«Если один пойдет на дно, остальные — вслед за ним». Что не так с ФСИН?

В каждом втором субъекте РФ сотрудники федеральной службы исполнения наказания (ФСИН) нарушают закон в части применения физической силы и спецсредств. К таким выводам пришла прокуратура после соответствующей проверки. В 70% случаев нарушения фиксировались в исправительных колониях.

Генпрокурор РФ Юрий Чайка считает причинами происходящего закрытость пенитенциарной системы и круговую поруку. Уже возбуждено 50 уголовных дел по статье «превышение должностных полномочий».

Летом 2018 года широкий резонанс вызвала история пыток заключенного Евгения Макарова в ярославской колонии №1. Видео с издевающимися над ним сотрудниками ФСИН опубликовала «Новая газета». Интересы уже бывшего заключенного представляет адвокат фонда «Общественный вердикт» Ирина Бирюкова. Она называет происходящее в российских ИК ужасным, а данные генпрокуратуры — заниженными.

«Мое личное мнение, что эти данные еще и занижены. Так было всегда, просто раньше никто этого не проверял, никому это не было нужно. Прокуратура, как правило, ничего никогда не выявляла.

Однозначно причина в закрытости [исправительных учреждениях] и в отсутствии общественного контроля за ними. После всех этих скандалов [видео с пытками заключенных] они продолжают противодействовать работе правозащитников и адвокатов. Порука тоже есть, естественно, там каждый друг друга защищает, потому что иначе один другого может сдать. Это было видно и по „ярославскому делу“ [пытки Евгения Макарова в ярославской ИК‑1], когда сотрудники говорили „Нам поступили указания, чтобы хотя бы по одному разу, но [заключенного] ударил каждый“. Это делается для того, чтобы если один пойдет на дно, то и другие вслед за ним.

Среди других причин: полное нежелание пускать в свою сферу вообще никого, в том числе надзирающие контрольные структуры. Сейчас речь идет о выводе доказательств из-под контроля ФСИН — тех же видеозаписей, медицинских записей и так далее. А они [сотрудники ФСИН] очень серьезно ставят вопрос о том, чтобы ничего из этого не уходило даже в прокуратуру, максимум — в центральный ФСИН.

Присутствует и кадровый голод — зарплаты небольшие. Для отдаленных регионах может и нормальная, да еще и престижно работать в такой структуре, потому что в деревне больше, например, работать негде. Как в Мордовии, где делятся условно на тех, кто сидит, и тех, кто охраняет. Работа с такими нагрузками и таким графиком — сложная. Следует усиливать контроль за тем, каких сотрудников набирают, особенно психологический. Вы видели на записях [пыток], с каким удовольствием сотрудники все это выполняют. Это нездоровая, на мой взгляд, ситуация. И они должны повторно проходить обследование через 2−3−4 года. Не формальное, как сейчас, а полноценное тестирование психологами, которые не входят в эту систему вообще», — отметила в разговоре с ПроВладимиром Ирина Бирюкова.

Общественная наблюдательная комиссия (ОНК), в чьи функция как раз входит контроль за соблюдением прав заключенных, практически мертва, считает адвокат. Набор членов ОНК ведется из бывших сотрудников ФСИН или других надзирающих органов, незаинтересованных в демонстрации неприглядных сторон пенитенциарной системы.

«После нового переизбрания ОНК осталось очень мало сотрудников на местах, которые реально что-то делают и помогают. Опять же возьмем Ярославскую область, Владимирскую область. Члены ярославского ОНК прямо говорили: „Мы знали, что там происходит, но смалодушничали“. Члены ОНК Владимирской области вообще не находят никаких нарушений, им никто не жалуется, потому что знают — это без толку. Ребята говорят: чего жаловаться, если члены ОНК выходят от них и идут с сотрудниками ФСИН чай пить и беседы вести, а потом заключенным еще и прилетает за жалобы», — рассказала Бирюкова.

Примечательна история, когда Владимирский централ посетили члены Общественной наблюдательной комиссии после инцидента с заключенным Давидом Мдиванишвили. Тогда замглавы ОНК Сергей Яжан заявил ПроВладимиру, что сиделец откусил себе язык, хотя правозащитники настаивали на причастности сотрудников колонии к произошедшему.

По просьбе ПроВладимира Ирина Бирюкова обозначила основные действия, которые следует предпринять, если ваш знакомый или родственник столкнулся с насилием в колонии. Надеяться на контролирующие органы или самоустранение нарушений не стоит. Отметим, что пытки до сих пор не выделены в отдельную уголовную статью.

«У каждого осужденного, который отбывает срок, должен быть на воле тот человек, который его поддерживает — родственник, друг, адвокат или правозащитник, которому он полностью доверяет. Если это не адвокат, обязательно должна быть сделана доверенность на представление интересов во всех инстанциях, в том числе в судах, и по кодексу административного судопроизводства — там должны быть вписаны отдельные полномочия. Для чего такая доверенность нужна? Информация из зон может поступать неофициальными путями, поэтому, чтобы писать любые обращения в любые инстанции, нужна доверенность. Случай довольно быстро становится гласным. Даже если вам по телефону говорят, что они никаких обращений не получали, колония об этом уже знает.

Дальше начинается психологическое давление на заключенного, физического уже точно не будет — они понимают, что за человеком пристально следят извне. [Сотрудники колонии] начнут уговаривать, запугивать ШИЗО и так далее, но трогать уже не будут. Любые случаи надо придавать гласности — это основное, чего боятся все закрытые учреждения. 

А дальше уже смотрите — хотите ли вы поддерживать свою жалобу или нет. Конечно, лучше связаться с профильными организациями, которые занимаются этими вопросами. У нас [в «Общественном вердикте»] уже отработаны схемы действий, есть памятки. Никогда не доверяйте сотруднику ФСИН, который уговаривает отказаться от жалобы. Как только они увидят, что все затихло, следы затерялись, все возвратится на круги своя», — предупредила Бирюкова.

Чтобы поправить ситуацию, недостаточно поменять работу ФСИН, полагает Бирюкова, нужно реформировать другие, связанные с ней системы, в том числе минздрав и прокуратуру. Необходимо выводить все доказательства из-под контроля ФСИН, установить ответственность за потерю видеозаписей или «технические неполадки», усилить контроль медиков за заключенными.

Координатор владимирского отделения Gulagu.net Борис Ушаков считает Владимирскую область самым «горячим» регионом России по количеству нарушений прав заключенных. Именно из нашего региона в генпрокуратуру направляется множество жалоб, которые ни к чему не приводят, отмечает правозащитник.

«Ничего не изменится [после проверки генпрокуратуры]. Многие боятся жаловаться. Взять ситуацию по Владимирскому централу с августа прошлого года: заключенные объявили голодовку, ждали генпрокуратуру, а ее сотрудники ни разу не выехали. На мои жалобы присылают отписки. Вроде после огласок некоторых случаев бить [отбывающих наказание] перестали, но продолжают угрожать. Прокуратура за этим хладнокровно наблюдает», — заявил Ушаков.

Напомним, прокуратура судится с Владимирским централом из-за недопуска адвокатов к заключенным.