Жизнь

Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области

26 июня отмечается Международный день в поддержку жертв пыток

Международный день в поддержку жертв пыток ежегодно отмечается 26 июня. Этот день призван напомнить о важности искоренения насилия и обеспечения эффективного действия «Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания», вступившей в силу в 1987 году.

Мы уже рассказывали, что жертвой пыток может стать не только заключенный, но и любой человек. Хотя, конечно, чаще всего жуткие сообщения приходят из тюрем и колоний. Во Владимирской области 14 учреждений уголовно-исполнительной системы. И нельзя сказать, что работа местной ФСИН никогда не вызывала вопросов.

Например, в октябре 2019 года пришло сообщение о пытках в исправительной колонии № 7, однако после проверки прокуратура опровергла эту информацию, сославшись на слова заключенного. Местный правозащитник Борис Ушаков заявил, что это результат сотрудничества пострадавшего мужчины с органами. В декабре члены общественной наблюдательной комиссии 33-го региона проверили условия содержания в ИК‑2 фигуранта «московского дела» Константина Котова.

Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области
Константин Котов. Фото – wikimedia.org

Уполномоченный по правам человека во Владимирской области Людмила Романова рассказала ПроВладимиру, что за первые шесть месяцев 2020 года к ней поступили 27 жалоб от заключенных и их защитников на противоправные действия сотрудников ФСИН, но ни одна из них не касалась пыток. Находящиеся под стражей граждане жаловались на психологическое давление, единичные удары или какие-либо другие физические воздействия. Однако последующие проверки и просмотр видеозаписей доказали несостоятельность этих обращений.

«В предыдущие годы жалобы на пытки были, минимальное количество из них подтверждалось. Например, нашумевшее дело Мирзоева [пожизненно осужденного „черного риэлтора“, убившего шариковой ручкой пытавшего его сотрудника ФСИН. При разбирательстве в СИЗО‑1 обнаружили пыточную камеру] — было принято судебное решение о том, что к нему применялись противоправные методы.

Если в целом рассматривать регион, то сейчас ситуация более стабильная и спокойная. В правозащитной среде мы неоднократно обращаемся к этому вопросу. В прошлом году я вошла в состав рабочей группы при уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, где рассматривается вопрос по поводу внесения изменений в уголовный кодекс, а конкретно — в 286‑ю статью „превышение должностных полномочий“. Речь шла о том, чтобы узаконить понятие „пытки“. Потому что в действующем уголовном кодексе пытка в качестве квалифицирующего признака, по сути дела, имеется лишь в двух статьях УК — 117 „истязание“ и 302 „принуждение к даче показаний“, если мне не изменяет память. Вместе с ведущими юристами и правозащитниками был разработан ряд поправок, которые пока обсуждаются. Очень надеюсь, что эта работа не будет потеряна, что ее реализуют», — отметила Романова.

Омбудсмен добавила, что провела встречу по данной теме и с владимирскими правозащитниками, судьями, сотрудниками правоохранительных органов и научного сообщества. Пакет поправок направлен в аппарат уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой.

Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области
Людмила Романова общается с заключенным. Фото – пресс-служба УФСИН

Бороться с таким явлением, как пытки, можно и нужно не только с помощью изменения законодательства, добавила Людмила Романова. Необходимо создать систему, при которой любой человек, находясь в условиях изоляции, чувствовал себя защищенным:

«Пока это не сделано. Но как уже сегодня этом можно сделать, без изменения нормативной базы? Допустим, элементарно — массовое применение видеорегистраторов. Если человек сообщает о применении к себе противоправных действия — его перевод в безопасное место. Это минимум. Нужна в том числе просветительская работа с сотрудниками ФСИН в сфере прав человека, потому что у Российской Федерации есть международные обязательства в части противодействия пыткам», — высказала мнение Романова.

Жалобы приходят практически из всех учреждений уголовно-исполнительной системы 33-го региона, но чаще всего из Т‑2 «Владимирский централ», СИЗО‑1, ИК‑3, ИК‑5, ИК‑6 и ИК‑7.


Мнением о пенитенциарной системе Владимирской области поделился адвокат фонда «Общественный вердикт» Эльдар Гароз, который представляет интересы Константина Котова и других доверителей, содержащихся в колониях и тюрьмах 33-го региона.

По словам адвоката, проблемы во владимирских учреждениях практически те же самые, что и в других субъектах РФ. Случаев насилия к своим подзащитным он не фиксировал, зато неоднократно отмечал — местные сотрудники ФСИН оказывают психологическое давление и «настойчиво просят» осужденных о чем-то умалчивать.

Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области
Владимирский централ

«Я был в двух колониях — ИК‑2 и ИК‑3, а также в Т‑2 „Владимирский централ“, где находится один мой доверитель. Откровенно говоря, нельзя сказать, что ситуация кардинально отличается от ситуации по всей стране. Например, в ИК‑3 во Владимире нас с коллегой достаточно быстро пустили, без вопросов. Со всеми согласованиями это заняло где-то час — это очень мало. В ИК‑2 (Покров) с этим гораздо-гораздо хуже, не знаю, с чем оно связано, может с удаленностью от областного центра. Там как раз сидит небезызвестный Константин Котов. Постоянно адвокаты ждут по пять часов — мы это расцениваем, как злоупотребление их [сотрудников ФСИН] правами. Они говорят, что заняты, а мы видим, что одни сидим, больше никаких адвокатов не приехало. Сейчас стало попроще, но тем не менее на это убивается весь день.

