Свидетель по делу Хвостова рассказала о давлении следствия и ФСБ

На вчерашнем заседании по делу бывшего вице-губернатора по строительству Дмитрия Хвостова стороны перешли к прениям. Гособвинение попросило осудить экс-зама Светланы Орловой на 14 лет колонии строгого режима и впаять штраф, равный 60-кратному размеру суммы полученных взяток. Защита, напротив, требовала оправдать своего доверителя.

Перед началом прений выступил последний свидетель по этому делу, и его показания стали во многом сенсационными. На вопросы суда отвечала Вера Козырская – жена Игоря Козырского, который уже осужден за посредничество во взятках от владимирских строителей.

Козырскую вызвали, чтобы она рассказала об оформленных на нее «Лексусах». Сначала на нее записали джип, затем – после сдачи джипа в трейд-ин – седан. Однако, по ее сведениям, принадлежали машины Дмитрию Хвостову, хотя больше пользовался ими ее муж. А когда вице-губернатор уволился, он, со слов свидетеля, уехал на «Лексусе» в Краснодар. На вопрос, почему Козырская так решила, она ответила, что так поняла по разговорам мужа с Хвостовым и что это ее «догадки».

Козырская: Я поняла из разговоров, их разговоров [Козырского и Хвостова – ред.]. Я в это время находилась во Владимире, и я слышала, что он [Хвостов] уволился, загрузил вещи и поехал.

Адвокат Сергей Михайлов: Вы уверены, что на «Лексусе»?

Козырская: А на чем же еще?

Михайлов: На поезде, например.

Козырская: Ну, загрузить вещи… Не знаю, может быть. Это мои догадки, я не могу утверждать, потому что это знаете как: проходя мимо, слышала разговор.

Кроме того, жена посредника во взятках рассказала о покупке «Ауди» в автоцентре на Варшавке – для личной помощницы Светланы Орловой Олеси Кузнецовой. Собственно, в этом деле в отношении Хвостова имеется единственный протокол допроса Веры Козырской – как раз по приобретению «Ауди». Однако подсудимый поинтересовался и другой историей.

По данным бывшего вице-губернатора, Козырская в показаниях следователю якобы рассказала, что трехкомнатная квартира в Веризино была оформлена на него. Оказалось, что на квартиру семья Козырских заключила договор долевого участия (ДДУ): жилье хотели приобрести для сына, сделку зарегистрировали в Росреестре, но за квартиру после ареста Хвостова и Козырского никто больше не платил.

Но то, что прозвучало дальше, вряд ли кто-то ожидал. Вера Козырская открыто заявила, что на нее – «как и на всех» – оказывалось давление со стороны следствия и ФСБ. Выражалось оно в запретах общаться с адвокатами, куда-либо ходить без разрешения ей и ее родителям, а также в угрозах, что Козырскую могут из свидетелей сделать обвиняемой.

Более того, по словам жены Игоря Козырского, первые протоколы допроса она подписывала не глядя, а когда уже стала вчитываться в документы, обнаружила, что следователь вписывал в протоколы показания, которые она не давала. Так что отвечать за верность первых протоколов свидетель не может. Было ли это на самом деле, было ли это единичным случаем, либо на всех ключевых свидетелей оказывалось подобное давление, стоит оценить судье Дмитрию Каюшкину.

Вот что рассказала Вера Козырская на суде.

Хвостов: Почему вы сказали следствию, что эта квартира была оформлена на меня?

Козырская: Я сказала? Я такого не говорила.

Хвостов: Т.е. вы таких показаний не давали?

Козырская: Не давала.

Хвостов: Я лично читал в этом деле.

Козырская: Послушайте, нет. Я давала, что мы собирались приобрести квартиру в Веризино. Мы оформили ДДУшку, но при этом все, началось вот это.

Хвостов: Я лично прочитал протокол вашего допроса. Т.е. на вас оказывало давление следствие?

Козырская: Как и на всех.

Хвостов: Т.е. на вас оказывали давление?

Козырская: Да, я не буду скрывать.

Хвостов: Ваша честь, вот и все, что и следовало доказать. «Как на всех». Ну что я еще могу сказать?

Хвостов: Вы показания такие давали, что на меня переоформили?

Козырская: Нет.

Хвостов: Ну я читал в деле.

Козырская: Да что вы.

Хвостов: Ну я че – обманывать буду?

Козырская: Можно я объясню? Первые протоколы – я была в таком анабиозе, что я подписывала не глядя. Поэтому что было в первых протоколах – я не могу сказать, что они там написали. Потом по «Лексусу» я уже стала править все, потому что туда пришили все – и Подшивалова, который никакого отношения к «Лексусу» не имел, и всяких каких-то, что я их тоже знаю, которых я не знаю людей туда написали. Вот тогда я уже откорректировала это. До этого что я подписывала – я вам сейчас это не скажу, потому что я осталась одна в незнакомом городе с больными родителями и с двумя посаженными людьми.

