Экс-кандидат на пересадку головы Валерий Спиридонов рассказал о жизни во Флориде
Владимирец дал большое интервью изданию «Медуза»
Шесть лет назад имя Валерия Спиридонова облетело мировые СМИ. Про владимирца с диагнозом «спинальная мышечная атрофия» писали как про кандидата № 1 на операцию по пересадке его головы на здоровое тело. Операция, впрочем, так и не состоялась. А Валерий уехал во Флориду, где и живет сейчас вместе с женой и двухлетним сыном.
В апреле 2021 года издание «Медуза» (СМИ, внесенное Минюстом в реестр организаций, выполняющих функции «иностранного агента») опубликовало большое интервью с Валерием Спиридоновым «Лучше провоцировать зависть, чем жалость». Отметим, что материал подготовил выпускник кафедры журналистики ВлГУ Кирилл Сосков, в настоящее время живущий и работающий в Москве.
Предлагаем ознакомиться с краткими выдержками из интервью. Полную версию читайте по ссылке.
Про операцию, которая не состоялась:
«Операция по пересадке головы не может быть осуществлена завтра. Или даже через месяц. Причина вовсе не в моем решении сосредоточиться на своих делах. Оно стало лишь следствием текущей ситуации. Осуществление эксперимента замедлилось вследствие неготовности общества, правовой и материальной базы. Проще говоря, пока никто из людей, способных принять решение об обеспечении Канаверо [итальянский нейрохирург, заявивший о готовности провести операцию, – при. ПроВладимира] всем необходимым, этого не сделал.
В 2017 году был осуществлен опыт пересадки головы на трупах — голову пересадили от мертвого человека к мертвому. По моим предположениям, это дало необходимые технические навыки, подтверждение протоколов для будущей операции — уже с живым человеком. А еще стало понятно, что процесс [подготовки к операции и ее проведение] без активной поддержки со многих сторон будет длиться годами, если не десятилетиями».
Про супругу и ее отношение к операции:
«Она умеет слушать. Это помогло мне донести до нее то, что я не являюсь отчаявшимся больным или безумным ученым. Отнюдь. Я трезво представляю почти все варианты развития событий и достижения технологий во многих областях. Риск если и допустим, то только разумный и контролируемый.
Когда она с этим согласилась, то уже сама поддерживала меня во всех инициативах, касающихся сотрудничества с Канаверо и другими учеными. Сейчас она испытывает некоторое облегчение от того, что эта тема ушла с активной повестки дня. Все же наверняка было довольно тревожно, когда вокруг твоего близкого человека такой интерес в области отделения частей тела».
Про сына:
«Сейчас ему чуть больше двух с половиной лет. Он очень общительный, строит длинные осмысленные предложения и любит экспериментировать с техникой. Сам придумывает — как [нам вместе] можно поиграть, учитывая то, что я могу делать. Например, катается со мной на подножке моего кресла или дает в руки любимые игрушки и увлеченно рассказывает содержание своих книжек. Моих усилий требуется минимум — скорее просто быть рядом и отвечать на пытливые вопросы».
«Иногда я записываю короткие видео для того момента, когда он вырастет. Так он сможет больше понимать контекст того времени, когда его отец наиболее активно формировал то, что его окружает. Видео пока скрыты от публикации, придет время — я дам ему доступ. В остальном вся моя история и так навсегда останется в сети. Если ему будет интересно, он ознакомится».
Про желание учиться в США:
«Идея о том, чтобы поднатореть в чем-то еще, кроме моей основной работы — разработки программного обеспечения и управлением проектами, — пришла во время одного из интервью в 2016 году в Лондоне. Мой собеседник в диалоге со мной назвал меня «smart guy», что в переводе значит немного пренебрежительное «смышленый парень». Мысль получить научную степень одного из западных университетов показалась мне заманчивой, чтобы в следующий раз в подобном диалоге ко мне могли обращаться чуть более осмотрительно — например, «доктор Спиридонов».
К мотивам для получения западного образования добавлю еще один, очень простой — деньги. Специалист уровня Master или Ph. D. Computer Science в США может рассчитывать на годовую зарплату от 100 тысяч долларов. Притом что на обычные нужды семьи из трех человек, например, в прекрасной солнечной Флориде (одном из самых дорогих штатов) будет уходить около 50 тысяч в год, включая страховки, аренду жилья и машину.
Ну и в целом расширить кругозор и получить новые впечатления было самое время. Поскольку в тот момент я плотно занимался разработками, связанными с машинным обучением, компьютерным зрением и робототехникой, я решил сосредоточиться на продолжении образования, полученного ранее на кафедре информационных технологий Владимирского государственного университета».
Про выбор университета:
«Я отобрал для себя десяток университетов — по большей части наудачу. Было понятно, что я не могу претендовать на Гарвард или что-то из той же высшей лиги, да меня это и не интересовало. Вместо этого я выбирал по месторасположению. Мне давно хотелось проводить много времени у океана, поэтому я составил список вузов в прибрежных южных штатах.