К тем заключенным, к которым мы ездим, относятся более-менее нормально — со слов осужденных. Другое дело, что [сотрудники ФСИН] пытаются каким-то образом их спровоцировать, загнобить, но не оскорбляя — другими методами. У нас такая ситуация была с Котовым — администрация колонии делала все, чтобы с ним вообще никто не общался. Доходило до того, что родители отправили Котову перчатки — зима, январь, а их у него нет. Перчатки пришли в колонию, но их не выдавали. Сердобольный заключенный одолжил перчатки Косте, чтобы тот не замерз, потому что там постоянные вечерние проверки и прогулки на улице, а во Владимирской области понятно какая погода в январе — не в Сочи живем. И сотрудники тут же на это среагировали, поскольку по правилам внутреннего распорядка заключенным запрещено дарить друг другу что-либо. Составили рапорт к начальнику колонии, провели административную комиссию, Костя и другой осужденный спокойно объяснили ситуацию. Тем не менее обоим назначили выговор — казалось бы, что такого? Но у второго, кто дал перчатки, подошел срок УДО, а если есть выговор, шансы на УДО испаряются. Видя такую реакцию, другие заключенные даже не здоровались с Костей за руку.

Зато мы добились в ИК‑2, чтобы нас пускали общаться через стекло с Костей. Раньше не было щели, чтобы передать какие-то документы, подписать их. Но через прокуратуру мы добились — недавно такую щель сделали, хотя в колонии долго сопротивлялись. Пускают с телефонами на территорию, но заставляют вытаскивать sim-карты, хотя такое требование нигде не указано. Вот такие моменты, из-за которых складывается не очень хорошая картина», — пояснил адвокат.

Бывало и такое, что заключенные внезапно отказывались от встречи с адвокатами или отвечали заученными фразами об отсутствии претензий. В таких случаях защитники предполагают, что между осужденным и ФСИН была заключена сделка о невмешательстве адвокатов в обмен на спокойное досиживание до конца срока. Но говорить об этом наверняка нельзя.

Сотрудники российских колоний начали вести себя осмотрительнее после нашумевшего «ярославского дела», считает Эльдар Гароз. В 2018 году «Новая газета» опубликовала видео с пытками заключенного Евгения Макарова в колонии №1 Ярославской области. Прокатилась волна разбирательств, однако ситуация значительно лучше не стала.

Какие нарушения встречаются в колониях и тюрьмах Владимирской области
Пытки Евгения Макарова в ярославской колонии. Скрин видео с YouTube

«Конечно, сотрудники ФСИН слышали и знают эту историю [про ярославскую колонию]. Они с опаской относятся, но считают, что там кто-то, говоря по-русски, лоханулся и попался, а с ними такого не произойдет. Но со случаями избиения мы во владимирских колониях, к счастью, не сталкивались.

Я считаю, что во ФСИН стали больше внимания уделять безопасности и сохранности видео, чтобы в случае чего быстро уничтожить. Ни в какую они не соглашаются, чтобы сервера находились за пределами учреждений. Даже прокуратуре не доверяют, хотя казалось бы прокуратура в ее нынешнем виде очень редко удовлетворяет жалобы. Они все друг друга знают и общаются. Они стараются любую жалобу не удовлетворить, выдать отписку, а то и вовсе промолчать. Но даже при таком взаимодействии УФСИН и прокуратуры, ФСИН всячески отбрыкивается от переноса серверов. Для них утечка записей — это страшно, они готовы чуть ли не через каждый метр камеры установить, но доступ к видео должен быть только у них. Раньше осужденных допускали к компьютерам — разный же контингент сидит, бывают и программисты, но сейчас сотрудники боятся и пытаются всем сами рулить.

Второй момент, что у сотрудников колоний, слышавших о ярославской истории, срабатывает инстинкт самосохранения. Есть еще такая общая черта у сотрудников в погонах — они уверены, что коллеги никогда их не сдадут. Но, как показывает практика, в большинстве случаев, когда одного сотрудника задерживают, он выкладывает все и про всех. Начальники в первую очередь, хотя сами руководили и инициировали беспредельные акции», — подчеркнул Гароз.


Чем плоха дружба членов ОНК и ФСИН, ПроВладимиру ранее объяснил главный редактор «Медиазоны» Сергей Смирнов (Минюст РФ признал его иностранным агентом). Один из членов общественной наблюдательной комиссии Владимирской области Александр Субботин поделился своим опытом работы. Именно он выезжал на встречу с Константином Котовым и рассказывал о противодействии председателя ОНК в посещении ковровских колоний. 

«Я молодой ОНКашник, год отработал. За это время выезжали около 10 раз, из них три раза по заявлениям, поступившим в мой адрес. Одно из них сообщало о пытках, переломанных пальцах и так далее. Однако выезд показал: пальцы не сломаны, человек здоров, общался уверенно. От встречи с адвокатом он отказывался, объясняя это тем, что вину признал и тратить деньги родственников нет смысла. В другие выезды фиксировали нарушения температуры и влажности в камерах, на что указали администрации исправительного заведения.

Возможно, заключенные бояться писать заявления в ОНК о физических методах воздействия в исправительных учреждениях, а может есть другие причины. Слухи разные ходят. Если будет заявление и по факту выхода подтвердиться физическое воздействие [на заключенного], буду обращаться в СМИ. Считаю открытость и публичность важными элементами работы члена ОНК», — высказался Субботин.


Читайте также по теме:

Back to top button