Каюшкин: Какие показания вы давали под давлением?

Козырская: Я могу сказать, что писалось такое, чего в самом деле нет. Я не могу отвечать за первые протоколы, которые я подписывала не глядя. Меня много раз вызывали на допросы. Ну, какое давление? Что адвокат вам не нужен, вам ничего не нужно, никуда не выходить, меня даже не выпускали лекарство родителям купить.

Адвокат Александр Карьгин: Тогда повлияло давление на ваши показания?

Козырская: Тогда просто у меня за всю жизнь не было опыта общения ни с ФСБ, ни со Следственным комитетом, поэтому я понимаю, что меня было просто запугать. Тем более что один в незнакомом городе и два больных человека, которые лежат пластом.

Карьгин: Вот вам говорили, что адвокат вам не нужен. Вам какие-то права разъяснялись вообще?

Козырская: Ну, разъяснялись. Когда муж попросил, когда муж находился в СИЗО, он мне прислал письмо, что я бы хотел увидеть адвоката. Я звонила адвокату, он сказал – «Вам адвокат не нужен. У меня дети болеют, то, се». Я стала искать других адвокатов, которые бы пошли. Все напрочь отказывали, накормили меня каким-то несуществующим хлебом, которые они не хотят отбирать у своих коллег. По концовке, значит, меня тут же вызвали в ФСБ, как только я нашла адвоката и который сходил платно, разово к мужу в СИЗО. Меня вызвали в Следственный комитет, на меня там наехали, меня вызвали в ФСБ, под улицей там стояли морали читали, что что я творю и все проблемы идут от меня.

Каюшкин: А на вас давление оказывалось какое-то?

Козырская: Естественно. Никуда не выезжать, никуда не ходить. По звонку выходила в магазин с разрешения.

Каюшкин: Кто вам такие требования предъявил?

Козырская: Ну как вы думаете кто?

Каюшкин и адвокаты: Мы не знаем кто.

Козырская: Не знаете? Кураторы из ФСБ.

Каюшкин: Что они курировали?

Козырская: Не знаю, мое присутствие здесь, наверно. Мне не разрешали поехать заплатить за квартиру в Москве. В первые дни, я вообще говорю, меня за лекарствами не выпускали. Родителей не выпустили, старикам 82 года, их в Пенсионный фонд не пустили.

Михайлов: Скажите, у вас процессуальный статус какой был – обвиняемый, свидетель, подсудимый? Когда вам запрещали все это делать, вы кто были?

Козырская: Ну, мне все время говорили, что вы точно так же, как Наталья [Соловьева], сейчас пойдете у нас, сейчас-сейчас, тоже будете обвиняемой.

Михайлов: Наталья – это кто?

Козырская: Сестра Козырского.

Михайлов: А допрашивались вы в качестве кого?

Козырская: Свидетеля. Мне все время намекали, что сейчас вы быстренько из свидетелей перебазируетесь в обвиняемую. И даже то, что на меня была оформлена ваша машина, это, оказывается, тоже за это нужно наказывать.

Каюшкин: Еще раз: давление повлияло на ваши показания тогда, сейчас? Вы сообщали под давлением того, чего не было?

Козырская: Вот таких показаний я точно не могла давать, как говорит Дмитрий Анатольевич. Вот честно, я их не давала.

Каюшкин: Вы подписывали какие-либо протоколы допроса свидетеля, которые не соответствовали действительности?

Козырская: Я подписывала протоколы, но какие, я не помню.

Карьгин: Вы сказали, что когда вас допрашивали, были какие-то показания, которые вы не давали. Подшивалова пришивали. Вот тот протокол, который вы давали по этому делу, это именно тот протокол, где вы вычеркивали людей?

Козырская: Да. По Варшавке. Следователь мне написал. Видимо, он рассчитывал, что я так же подмахну, но это был уже не первый [допрос]. И я уже немножко пришла в себя, и я стала читать, что было написано: они с Подшиваловым ушли смотреть, что Подшивалов нас там встретил. Я говорю: такого не было. И он несколько раз переписывал этот протокол. Я говорила, он писал, потом он мне давал печатный текст.

Каюшкин: В каком году это было?

Козырская: В 2016‑м. Холодно было, это да. Наверно, потом еще были другие допросы или до того. Допросы продолжаются и поныне. Это в процессе допроса получается несколько раз следователь переписывал мои показания, потому что туда вставлялись фамилии тех людей, которых там не было.

Каюшкин: А в итоге документ был оформлен надлежащим образом, о том, что вы говорили?

Козырская: Ну да, про Варшавку да.