На сайтах университетов есть разделы факультетов, где подробно описана деятельность каждого из профессоров, их академические интересы и достижения, а также контакты. Здесь начинается наиболее кропотливая работа: каждому из заинтересовавших вас людей нужно написать короткий, персонализированный, емкий имейл, приложить мотивационное письмо, резюме и видеообращение. Следует сказать, почему именно вы хотите проходить обучение именно под руководством этого специалиста и чем вы можете быть полезны в его исследованиях.
Этот путь у меня занял около двух лет — в том числе потому, что подготовка велась без отрыва от других дел и работы в России».
Про популярность за границей и на родине:
«Один из самых приятных для меня моментов жизни сейчас заключается в том, что в Штатах, в отличие от России, меня знает очень мало людей. На мой взгляд, здесь никогда не было чрезмерного медийного ажиотажа на тему пересадки головы. Новость воспринималась как что-то необычное, но без фиксации на этой теме. У людей здесь очень динамичная жизнь, и, если сам о себе регулярно не напоминаешь, никому до тебя нет дела. Что, в общем-то, меня абсолютно устраивает.
Та форма известности, которая у меня была в России, не являлась тем, что я планировал. В моем изначальном представлении история должна была стать намного более научной, с элементами био- и нанотехнологий. А вылилось все в банальную фриковатую драму с сочувствующими, но мало понимающими тему зрителями.
Конечно, среди тысяч писем и пожеланий было несколько десятков деловых контактов, новаторских предложений и одна романтическая история, выросшая в мою счастливую семью, однако в целом публика восприняла этот проект с чрезмерным состраданием, вызывать которое совершенно не входило в мои планы. Я всегда жил с мнением, что лучше провоцировать зависть, чем жалость».
Про работу в США:
«После полутора лет обучения в США у меня за спиной был практический опыт разработки компонентов систем искусственного интеллекта, машинного зрения, анализа больших данных, построения высоконагруженных кластеров и обеспечения кибербезопасности. На текущий момент я сменил четыре позиции в различных организациях, и сейчас моя должность подразумевает построение высоконагруженных защищенных облачных систем. Я не хочу называть компанию напрямую, но без ложной скромности могу сказать — она и есть сам интернет.
Путь к этой позиции тоже не был простым. То есть в отношении инфраструктуры о лучшем нельзя было бы мечтать: общественный транспорт, рабочие места и офисы устроены так, что проблем с доступом и комфортным пребыванием у людей на инвалидных креслах не возникает. Однако диагноз не будет служить основанием как-либо выделять вас среди работников или предлагать особые условия в плане графика».
Про безбарьерную среду:
«В США среда в принципе развита хорошо для всех. Не только в США, кстати. Почти везде, где я бывал — в странах Западной и Северной Европы, — тоже. Там люди давно осознают: все будут когда-то старыми, у кого-то будут маленькие дети в колясках, кто-то может внезапно потерять здоровье. Именно с этим пониманием выстраивают общественные пространства, жилые здания, офисы и торговые центры, а также всю дорожно-транспортную инфраструктуру.
Я не знаю, получится ли без проблем перенять образ мышления, при котором маломобильные граждане — это не только человек в инвалидном кресле, который редок настолько, что им, по мнению многих российских чиновников, можно пренебречь, но и 10 – 20% от всего населения страны без всяких диагнозов в тот или иной период жизни».
Про распорядок дня и свободное время:
«Я работаю по 14 часов в день из дома. У меня есть уютный кабинет на балконе. Рядом растут пальмы, пригретые тропическим солнцем, журчит фонтан во внутреннем дворике, вокруг озера у дома бегают белки и гуляют дикие утки. Тяги отдохнуть от такой «серости» будней не возникает. Но и свободного времени почти нет.
При каждой возможности провожу время с сыном. Мы немного поездили по Флориде, несколько раз меняли города для жизни тут. Нам не хочется создавать лишний стресс маленькому ребенку и окружающим, поэтому туристические поездки на дальние дистанции мы пока не осуществляем. Иногда я выезжаю на короткие бизнес-встречи в другие штаты, но редко интересуюсь местными достопримечательностями».
Про здоровье:
«В общем, я не могу однозначно судить о скорости прогрессии. В целом чувствую себя хорошо, но столкнуться завтра с невозможностью, например, контролировать компьютер не хотелось бы. Никаких терапий я сейчас не прохожу. Планирую через несколько месяцев глубже изучить тему лекарственных препаратов генного уровня, таких как «Спинраза» и «Золгенсма».
Что касается прогнозов — с некоторых пор мне на них начихать. Я делаю все, что можно на сегодняшний день, и планирую свое будущее на годы вперед. А там — разберемся».
Про возможное возвращение в Россию:
«Я не слишком оседлый человек. Мой отец много раз перевозил семью, когда я был еще ребенком, в связи со своей службой в армии СССР. И для меня самого переезд — не событие. В моей жизни их было около 20. Я люблю новые места, это позволяет тренировать ум и поддерживать гибкость восприятия. А дом — это там, где семья.
Нет никакого определенного явления, которое должно было бы однозначно вызвать мой приезд в Россию, как и препятствий к этому. В данный момент у меня нет дел там. Однако если возникнут — будем решать».