное население, в отличие от русских, не стремится сразу завести друзей и построить тёплые душевные отношения. Для этого должно пройти некоторое время. К тому же Нюрнберг — это Бавария. Считается, что баварцы более высокомерные и менее открытые, чем нам бы этого хотелось.

Самый смешной стереотип о русских, который я слышала, это то, что русские все на одно лицо. Это удивительно. Да, действительно, немцы немного другие внешне, но не так, чтобы мы для них все на одно лицо были. Ещё я вообще не пью алкоголь, и было смешно, когда я сказала об этом, а меня спросили: «И даже водку?». Как будто водка — это наша культурная идентичность.

Понятное дело, что также мы ассоциируемся у немцев с тоталитарным строем, с коммунизмом и прочими такими вещами. За Берлинскую стену и оккупацию Польши тоже я «отвечаю». Тут должен быть улыбающийся смайлик.

Ну, а к таким моментам, как сортировка мусора, я была сразу готова. Я бы и во Владимире мусор сортировала, если бы в этом был какой-то смысл. И да, в Германии более внимательно относятся к теме экологии. В большинстве случаев у людей тут стабильная жизнь, и поэтому есть моральные силы и возможность задумываться над такими вопросами.

Мы не исключаем, что вернёмся в Россию, но не факт, что именно во Владимир. Возможно, наша следующая остановка будет в другом городе. И я сейчас такую вещь скажу — в России очень хорошо жить, когда у тебя достаточно денег. Когда ты не считаешь, сколько нужно потратить на элементарные вещи — на проезд, на еду. Когда у нас будет либо достаточная финансовая подушка, либо какие-то предложения по работе, чтобы можно было жить и не задумываться о бытовых расходах, тогда мы и хотели бы вернуться. В Германии у нас не было такого, чтобы нам денег не хватало. Здесь совсем другой уровень зарплат, это просто цифры другого порядка.

А пока я удалённо учусь в ВлГУ на радиоинженера, поэтому во Владимир езжу дважды в год — на сессию. Иногда одна приезжаю, иногда со всей семьёй. Вот сейчас мы бы тоже поехали, но с билетами под Новый год сложно, а заранее их покупкой мы не озаботились.

Я, конечно, очень скучаю по Владимиру. Скучаю по «Эйдосу», там живёт мое сердце. Если говорить о любимых местах в городе, то есть такой маленький дворик у Княгининского монастыря — мне он очень нравится, это какое-то абсолютное волшебство. И ещё любимое место — наша деревня под Судогдой…